— Я пришел с вами познакомиться, — забормотал карлик. Говорил он по-английски хорошо, хотя медленно и с явным трудом. Он следил за ее глазами, но пару раз его взгляд останавливался на пакете, который она по-прежнему держала в руках.

— Пройдемте, пожалуйста, в комнату. — Он красноречиво посмотрел на свою руку, и она была вынуждена подчиниться. Даже в своей нелепой шапочке с большим помпоном карлик не доходил ей до талии. Смешно, что он заставлял ее подчиняться своим требованиям. Мысль о человеке, лежащем на лестнице, внушала ей ужас, но одновременно и надежду. Он может прийти в себя — или его заметят…

Карлик заговорил, не спуская внимательных глаз с ее лица.

— У меня мало времени. Я хочу знать, не получили ли вы письмо, а также фотопленку от своего брата. Пожалуйста.

«Пожалуйста» ровным счетом ничего не означало. Видимо, он привык так заканчивать все фразы. Ей стало трудно дышать. Страх охватил ее. Все случилось так неожиданно, ее испугал вид лежащего на получеловека, а перед этим письмо от умершего брата.

— Нет, я ничего не получала от Джима… Он… Он умер.

— Я знаю об этом.

Карлик протянул левую руку, настолько маленькую, что было трудно поверить, что он мог причинить ей такую боль и проложить себе дорогу в комнату. Гризельда не поняла, чего он хочет сейчас.

— Пожалуйста! — выкрикнул он и выхватил пакет у нее из рук. Во дворе раздались чьи-то шаги. До телефона не дотянуться. Это же сумасшествие. Безумие. Ее сердце так бешено колотилось, что она испытывала от этого физическую боль. Дышать стало еще труднее. Перед нею стояло смешное, нелепое существо с пистолетом, который казался игрушечным, но в его руке представлял грозную силу.

Если бы ей удалось набрать 999…

Карлик, стоя спиной к окну, распечатывал пакет. Он разорвал его как раз в том месте, где были написаны рукой Джима ее имя и адрес. Почему-то эта деталь настолько возмутила Гризельду, что она набросилась на негодяя, забыв о всякой осторожности.

Он отпрыгнул в сторону — взмахнул рукой. Пистолет исчез, вместо него появился нож, блестящий, с коротким лезвием. Он ударил ее в руку, и она почувствовала острую боль пониже плеча.

Она остановилась.

— Ведите себя тихо, или я… — сказал он, делая выразительное движение ножом.

Роджер свернул с набережной на Бинг-стрит и подрулил к огромному обветшавшему сооружению из темного кирпича, именуемому Бинг-Мэншен. Это был один из самых уродливых жилых домов в Лондоне, бесформенный, давящий, мрачный, с бесконечными линиями подслеповатых окошек, коричневые рамы которых сливались с окраской стен. «Мэншен» состоял из пяти совершенно одинаковых флигелей, или крыльев, по бокам которых тянулись длинные закопченные трубы котельных. На крыше домов переплелся целый лес телевизионных антенн, придавая дому сходство с доисторическим чудовищем.

На углу здания дежурил сотрудник Ярда, который не спускал глаз с подъезда того дома, где жила Гризельда Барнетт.

Роджер приехал один. Постовой узнал его и поздоровался.

— Добрый вечер, сэр.

— Алло, Мак. Как дежурство?

— Все спокойно, сэр.

— Уверены?

— Да. Дулей наверху, наблюдает за ее квартирой. Здесь мало народа. Почти нет никакого движения. Мисс Барнетт приехала часа два назад. Заходила в магазин и только что возвратилась. За ней никто не следил, кроме меня. И не ждал ее.

— Хорошо. Какова она из себя?

— Не говорите моей жене, какое мне дали поручение, — подмигнул Мак. Он был большим, довольно неуклюжим детиной с простодушной физиономией. На нем был темно-серый костюм. — Если бы она знала, на кого мне все время приходится пялить глаза, у меня была бы веселая жизнь.

— Хорошенькая?

— Дело не в этом. Впрочем, пожалуй, она и правда хорошенькая, красавицей ее не назовешь, но в ней есть все остальное. То, как она сложена… Одним словом, — закончил он с видом знатока, — из тех, к кому не подступиться.

— Надеюсь, ваше присутствие не потревожит ее неприступности, — усмехнулся Роджер.

— Больше не было неприятностей? — неожиданно спросил Мак.

— Отравили Энн Пеглер.

— Отравили? Каким образом?

— Хочу убедиться, что и эта девушка не съест ничего противозаконного. Вы говорите, сколько времени она находится у себя?! Минут десять, больше?

— Примерно. И Дулей наверху, не забывайте.

— Вы стойте здесь, понятно? — сказал Роджер, выходя из машины и торопливо переходя через дорогу.

Лифт находился внизу. Он вошел в кабину и нажал на кнопку пятого этажа. В данный момент он не слишком думал о сестре Барнетта. Из его головы не выходила Энн Пеглер, в смерти которой он винил себя.

А может, он ошибается? Он уверовал в убийство, не проверив версию самоубийства.

Лифт поднимался почти бесшумно. Он добрался до пятого этажа и нажал на ручку кабины, чтобы выйти наружу. Первым делом поискал глазами Дулея, но никого не увидел. Сразу же встревожившись, он поспешил к квартире 111. Там ничего не было слышно, но за ближайшим поворотом он увидел Дулея, лежащего в странной позе, совершенно неподвижно. На лбу сержанта виднелась кровь.

Роджер добрался до двери квартиры двумя большими шагами, нагнулся и откинул задвижку на почтовом ящике.

За щелью не было ни ящика, ни мешочка, так что Роджер мог спокойно заглянуть в помещение через щель. Он увидел ребенка с ножом в руках и женщину, которую было видно только ниже талии. Одна окровавленная рука свисала у нее вдоль тела.

Роджер не мог разглядеть лица карлика, он стоял спиной к двери. Была видна и тесно прилегающая детская шапочка. До него доносилось тяжелое дыхание женщины, которое говорило о ее ужасе. С самого начала в этом деле всегда страдали женщины. Это была еще одна.

Энн умерла. А детектив-инспектор Дулей был серьезно ранен.

Дверь оказалась запертой, Роджер не мог попасть в квартиру, не выломав ее. Если он постучит или позвонит, карлик может пустить в ход нож. Роджеру необходимо было проникнуть туда неслышно. Он постоял перед входом какую-то секунду, пока женщина не отступила назад. Сейчас были видны только одни ее ноги да подол коричневой юбки. Карлик по-прежнему стоял спиной к двери. Вроде бы он что-то рвал.

Роджер на цыпочках отошел прочь. Он подошел к двери в противоположном конце площадки и звонил, держа палец на кнопке звонка до тех пор, пока не услышал, как отворилась внутренняя дверь.

Коренастый мужчина в одной рубашке с вечерней газетой под мышкой возник на пороге.

— Не терпится, что ли?

— Полиция, — коротко бросил Роджер и шагнул вперед. — У вас есть телефон?

— Нет. Вы… Вы сказали полиция?

— Вы сможете помочь нам поймать убийцу, — торопливо объяснил Роджер. — Вы увидите человека на улице, который стоит возле магазина Вослея. Велите ему радировать об организации помощи, пусть они поставят кордон вокруг всего дома. Мы должны задержать карлика, одетого, как ребенок. — Роджер вложил свое удостоверение в руки мужчины и продолжал почти без перерыва: — Скажите, пожарная лестница обслуживает также и номер 111?

— Послушайте, может быть, вы?..

— Да или нет?

— Да, но откуда мне знать, что вы и правда полицейский? — С каждой драгоценной минутой человек становился все более упрямым и несговорчивым.

— Артур, кто это? — Изнутри квартиры раздался женский голос.

— Какой-то тип уверяет, будто он полицейский. Как я могу знать, что он не врет?

Появилась маленькая пухленькая суетливая особа, у которой вокруг объемистой талии был повязан крошечный передник.

— Кто?.. — Она не договорила, так и забыв закрыть рот, поглядев сначала на Роджера, а потом на человека. Она молитвенно сложила руки и пропела голосом, который показался Роджеру воистину ангельским: — Боже мой, конечно же он из Скотленд-Ярда! Где только у тебя глаза? Его же портрет в сегодняшней газете!

Роджер заговорил еще более энергично:

— Я должен попасть в соседнюю квартиру. Не шумите. Где ваша пожарная лестница, миссис?