— Если это так, тогда Морлей, скорее всего, исчез с остальными, — буркнул Чартворд.

— Это можно будет выяснить, сэр.

— Хорошо, я распоряжусь, — обещал Чартворд. — Что еще?

— Вроде бы ничего, благодарю вас, сэр.

— Тогда у меня есть кое-что для тебя. Сэр Мортимер Грант использует все свое влияние, чтобы осложнить обстановку. Так что не удивляйся, если на тебя завтра начнут сильно нажимать.

Он повесил трубку.

Роджер закурил, с тоской взглянул на кипу донесений, которые следовало перечитать, и внезапно почувствовал глухую злобу и раздражение. Не очень-то приятно было сидеть сложа руки и ждать, когда Карози начнет действовать, а дело почти уже дошло до этого.

Имелась еще одна сторона, которая ему нравилась еще меньше. Мысль о том, что Кристина Грант находится в руках Карози, доставляла мало удовольствия. Ему ничего не стоило сделать из нее наркоманку или превратить ее медовый месяц в настоящую пытку, нравственную и телесную. Его сексуальные и садистские наклонности были хорошо известны в Ярде.

Тот факт, что номинально дело было поручено Фрэттону, ни в коей мере не снимало ответственности с него самого. Если им не удастся в ближайшее время отыскать Кристину, он до конца своих дней не простит себе собственной недальновидности.

Конечно, она понадобилась Карози в качестве приманки для Гранта, а за Грантом установлено плотное наблюдение. Если он сдвинется с места…

Около 19 часов послышался стук в дверь, на пороге появился ярдовский сотрудник Лейн, докладывающий на ходу:

— Я подумал, что вы сразу должны узнать об этом, сэр. Пять минут назад Гранту позвонили по телефону, и он выводит машину из гаража.

У человека, беседовавшего с Грантом по телефону, был нерешительный голос. Казалось, он не привык говорить по-английски. Он сказал немного, но каждое слово молотком отдавалось в голове у Гранта: миссис Грант в безопасности. Ей не причинят вреда, если Грант точно выполнит то, что ему будет сказано… Первое обязательное требование: он не должен сообщать полиции об этом звонке. Ему надлежит приехать в Солсбери. Если он заметит преследование, он должен доехать до отеля «Касл», выпить чего-нибудь и возвратиться в отель «Аплендес». Если же слежки не будет или он сумеет от нее избавиться, то ему надо доехать до вокзала в Солсбери и войти в буфет со стороны прибытия лондонских поездов. Там он встретится с человеком, которого узнает, и от него получит дальнейшие указания.

Когда раздался телефонный звонок, Грант сидел неподвижно. Закончив разговор, он резко повернулся, вышел из комнаты, решив все сделать, как ему было сказано. Он прошел мимо нескольких постояльцев, не замечая их, и очутился во дворе. Было прохладно. Не оглядываясь, он прямо отправился в гараж и вывел свою машину. Дежурный полицейский у ворот посмотрел на него, но не сделал попытки ни задержать его, ни заговорить с ним.

Грант сразу же поехал влево к центральному шоссе Солсбери, выжимая из мотора максимальную скорость.

Сначала он оглядывался и видел фары какой-то машины, которая шла следом за ним. Значит, полиция была настороже. Дорога была прямой, но узкой. Стрелка спидометра колебалась, пока не достигла отметки 80. Полумрак затруднял езду, но Грант не включал огней. Машина преследователей, в которой, как ему казалось, находился Вест, постепенно начала отставать. Он добрался до шоссе и через три мили свернул в сторону. Теперь он должен был включить фары.

Этот район он хорошо знал и ни разу не ошибся в поворотах. Через 40 минут после выезда из отеля он достиг Солсбери в полной уверенности, что полиция никогда не догадается, что он въедет в город с севера.

Он оставил машину на месте автостоянки возле вокзала, включил огни и вышел на платформу. Здесь он остановился возле справочного бюро, откуда была великолепно видна его машина. Неподалеку от нее стоял полицейский, но он даже не посмотрел в ее сторону.

Через пять минут Грант вошел в зал ожидания.

Зал был плохо освещен, поскольку в ближайшее время не ожидалось прибытия поезда, на платформе никого не было. Он взял перронный билет и пошел в сторону прибытия.

В буфете был куда более яркий свет, чем на платформе, но он не увидел ни одного знакомого лица. Тогда он заказал себе пива и остановился возле стойки, внимательно разглядывая входящих.

Вот отворилась дверь, и в помещение вошел немолодой человек неприметной наружности. Грант не обратил на него внимания.

Человек подошел к столику возле окна и уселся. Когда он поднял голову, Грант ясно увидел его лицо. Спокойные серые глаза смотрели на него, нельзя было сказать, что человек узнал его, но Грант не сомневался, что именно с этим человеком он должен встретиться.

Это был Артур Морлей — отец Кристины.

Грант подошел к столику и уселся. Морлей приветствовал его слабой улыбкой и продолжал прихлебывать свой чай.

У Гранта на скулах заходили желваки, он крепко сжал кулаки. Морлей вынул из кармана пачку дешевых сигарет. Он похлопал себя по карману и сказал растерянно:

— Прошу прощения, сэр. Нет ли у вас спичек?

— Спичек?

Грант поколебался, потом вынул зажигалку и поднес ее Морлею. Тот закурил с невозмутимым видом.

— Благодарю вас. Холодный вечер, не правда ли?

— Сами вы холодный! — возмутился Грант. — Чего вы хотите?

— Пожалуйста, — запротестовал Морлей. — Пожалуйста! Мы должны быть осторожны. У меня к вам послание, конечно, но мы должны быть осторожны.

Он откинулся на стуле и улыбнулся официантке, в то время как Грант играл со своим стаканом.

Морлей заговорил нудным голосом:

— Я не хочу являться причиной задержки, но я не могу поступить опрометчиво. Мне точно объяснили, что я должен делать, и я обязан повиноваться, мистер Грант. Вы тоже. От этого, возможно, зависит жизнь моей дочери.

Грант ничего не сказал.

— И я жду сообщения от друга, — продолжал Морлей. — Он или она скажут, следовала ли за вами полиция. Если да, то вам придется вернуться в отель и ждать нового вызова.

Грант заговорил с большим трудом:

— Вы знаете, где она?

— Нет, мистер Грант. Они мне не доверяют. Они, несомненно, опасаются, что я могу сообщить полиции, если что-то узнаю, и, конечно, я так бы и сделал. Я боюсь этих людей. Даже одна мысль об их преступлениях приводит меня в дрожь, а это касается моей собственной дочери.

— Возможно, вам и необходимо выполнить их поручение, но быть таким беспринципным лицемером вас никто не заставляет! — возразил Грант.

— Лицемером? — как эхо повторил Морлей. — Не судите обо мне слишком поспешно, мистер Грант. Я провел в тюрьме столько страшных лет, терзаясь угрызениями совести из-за содеянного мною зла. Сегодня меня можно было бы назвать ненормальным. Наверное, психолог именно бы так и сказал. Но я не хотел обращаться к их помощи. В мрачной темноте моего тюремного существования мелькал луч света: моя дочь, теперь ваша жена. Моя единственная мечта в то время — ее счастливое замужество. Когда я вышел из тюрьмы и узнал, что все идет к этому, я поблагодарил Бога.

Выражение лица Гранта не смягчилось.

— Наверное, вам трудно поверить, что я говорю правду. Я решил во что бы то ни стало поглядеть на нее во время венчания. Стоял возле церкви, но ничем не привлек ее внимания, ни омрачил ее радости… И, когда я увидел ее сияющее лицо, я понял, что могу уйти спокойно.

С невероятным шумом подошел поезд. Морлей молчал, пока не установилась относительная тишина.

— А потом я получил весточку от Карози, — чуть слышно сказал он.

У Гранта перехватило дыхание.

— Я слышал о нем и раньше, — все так же негромко говорил Морлей. — Вы были бы удивлены, услышав, о чем только ни говорят в тюрьме. Со мной в одной камере находилось несколько бывших подручных этого негодяя.

Морлей снова закурил. В буфет вошло еще несколько человек, слышался звон посуды.

— Думаю, вы представляете, в каком я был смятении, получив известие от подобного типа, — продолжал Морлей. И Гранту показалось, что на секунду на его лице мелькнуло выражение неподдельного ужаса. — Сам я не преступник, но, конечно, заклеймен до конца своей жизни… Карози прекрасно понимает: если я сделаю что-нибудь, что расстроит его планы, от этого пострадает Кристина. Поскольку я читаю газеты, я знаю, что с нею произошло. Разве я мог не волноваться?