— Член.

— И хватит этих вульгарностей. Отвечайте мне только “Да” или “Нет”. Понятно?

— Нет.

— Что значит “нет”?

— Муж-лан. Бо-ги-ня. Гряз-ный. Да.

От хохота я уже повалился со стула. Я никогда не видел, чтобы профессор медленно терял терпение. Он начал дышать медленно и глубоко, но его щеки уже покраснели, а глаза готовы были испепелить. Но либо из принципа передо мной он сдерживался. Его выводило из себя то, что я беззастенчиво смеялся над его неудачей. Но я никак не мог остановиться.

— Так, Опытный Образец Номер Два. Еще одно подобное словечко, и я вырежу ваш поганый язык, понятно?

— Муж… — начала Фьори, но видимо, остатки разума дали понять, что лучше заткнуться и повиноваться человеку, который без помощи оружия смог тебя убить, а затем и вовсе воскресить, — Да. Мас-тер.

— Уже лучше. Я знал, что мы сможем найти общий язык. Хотите есть или пить?

— Да. Мас-тер.

Снимаю перед профессором шляпу. Ему удалось укротить эту полоумную мегеру.

— Мы вас накормим позже, но сперва поднимите ваши нижние руки.

Оонд ненадолго задумалась, а затем подняла обе правые руки.

— Нет, нижние обе.

Пауза. Правая верхняя опускается, но поднимается левая верхняя.

— Нижние. Обе.

В дело пошла высшая математика. Фьори сосредоточено смотрела на свои конечности. Её подгнивший мозг не до конца осознавал, какой сигнал нужно послать, чтобы нужные конечности подчинились. В итоге ей удалось поднять левую и правую руку. Правда верхние, а не нижние.

— Ладно, на первый раз и так сойдет. Но нужно будет очень много практиковаться. Вы будете исполнять мои приказы и приказы моего коллеги, Сэма.

Она перевела взгляд на меня и скорчила недовольную гримасу.

— Муж-лан?

— Да, его можете называть как заблагорассудится. Сегодня последний день формальностей, с завтрашнего дня буду обращаться к вам только на “ты”, понятно?

— Да. Мас-тер.

— Вот и славненько. Опытный Образец Номер Один, накорми нашу новую гостью, и помоги ей освоиться с новыми руками. Сэм, ты сейчас же берись за расшифровку. Я жду детальных описаний моих шагов. Все за дело.

Профессор взялся за ручку двери, и хлопнул себя по лбу.

— Да, чуть не забыл. Опытный Образец Номер Два, Сэм не еда. Его кусать запрещено. Это понятно?

Фьори тихо зарычала, но ответила:

— Да. Мас-тер.

Мои соседи становились все веселее и веселее.

С сотворения (а по-другому назвать перерождение Фьори невозможно) мы стали реже общаться с мистером Глаубом. Чаще всего любые мои попытки завести разговор он пресекал поднесением указательного пальца к губам. Нет, профессор больше не запирался в своей спальне, но все свое свободное время он проводил в обществе Ооно и Оонд, проводя разного рода опыты. Я понимал, что его главной целью было воскрешение Либен, и он не хотел, чтобы она стала полоумной как Оонд, или заторможенной как Ооно. Не говоря уже о том, что швы у реанимированных… образцов, не затягиваются. Да, мистеру Глаубу удалось невозможное, нарастить кости у мертвеца, объединить нервные окончания, а также объединить мышечную систему. Но регенерация всё равно по каким-то причинам неосуществима. Тягу к сырому мясу нам так же не удалось установить. Она была на уровне психологической зависимости, потому как объемы съеденного мяса никак не откладывались в организме.

Из достижений можно отметить, что Оонд смогла научиться полностью пользоваться своими пришитыми конечностями. Обучением занимался Ооно. Смотреть на это было, в некотором роде, отвратительно, потому как больше напоминало дрессировку собаки. За каждое выполненное задание она получала кусок мяса. Оонд хлопала обеими парами рук в ладоши, а Ооно подкидывал ей награду. У Опытного Образца Номер Один были проблемы с реакцией. Принятие решение приходило с задержкой, не говоря уже про медлительность организма в целом. У Фьори были проблемы с памятью. У неё отсутствовала кратковременная память. Видимо таковы последствия подгнившего мозга. Словарный запас покойницы не изменился. Она называла Ооно и мистера Глауба “Мастер”. Меня же величала лаконично “Мужлан”. Вспоминая все богатство её лексикона, не сложно догадаться, как она называла мясо. Также Оонд имела такой же тяжелый шаг, что и Ооно, от чего мне становилось не по себе. Их шаги раздавались глухим эхом, словно они шаркали по склепу.

Фьори, Ооно и Эрни не испытывали боли, но почему-то безумно боялись мистера Глауба. Меня же эта троица негласно презирала. Для них я выглядел как блюдо, которое можно будет отведать лишь на праздник, иначе будет нагоняй. Об Эрни, всё-таки стоит рассказать чуть побольше. Во-первых, он стал ходить на задних лапах, опираясь на свой хвост. Во-вторых, он словно узник держался передними лапами за решетку, опустив свою крысиную морду на прутья. В-третьих, его иногда выпускали из клетки Ооно или Оонд. Они явно испытывали друг к другу симпатию, хотя на их телах то и дело появлялись следы укусов. Они кусали друг друга до крови, но не с целью откусить кусок плоти. Значение этих ритуалов так и осталось для меня загадкой. Профессор так же не отпускал комментариев на этот счет. Он продолжал в упор не замечать очевидных отклонений от нормы, хотя можно ли происходящее в нашем убежище называть нормой?

Эрни вызывал у меня чувство страха. Я стал настоящим параноиком. Всюду в темноте мне мерещились его янтарные глаза. Мистер Глауб мне рассказывал, что Кряхса арестовали за то, что он съел глаза маленькой эльфийки. А приобрел ли Эрни слабость гоблина перед глазными яблоками? Мне неоднократно снился один и тот же кошмар, в котором наши воскрешенные мертвецы пожирали меня живьем. Эрни грыз мои глаза, Ооно чавкая поедал мой кишечник, а Фьори… Оонд в моих снах, почему-то посягала на мою паховую область. Звучит как какая-то омерзительная сексуальная фантазия, которой явно не захочется делиться за кружкой эля в таверне. Завершающим аккордом моего кошмара было появление реанимированной Либен, которая держала за волосы оторванную голову мистера Глауба. Я искренне опасался, что этот сон мог быть вещим, и неоднократно рассказывал о нём профессору. Но Лауфман лишь очередной раз преподносил палец к своим тонким губам, как бы говоря, что данные страхи необоснованны и не должны отвлекать от достижения наших целей. В процессе работы возникало много вопросов, на которые мы так и не смогли отыскать вразумительного ответа.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Одно мы точно установили. Чтобы воскресить один полноценный труп, нужно будет лишить жизни двоих. Извлекая душу из тела, кора мозга начинает незамедлительно разлагаться. Мы понимали связь между мозгом, сердцем и душой, но не понимали, как её объяснить. Словно душа связана с мозгом тонкой ниткой, и добывая кристалл Анима, начинает раскраиваться вся материя. Это очень сложный процесс, который сложно как-то разъяснить. Что же до Ооно, то заторможенность принятия решений мы смогли обосновать конфликтом мозга и души. Мистер Глауб допустил мою догадку о том, что душа обладает собственной памятью. Но мои спекуляции на тему цвета глаз Хью и Марлы он, видимо, решил проигнорировать. Всё это означало, что ради воскрешения Либен, ему необходим человек с такой же душой. Да не просто человек, а именно девушка. И от этого становилось не по себе. У вас наверняка возникли вопросы: а возможно ли воспитать у человека душу? Вырастить её, скажем так, как тебе угодно и нужно? Я не знаю, удалось ли это мистеру Глаубу или нет. Откровенно говоря, я даже и знать не хочу ответа на этот вопрос. Одних воспоминаний о том, что происходило дальше в нашем убежище, будет достаточно, чтобы отбить желание вновь встретиться с профессором. Почему я так рассуждаю? Скажем так. Мистеру Глаубу стало любопытно: если образец функционирует с новыми конечностями и чужими органами, то способен ли он работать без некоторых частей? Скажем без рук и мозга? Да, мистер Глауб решил воскресить то, что осталось от тела Марлы. Как же это было ужасно.