— Где кошелек? — Повторил равнодушный голос.

Рут не ответила. Наемник приподнял ее за волосы, заглянул в пустые глаза с расширенными зрачками.

— А ты не перестарался? — Недовольно спросил второй голос.

— Как всегда!

— Как всегда! — Передразнил второй. — Это ж не мужик, а баба, хоть и варварская. Еще какая тощая, смотреть противно! Вырождается порода. Еще десять лет назад они другими были: пышными, ядреными, вот с такими сиськами, в кулак не возьмешь. А уж злые до чего, ровно кошки остроухие, пока не свяжешь — сверху не залезешь…

— Так может это и не варварка вовсе? Подумаешь, размалевалась.

— Может и так. — Задумчиво согласился голос. — Да какая разница? Сказал же Моррек — кошель вернуть. Дался ему этот кошель.

— Говорят, это первые десять монет, которые он заработал. Удачу ему приносят. А без удачи с его ремеслом — лучше в петлю лезть.

— Пока у него и так денег навалом. Слушай, она не реагирует.

Чужой сапог потыкал Рут в ребра, потом размахнулся и пнул. Варварка сдержала стон, по-прежнему не подавая признаков жизни.

— Убил?

— Да нет, жива. Дышит.

— Слушай, дай я ее по-быстрому.

— На что тебе? Лежит трупом.

— Я и труп потом. — Сказал странно изменившийся голос. — Дай. Торопиться некуда, Моррек только завтра приедет. А как он ее зацапает, нам только кости останутся. Видал, как он людей иссушает.

— Можно. — Согласился первый. — Только сперва я. После тебя неохота мараться.

Рут развязали руки и положили на траву, стянули штаны и рубашку, и так уже превратившуюся в решето от многочисленных порезов ножом и ударов плетью. Варварка незаметно почесала затекшую спину о выступавший из земли корень и с облегчением подумала, что впереди теперь еще много времени без пыток. А когда приедет Моррек, она будет готова его встретить.

Тяжелое тело навалилось сверху, потом упало всем весом, где-то наверху стукнул металл о металл, наемник вскрикнул и выматерился. Рут все-таки открыла глаза и столкнула с себя тело, успевшее испачкать ее кровью. Гворт вытаращился на нее, как на воскресшего убиенца. Рут с трудом села и подтянула коленки к груди, потом завалилась на бок, досталось ей больше, чем она хотела показать. Орг сражался с упорно сопротивляющимся наемником, звон железа разносился по всей поляне.

— Остальные. — Прохрипела Рут. — Тише… тише…

— Остальные отправились на Дорогу Сна. — Пренебрежительно ответил Гаррет. — Мы застали их врасплох.

Он деловито осмотрел убитого разбойника, с одобрением пощупал ткань рубашки и жилет из вареной кожи с металлическими заклепками. Плащ наемник стащил еще раньше, и демон укутал в него то и дело теряющую сознание Тринидад.

Орг все еще гонял по поляне последнего разбойника, не так-то просто убить наемника из Стронгхолда.

— Стой! — Выкрикнул он, поднимая руку. — Стой, Хмель, погоди! Что даст тебе моя смерть? А у меня есть деньги. Я знаю, ты их любишь.

Орг заинтересованно остановился, придержав меч. Наемник завел руку за спину, туда, где висел кошель.

Демон предупреждающе вскрикнул, но Орг уже пригнулся от свистнувшего мимо ножа, одновременно выкидывая свой. Наемник схватился за горло и, булькая, осел на землю.

— Как ребенок, ради Троеликой. — Беспечно сказал Орг, выдергивая нож и обтирая его об траву.

— Повезло тебе. — Проворчал Гаррет.

— Повезло? Не позорь меня, я знал, что он за ножом полезет. Я сам всегда так делаю. Ты сапоги своего будешь примерять? А то у моего нога больно здоровая.

— Там еще четверо лежит, иди с них собери.

— Мне у твоего больше нравятся.

— Заткнитесь. — Прохрипела Рут. — Надо бежать. Скоро приедет еще один… Моррек…

Орг сильно побледнел и мигом посерьезнел, Гаррет недоуменно посмотрел на него, но ничего выяснять не стал.

— Когда? — Чуть более высоким голосом, чем обычно, спросил Орг.

— Не знаю… скоро.

— Тогда надо действовать быстро. — Пожал плечами гворт и сноровисто принялся раздевать убитого наемника.

Орг тем временем разыскал новые сапоги вместо своих старых, и уже рыскал в поисках денег и оружия. Они также забрали всех коней, а трупы бросили гнить в лесу. Хотя такое было не по нраву Троеликой, непогребенные мертвые часто сходили с Дороги Сна, времени закапывать или сжигать наемников не было.

Тринидад не помнила путь, хотя знала точно, что ехала на коне одна, а второго вела в поводу, так же, как Гаррет и Орг. Ее шатало, но она не падала, давняя привычка спать в седле сказывалась благотворно, тело знало свое дело, и ему не нужен был разум. Единственное, что казалось неправильным — отсутствие вечной раздражающей болтовни Орга. Парень упорно молчал всю дорогу.

Очнулась она уже ночью, раны были перевязаны чистой тканью, ребра туго замотаны, на руке лубок. Пламя костра плясало между камнями умело сложенного очага, пахло печеным мясом рогача, но Рут только замутило. Спутники, одетые в рубашки и штаны убитых наемников, не заметили, что она очнулась, и продолжали тихо разговаривать, то и дело вороша палками угли.

— Моррек колдун. Очень сильный. И очень богатый. Не знаю, на кой ему Рут, и что за бредятину он сочинил.

— Убери палку.

— Если он кого невзлюбил, так можно начинать шить себе погребальные одежды. От него никто живым не уходил. А не любит он многих. Ему чуть слово поперек скажи…

— Убери палку, ты мне мешаешь! Хватит пепел поднимать, на зубах скрипеть будет!

— Один колдун решил ему вызов бросить. Так Моррек его в камень превратил и поставил на перекрестке. И сделал так, что камень все чувствует. То есть, тот колдун живой, но камень. С него куски откалываются, ветер разрушает, он все чувствует. И пить ему, и есть небось хочется, а он вечно мучается…

— Мясо переверни.

— Я раз с ним имел дело. И с наемниками этими. Есть такие вещи, которым даже в Стронгхолде не учат. Так он жуткий такой, мне потом неделю снился. На рожу-то смазливый даже, девкам нравится, но холодом от него так и несет.

— Почему он тебя Хмелем назвал? — Спросила Рут, приподнимаясь на локте.

Орг заерзал и потупился, гворт улыбнулся.

— Так ты тот самый Хмель и есть?

— Какой еще тот самый? — Недовольно огрызнулся Орг. — Развесили уши, как какое-то бабье! Слушать противно!

— Тот самый! — Торжествующе повторил Гаррет и расхохотался.

Рут смеяться было больно, она схватилась за сломанные ребра здоровой рукой. Имя Хмеля гремело по всему королевству, его история пересказывалась во всех придорожнях, знаменитее был только король. Даже имя Тринидада блекло по сравнению с ним. А началось все с того, что обычного крестьянского парня задумали женить. Жениться ему не больно-то хотелось, но что делать, раз невеста забрюхатела. Хмель клялся, что это не он, но никто ему не верил до тех пор, пока молодая жена не разродилась полудемоном, которого тут же забили лопатами. Однако брак был уже заключен, расторжению не подлежал, и незадачливый муж попросту сбежал. Через несколько лет он объявился вместе с бандой наемников, и в изрядном подпитии поклялся жениться на первой встречной. Первой встречной оказалась супоросая свинья. Не менее пьяные дружки велели крестьянам обряжать невесту и заперли сопротивляющегося жениха в амбаре с зерном, чтобы не удрал. Напуганный до смерти храмник Троеликой провел церемонию по всем правилам, а уже как Хмель целовался со свиньей, воспевали все менестрели. За минуту до брачной ночи свинья начала пороситься, и новоиспеченному отцу подносили «детишек», желая, что они будут ему утешением в старости. Свинью же было решено заколоть, на что Хмель принялся яростно возражать и даже полез в драку, но его отколошматили и бросили в грязь, где он чуть не задохнулся. Еще через несколько лет он, уже один, спас в лесу дочку лорда, она упала с лошади и сломала ногу. Хмель довез леди до замка, где счастливый отец предложил ему руку и сердце ненаглядной. Хмель, который клялся в жизни больше не напиваться, на свадебном пиру пил все, до чего дотягивалась рука, и с тоской вспоминал красоту своей второй жены. Отвертеться от свадьбы было невозможно, лорд ласково поглаживал рукоять меча и перемигивался с суровыми стражниками, закрывавшими входы. А когда пришло время исполнять супружеский долг, несчастный муж с криком выбросился из окна, и только кусты, растущие под ним, спасли ему жизнь. Как он сбежал от стражи, было неизвестно, но все с нетерпением ждали истории о следующей свадьбе Хмеля, которая, по всем расчетам, была уже не за горами.