— Хмель! — Сердито просипела Тринидад, хватая его за шиворот. — Не отвлекайся!

— Да я и говорю! Пошел я за ним, посмотреть, что случилось. Слышу, стонет кто-то. Подошел, а Гаррет стоит, руки в дерево упер, весь голый. Я сперва подумал, не буду мешать человеку, дело житейское, а до шлюх еще два дня ехать… а он… он…

Устав ждать, когда рассказ подойдет к концу, Тринидад вскочила и потащила Хмеля в темноту.

— Показывай дорогу!

— Я такого в жисть не видал! — Шептал Хмель на бегу. — Страх какой, помилуй Троеликая и сохрани меня от ужасов ночных! И полнолуние сегодня еще как назло!

Полнолуние им пригодилось. Серебряный свет вычертил из темноты стоявшего спиной Гаррета. Он был в демонском обличье и весь покрыт чем-то черным. Хмель истово осенял себя знаками сразу всех ипостасей Троеликой.

— Смилуйся надо мной лекарка! Охрани меня, ведьма! Воительница, отгони от меня эту мерзость!

— Он тебя не трогает! — Возмутилась Тринидад.

Демон громко вскрикнул и глухо застонал, кожа на спине вдоль остро выступающего позвоночника треснула, будто вспоротая изнутри, и начала расходиться в стороны. По ногам у гворта потекла черная жидкость, и Рут поняла, что это кровь. Гаррет еле устоял на ногах, вцепился когтями в дерево, на котором остались глубокие следы.

— Что это за тварюга?! — Прошипел Хмель, вытаскивая меч.

Рут с силой ударила его по руке.

— Надо его убить, пока он не может защититься!

— Еще раз я услышу от тебя такое — вырежу твой мерзкий язык!

— Что он делает?

— Откуда я знаю? Но ему больно!

Гаррет закричал, громко и страшно, кожа сползала с него медленно, причиняя демону страшные муки.

— Он же чешуйчатый! — Сообразила, наконец, Тринидад. — Как змея! Он шкуру сбрасывает!

— Какой он? — Громко переспросил Хмель.

— Потом. — Рут махнула рукой.

— Что значит, потом?! Кто это?!

— Это демон, Хмель. Гаррет — демон. Почти демон.

— Что значит почти?!!

— Надо ему помочь.

— Надо его прибить!

— За что?

— За то, что он демон!

— Ты себя сам слышишь?!

— Мерзкая тварь, выходец из Ада! — Не уступал Хмель.

Тринидад размахнулась и залепила ему пощечину, от которой Хмель чуть не упал. Шкура Гаррета уже почти вся сошла, но гворт терял много крови, и совсем сползти на землю ему мешали только когти, завязнувшие в коре. Рут подбежала к нему, оставив растерянного Хмеля наедине с мечом.

— Гаррет! — Позвала она, осторожно дотрагиваясь до его плеча.

Пальцам стало липко от крови. Варварка знала, каково на ощупь мясо под спущенной кожей, но плечо Гаррета было покрыто обычной его чешуей, однако более мягкой и нежной, чем обычно.

— Гаррет! — Повторила она громко, остро чувствуя свою беспомощность. — Ты меня слышишь? Я могу как-то помочь? Гаррет!

Демон не отвечал, он был без сознания и совсем холодным. Окончательно слезшая с него шкура темной массой валялась у ног. Появившийся из ниоткуда Хмель накрыл демона одеялом, сверху накинул еще одно.

— Смотри, чтоб он насмерть не замерз. Я сейчас коня приведу, надеюсь, он не испужается эдакой образины. Если поскачем быстро, то до заката успеем в деревню, а там ведьма, может, и поможет чем. Слушай, а если эту шкуру взять, как думаешь, сколько за нее можно выручить? Вряд ли она теперь ему нужна.

До заката успеть не удалось, Гаррет не мог держаться в седле, и везти его пришлось Хмелю. Смирившийся парень сердито придерживал то и дело норовящего упасть демона руками, предварительно замотав того в одеяло, чтобы острые концы обломанных крыльев не разодрали ему грудь, как когда-то Рут. Тринидад не позволила перекинуть гворта через седло, как тюк с поклажей, зная по опыту, что такое повисеть вниз головой достаточно долго.

— Почему ты мне не сказала? — Не выдержал Хмель.

— Не хотела. — Парировала Рут. — Ты нам тоже не сразу открылся. А если бы не эти наемники, мы до сих пор звали бы тебя Оргом.

Хмель вспыхнул.

— У меня были причины! Стоит только назваться, сразу начинается глупый смех. Ненавижу, когда надо мной гогочут тупые олухи!

— Мы не смеялись. — Напомнила Рут.

— Я заметил. — Проворчал мгновенно остывший парень. — Почему? Все обычно просят описать, как выглядел сын моей первой жены, прелестное лицо второй, спрашивают, с кем противнее было целоваться, со второй или с третьей…

— А не спрашивают, каково это, когда на твоих глазах убивают только что родившееся дитя, пусть он и полудемон? — Перебила его Рут. — И что это такое, когда те, кого ты считаешь друзьями, избивают тебя до полусмерти, а потом бросают и уходят? А еще не спрашивают, на какой высоте находилось окно в лордском замке, из которого ты выпрыгнул третьей брачной ночью? Я видела лордские замки, ты наверняка сломал себе что-нибудь.

— Ногу. — Буркнул растерянный Хмель.

— Ногу. Каково это, быть одному в лесу со сломанной ногой, когда тебя ищут лордские люди, тебя не спрашивали? Нам это не показалось смешным.

— Спасибо. — Наконец сказал растерянный Хмель. — Я не… но спасибо.

— Есть еще кое-что, что ты должен знать. — Продолжила Рут. — Мы думали, что тебя подослал Моррек. Ты сам сказал, что знал его раньше. И появился очень вовремя — когда Нокс отдал мне этот кошелек. И зачем-то пошел за мной, якобы учиться бою, а на самом деле за монетами. Ты сказал наемником, где я буду, и они забрали меня…

— Ты сама с ними поехала! — Растерялся Хмель. — Ты что, я бы никогда…

— Если бы я не поехала, они бы просто убили нас. А так появился шанс выяснить, что им было нужно. Но тебя они почему-то не тронули, хотя проще было убить. А потом ты привел Гаррета на их стоянку, как будто знал заранее, где она находится. Ты знал названия всех монет, которые были в кошельке, хотя мы с Гарретом не видели и половины. Когда я предложила тебе уйти, ты отказался, сказал, что останешься учиться, несмотря на смертельную опасность, связанную теперь со мной. Ты постоянно расписываешь нам, какой Моррек ужасный и безжалостный колдун, будто специально для того, чтобы мы потеряли голову от страха. И ты не хотел, чтобы я уничтожала монеты, хотя говоришь, что не знаешь, для чего они были нужны.

— Я все могу объяснить!

— Не надо. — Рут покачала головой. — Гаррет сказал, что мы будем безумны, если доверим тебе деньги и провизию, но вполне можем доверить тебе жизнь. Он сказал, ты не врешь.

— Он так сказал?

— Да.

— И ты поверила ему?

— Да. Он демон, они чувствуют ложь.

— Он мог тебе наврать.

— Не мог, не было нужды. Мы связаны с ним.

— Как это связаны? — Ревниво переспросил Хмель, поправляя опять сползшего гворта.

Тринидад вздохнула, объяснять очень не хотелось.

— Я сказала, что продам ему душу, если он доведет меня живой до Кастервиля.

— Что-о-о?!! — Хмель чуть не слетел с седла. — Ты продала душу демону??? Но зачем?

— Мне очень надо в Кастервиль. — Рут внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты даже не представляешь, как сильно.

— Ты продала душу!

— Я же сказала, это очень важно.

— Ты вообще знаешь, что бывает с теми, кто продает душу демону, глупая ты варварка?!

— Они отправляются в Ад. — Отчеканила Рут. — Я знаю.

— А знаешь, что с тобой будет в Аду?!

— Не знаю.

— Так я тебе скажу…

— Не скажешь. Потому что ты тоже не знаешь. Все, что нам известно, это слухи. Ведь из Ада никто не возвращался.

Хмель, не желая слушать довольно слабые доводы, продолжал ругаться, пугая ворон, до тех пор, пока они не подъехали к пещере ведьмы.

— Я пойду. — Рут спешилась. — А ты сними Гаррета. Смотри не растряси его. Он жив еще?

— Дышит. Может, я пойду?

— Нет.

Тринидад по опыту знала, что люди, непривычные к ведьмам, пугаются их, но она сама провела всю жизнь рядом с с воплощением ведьминой стороны Троеликой. Дорожка к пещере была аккуратно выложена камнем, на плетеной изгороди сушились горшки и рогатые черепа животных. Высокая черноволосая женщина вышла на стук. Кожа ее была бледной от долгого сидения в пещере, а губы, наоборот, ярко-алыми. Она уставилась на Тринидад и ее рука дернулась, как будто ведьма собиралась совершить оберегающий знак.