Стая недовольно заговорила, невеста вожака им не понравилась. Недостойна. Слаба. Голый варварский детеныш. Посмела отказаться от великой чести. Убежала. Привела чужого. Он велел им замолчать, это их не касалось. Она обещала в будущем стать достойной и сильной, но теперь она его не хотела, и ему это было неприятно. Пока она спала, он разглядывал ее, похожую на древесного червячка, такую же белую, тонкую и длинную, и она ему нравилась, но он не нравился ей, и с этим ничего нельзя было сделать.

Жар уже полностью захватил ее тело, и Рут закашляла, напряженно сжимая легкие. Открыла глаза, еще туманные блаженной дымкой неведения, обвела взглядом вокруг себя и поняла, что ничего ей не приснилось. Тогда она скорчилась, обхватила руками колени и горько заплакала, стыдливо вытирая текущую соленую влагу плечом. Если бы ее женихом был мужчина, она бы не стала плакать, но волк был так огромен и силен, что казался нереальным.

Он тихо заскулил и принялся вылизывать ее лицо, вытирая слезы, но невеста заплакала еще горше и обняла его за морду. Волк виновато застучал хвостом, потому что она плакала из-за него, но искала утешения и защиты у него же, такая маленькая и слабая у такого большого и сильного.

Он тихо дохнул ей в лицо, и его невеста, мигом заснув снова, упала на заботливо подставленный шерстяной бок, не ударившись. Волк посмотрел в ее лицо с дорожками слез и сухими от жара губами и нахмурился. Она еще даже не могла зачать наследника. Она еще не готова.

Дон Тринидад, весьма недовольный собой, размашисто шагал к лесу, собираясь закрепить долгожданный союз. Что-то пошло не так, потому что всю ночь в лесу выли волки, распевая протяжные гимны, но, как неуверенно сказала старшая ведьма, они были не свадебными.

От леса отделилось черное пятно, приближаясь длинными скачками. Дон был готов, но все равно волк вырос перед ним неожиданно, словно скала, и встал, как вкопанный. Осторожно опустился и стряхнул на снег завернутую в большой серый мех спящую девушку. Выразительно взглянул на Тринидада и, приблизив морду к его лицу, оскалил клыки, предупреждая.

— Нам нужен союз. — Твердо сказал Дон, несмотря на то, что у него волосы зашевелились на затылке.

Волк отрицательно мотнул головой и посмотрел на свою невесту.

— Сейчас. — Настаивал Тринидад. — Именно сейчас. Мы найдем тебе другую невесту. Какую захочешь.

Волк раздраженно рыкнул и снова покачал головой. Подошел к девушке, носом разрыл теплый мех, склонил голову, прислушиваясь к тяжелому хриплому дыханию, потерся мордой о круглое белое плечо, на прощание лизнул ее в лицо, вздохнул и унесся в лес.

— Ну и как это понимать?

Недовольный Дон поднял дочь на руки и зашагал с ней к ведьмам.

Жесткий камень больно врезался в лопатки. Рут недовольно повернулась на бок, но он был не менее костлявым. Поэтому пришлось просыпаться. Руки непроизвольно дернулись, нащупав под собой жесткий волчий мех, и дочь Тринидада вспомнила, что ее выдают за волка. Ведьмы что-то сделали с ней, все тело пылало, голова была тяжелой, а в глаза словно насыпали песка. Вокруг никого не было, и Рут неуверенно спустила ноги с ритуального камня и прошла в малую пещеру, волоча за собой волчье одеяло.

Ведьмы встретили ее настороженными взглядами.

— Что случилось? — Сипло спросила Рут.

— Что ты помнишь? — Спросила ее вместо ответа.

Дикарка свела светлые брови. Воспоминания клубились в голове как обрывки жертвенных курений.

— Мне снился сон. — Неуверенно сказала она. — Там было холодно и были волки…

Она запнулась, подбирая слова. Сон состоял не из образов, а из ощущений, которыми ей не хотелось делиться. Впервые в жизни она ощутила такое спокойствие и защищенность, будто никакая боль мира не могла ее коснуться, пока рядом он: большой, сильный, ненастоящий, словно соступивший с Дороги сна. Ему можно было сказать все, что угодно, или ничего не говорить, просто смотреть вверх, в глаза, желтые, как луна и такие же понимающие.

— Когда же свадьба? — Спросила она вместо этого.

— Твой отец передумал. — Жестко объяснила ведьма. — Мы уже приготовили тебя, но он передумал. Сказал, что не может отдать демонам дар Троеликой.

Рут кивнула, ничем не выдавая радости и разочарования. Тело не слушалось, и чтобы не упасть, она хваталась за стены пещеры. Все болело, как после долгой горячки и чесалась спина. Варварка дотянулась рукой почесать и нащупала новые шрамы. Она вздрогнула, но ничего не сказала. Все произошедшее казалось ей бредом.

Юного Хольта теперь так и манило в лес. Тринидад знал его, как облупленного, поэтому ему не стали стирать память, как Рут. Он не расскажет. Не поделится ей с проклятым волком, будь он ростом хоть с гору. Но сама варварка что-то помнила, и ходила задумчивой. Поэтому ей совершенно не надо было видеть огромные когтистые следы, испещрившие снег вокруг лагеря. Юный лорд старательно возил по снегу веником из прутьев с таким остервенением, что начинали неметь мышцы. И меньше всего он ожидал, что его застукают за этим занятием.

Он не подходил, просто вырос на месте, и Хольт выронил веник.

— Нет. — Хрипло сказал он. — Не надо. Уходи.

Смелые слова для слишком откровенной трусости в голосе. Волк окинул его таким презрительным взглядом, что юный лорд почти готов был поклясться, что он разумный.

— Зачем тебе она? — Сказал он просящим голосом. — Что ты с ней будешь делать? А я… я стану достойным. Я человек, в конце концов! И я для нее лучше тебя!

Волк наклонил голову и, как показалось Хольту, презрительно дернул бровями. Повернулся к лесу и убежал, и за ним заклубилась вьюга. Юный лорд мгновенно оказался в белом колючем молоке, и только и понял, что не его признали достойным, а согласились, что с человеком Рут и вправду будет лучше.

Последняя леди была не только умной, но и весьма изобретательной. А разоренное войной государство то и дело радовало путников разрушенными селеньями. Разыскивать провиант там было бесполезно: крестьяне, уходя, забирали с собой все съестное, но дома оставались почти нетронутыми, только заросшими бурьяном по самые крыши. Путники забрались в тот, что с виду был самым целым, и даже загнали внутрь лошадей, чтобы тоже погрелись и не попадались на глаза маловероятным, но возможным прохожим.

Очаг был небольшим, но устроенным так хитро, что тепло вскоре распространилось по одной огромной комнате. Рут и Хмель расстелили одеяла поближе к нему и тут же улеглись. Варварку опять всю дорогу тошнило, а Хмель попросту филонил. Гаррет тоже разленился и не стал долго колдовать над ужином. Зато Герк, поковырявшись по углам, добыл бутыль с мутноватой жидкостью и резким запахом, встреченную восторженным, но тихим воплем, чтобы не привлекать внимания.

— Дай сюда. — Гаррет отнял бутыль, вытащил зубами деревянную пробку и придирчиво понюхал. — Пить можно, и даже почти ничего не будет.

— Тогда наливай. — Велела Рут, стуча зубами. — Прополоскаю кишки заодно, а то как будто внутри все стухло.

— Вы что, просто так ее выпьете? — Вытаращила глаза Лависса.

— А ты предлагаешь сложно? — Огрызнулась варварка.

К ее удивлению, леди важно кивнула и предложила сыграть в известную игру. А так как уставшие за день люди жутко не хотели лишний раз шевелить пальцем, то поневоле выбирали правду. Начала леди, конечно, не с того, что ей на самом деле хотелось знать, и выяснила, помимо всего прочего, кучу бесполезной, но смешной ерунды. Самой тоже пришлось отвечать на довольно нескромные вопросы, то, что пить сомнительную жидкость она отказалась, ничуть не повлияло на любопытных наемников. А когда бутыль наполовину опустела, и Герк, первым не выдержав, завалился на бок, да так и остался, Лависса потихоньку стала вытягивать из спутников интересующую информацию.

— Такое ощущение, что мы от кого-то прячемся. От кого?