Впереди замаячила арка ворот невольничьего рынка. Когда они приблизились, глаза молодого человека расширились от изумления. Никогда прежде, даже на самых крупных ярмарках Жироны, на которых Марти доводилось бывать и куда свозили урожай и скот со всех окрестных земель, не встречал он такого огромного количества повозок, телег и лошадей, как вокруг этого огромного рынка. Воздух наполняли крики погонщиков, проклятия стражников, крепкие ругательства возниц и свист бичей надсмотрщиков, сопровождающих телеги с рабами. Именно они и привлекли особое внимание Марти.

В ворота рынка под стоны несчастных рабов въехали несколько огромных телег, запряженных попарно четырьмя мулами. На телегах стояли большие деревянные клетки из толстых брусьев, в них сидели люди. Каждая клетка была помечена цветами владельца.

Посреди рынка возвышался, подобно виселице, большой дубовый помост с подзором из зеленого бархата, что спускался до самой земли. В центре помоста возвышался железный столб, с которого свисало множество колец. Позади столба тоже был натянут бархат, скрывая выход, ведущий на помост из подземелий. Заметив вопросительный взгляд Марти Барух пояснил:

— Здесь цепями приковывают рабов. Среди них попадаются очень буйные. Не забывайте, что у себя на родине они были свободными людьми, и пока они не смирятся со своим новым положением, с ними бывает немало хлопот.

Вокруг помоста, позади деревянной ограды, собрались участники торгов. Дальше громоздились бесчисленные повозки и стояло какое-то странное сооружение, запряженное лошадьми, — с окнами, плотно закрытыми шторами то ли из кожи, то ли из плотной ткани; судя по всему, владелец этой повозки не желал показываться на глаза черни. Был здесь также небольшой паланкин, который держали на плечах великолепно сложенные чернокожие носильщики. Он обращал на себя внимание необычайной роскошью: позолоченный, с черно-зелеными бархатными шторами.

— Чей это паланкин? — спросил Марти.

— Цвета Монкузи. Это один из самых влиятельных людей в городе и, что греха таить, один из самых ненавистных. Он не принадлежит к знати, он из горожан, однако, как сами видите, это не помешало ему пробиться ко двору графа и стать одним из его доверенных советников, всегда готовых сделать за сеньора грязную работу. Помните, я вам говорил, как трудно добиться звания гражданина Барселоны?

Марти, однако, не пожелал дальше говорить на эту тему и спросил о другом:

— Скажите, а почему паланкин закрыт шторами?

— Вне всяких сомнений, шторы закрывают, если человек желает остаться неизвестным, особенно, если это дама. Если какой-либо сеньоре нужно купить рабыню для работы по дому, она прибывает сюда лично, чтобы выбрать самой, но для покупки посылает одного из своих представителей. Сама же дама никогда не покидает паланкина и даже не показывает своего лица.

— Значит, всех этих несчастных продадут с аукциона? — спросил Марти.

— Не сразу. Эти лоты можно будет выставить на аукцион лишь спустя несколько дней. Рабов сначала необходимо подготовить, привести в порядок. Черную кожу негров натирают битумом с пальмовым маслом, чтобы она блестела, а тех, кто за время перевозки исхудал и осунулся, нужно подкормить и вообще привести в божеский вид, насколько возможно. Особой заботы требуют девушки: необходимо умастить им волосы, отбелить зубы, размягчить мозоли на руках и ногах. Здесь всегда хватает простаков, которым можно всучить кота в мешке, а для этого внешний вид раба крайне важен, особенно, если речь идет о женщине. Встречаются ушлые работорговцы, умеющие выдать старую шлюху за юную девственницу.

Марти не переставал удивляться.

Внезапно протрубил рог, и занавеси раздвинулись. Надсмотрщики с кнутами выстроились по обе стороны прохода, образовав своеобразный коридор. И вот из дальнего конца коридора показались рабы — скованные цепями друг с другом, они в испуге пытались прикрыть глаза от слепящего солнца. Первыми появились пятеро мужчин в набедренных повязках. Когда они поднялись на помост, один из палачей приковал их к стоящему посредине столбу, а другой, вооруженный тяжелой палкой, заставлял поворачиваться, чтобы зрители могли разглядеть их во всех подробностях.

Некий толстяк в длинной накидке с перламутровыми пуговицами и в огромном желтом тюрбане отдуваясь поднялся на помост; вслед за ним взошел гибкий, как обезьяна, негритенок с подносом, на котором стояла чернильница с воткнутым в нее красным страусовым пером, и лежал латунный рог с широким раструбом — его подносили к губам, чтобы голос звучал громче.

— Похоже, предстоят особо важные торги, — прошептал Барух на ухо юноше. — Иначе вы бы не увидели здесь Юсефа, лучшего аукциониста рынка.

Толстяк взял в одну руку молоток, а в другую — латунный рог и, поднеся его узкий конец к толстым губам, начал речь.

— Благородные сеньоры, властители Барселоны, духовные лица, прекрасные дамы, если таковые здесь имеются, и почтенные граждане!

Услышав это, толпа так загалдела, что следующие слова аукциониста буквально потонули в шуме.

— Сегодня у нас праздник и большое гулянье. Начинается ежемесячная ярмарка рабов и, как всегда, вашему вниманию будет предложен самый превосходный товар. Здесь вы сможете приобрести невольников на любой вкус. Найдете сильных и выносливых носильщиков, могучих, словно дубы, белых и черных, доставленных из заснеженных северных краев или из жарких земель Нумидии; здесь вы найдете умелых садовников и огородников из Магриба, знакомых с искусством орошения, поваров, девушек для любых услуг, мальчиков, из которых могут получиться отличные пажи, а также четырех танцовщиц из Кордовы, которые будут услаждать ваш взор в минуты досуга и вообще приятно удивят. Открывайте ваши кошельки, дамы и господа, доставайте манкусо, динары и суэльдо, здесь вы найдете товар на любой вкус и за любую цену!

Толстяк перевел дыхание и указал на стоящих за его спиной пятерых негров, как раз в эту минуту поднявшихся на помост.

— Вот, посмотрите, благородные сеньоры. Этих невольников доставили сюда из Фив, они сильны и выносливы, как быки, и укрощены при помощи кнута — пять великолепнейших образцов. Им по плечу любая работа, даже самая тяжелая, ибо у них нет души; они неприхотливы в пище, только пищи должно быть немало. — При этих словах толпа закатилась громогласным хохотом, оценив удачную шутку аукциониста. — Они жрут как лошади, зато могут довольствоваться объедками с вашего стола, так что их содержание обойдется недорого. Вы можете приобрести как всех, так и любого по отдельности, а также двоих или троих. Начальная цена — два суэльдо за каждого, а лот целиком — три манкусо. Делайте ваши ставки, сеньоры!

Его голос, ясный и громкий, усиленный латунным рогом, разносился до самых отдаленных уголков площади. Ставки объявлялись одна за другой, а искусный аукционист умело подогревал азарт покупателей, стремясь взвинтить цену на товар как можно выше.

Марти с любопытством наблюдал за этим новым для него зрелищем. Он то и дело бросал взгляд на паланкин, ему потребовалось немало времени, чтобы заметить — скрывающийся внутри человек время от времени подает какие-то знаки взмахом зеленого платка, который иногда показывался из-за штор; по этому знаку один из торгующихся тут же поднимал цену. Торги продолжались, рекой лились манкусо, динары, суэльдо и прочие монеты всех достоинств и происхождения. Но вот по боковой лесенке на помост поднялась молодая женщина благородного облика с гордым взглядом.

— А теперь вы видите девушку, которая сделает честь любой даме. Она знает латынь и греческий, слагает прекрасные стихи на разных языках и играет на музыкальных инструментах. Она может стать замечательной компаньонкой.

Торги начались с двух золотых, однако цену очень быстро подняли, поскольку обнаружилось несколько желающих купить девушку, и теперь они стремились перебить ставки.

Незнакомка из паланкина вновь махнула зеленым платком. Толстяк огласил последнюю цену, названную человеком, который повиновался взмахам платка.