— Ты тоже странный. — Прямо заявил Гаррет, опешившему от такой наглости Герку. — Сколько было всего, ах леди Лависса, ах моя любовь, да я за нее, да она… а теперь что? Ты с тех пор, как она с нами, ни разу ей лишнего слова не сказал. В чем дело? Любилка забарахлила?

— Да какая разница?! Она вольна делать, что хочет!

— Еще чего! — Возмутился Хмель. — Чтобы баба сама за себя думала?! Чего она там надумает!

— А может, в этом все дело? — Медленно проговорил Гаррет. — В том, что она слишком вольна, по-твоему? В варваре этом, который ее лорду продал? Надо ей, и правда, было руки на себя наложить? Или ты ее забыть не можешь, какой она в гнойной смерди была? Была и перестала. Или еще что? Ты с ней хоть разговаривал, когда у ее отца служил или только издалека и смотрел? По-другому представлял? Корабль мечты разбился об айсберг реальности?

Герк молчал. Демон был прав и не прав одновременно. Он действительно представлял себе леди другой, и его коробили ее взгляды на него, девушка прекрасно знала, чего хочет, она не должна была так смотреть. А смердь показала, что она не отражение прекрасного лика богини, а обычная женщина, смертная и телесная. А еще смелая, добрая и решительная.

— Клином быть не хочешь? — Добавил Хмель.

— Каким еще клином?

— Которым прежний клин вышибают. Только ты это брось, она…

— Не хочу. — Медленно проговорил рыцарь. — Я не средство забвения прошлых ошибок.

— Во дура-а-ак! — Присвистнул демон. — Да ты ей просто нравишься. А что она того забыть хочет, лучше бы было, если бы вспоминала? Поверь моему слову, хватай ее в охапку и тащи в кусты, пока этот мелкий прощелыга ее совсем не заговорил.

— Она не хочет. — Мрачно сказал рыцарь.

Гаррет и Хмель переглянулись.

— Хочет. — Уверенно отбрил демон. — Если б я так хотел, ты бы уже давно подо мной каждую ночь стонал, а иной раз и днем.

— Не хочет. — Герк скрипнул зубами. — А я не хочу, чтобы она жалела потом.

— А ты сделай так, чтобы не пожалела! Хочешь, я тебе один способ расскажу…

— Да отстаньте вы! — Рыцарь оттолкнул Хмеля и ушел.

— Учти, это наши женщины, и мы их не отдадим кому попало! — Крикнул ему в спину Хмель.

— Как баба сам, ей-богу! — Покачал головой Гаррет, поднял горсть камней и принялся швырять их в море.

Хмель искоса на него посмотрел.

— Слышь, Гаррет, а тебе вот какие женщины больше нравятся, человеческие или демонки?

— А что?

— Ты ответь сперва.

— Ну… всякие были.

— А какие нравятся больше? — Настаивал наемник.

— Затейные.

— А ты жениться когда-нибудь думал?

— Чего?! Опытом хочешь поделиться?

— Ведь думал хоть раз! Про такую, которая на всю жизнь, а не так, время провести. И кто она была, демонка?

— Нет.

— Ну и на кой ляд тебе сдались твои крылья?!

— Хмель!

— Да замолчи ты! — Наемник встал и даже в неверном ночном свете было видно, что лицо у него пылает красным вовсе не от адских огней. — Чего тебе еще нужно?! Сколько ты от смерти убегал?! Голова на месте, руки-ноги целы, дерешься так, как я никогда не буду, и никто из людей не будет, живешь вторую жизнь уже, чего тебе еще нужно?! Ах богиня ты моя, крыльев у тебя нету больше! Так они были же вообще, а иные без них рождаются и всю жизнь живут!

— Это не одно и то же! — Взорвался демон. — А если бы тебе ноги отрезали?! Подумаешь, важность, руки-то остались, ползать и на них можно!

— Конечно не одно и то же! — Крестьянин прищурил глаза. — Царства безногих нет, а царство бескрылых — вот оно! Сам только Герка костерил, что он ледю смердью попрекает, а сам-то! Чем ты сам стал хуже без крыльев своих?!

— Ты просто не понимаешь.

— А ты объясни!

— Хмель…

— Гаррет!

— Я не могу вернуться в Ад! Домой! Когда они увидят, они убьют меня.

— И нечего тебе там делать, раз так. — Отрезал наемник. — Дальше что скажешь?

— Демоны есть не только в Аду. Тех шестерых мы прикончили, но если пройдет слух…

— Эка важность, вон среди варваров или горцев вообще демонов нет, а если ты у них своим станешь, так они любого чешуерылого покрошат за тебя.

— Слушай, я…

— А девушку ты больше своей харей напугаешь, чем культяпками, так что тут тоже волноваться не о чем.

Гаррет невольно улыбнулся. На сердце почему-то полегчало, словно слегка ослабла держащая его когтистая лапа.

— Вот так лучше. — Проворчал Хмель. — А то вся душа кровью облилась глядеть на тебя.

— Да ладно прямо…

— А я говорю. Мне не все равно…

— Заткнись уж, ради Троеликой. — Гаррет швырнул последний камень в море и повернулся к наемнику. — Закончим плот, и если не поубиваем друг друга, пока будем плыть, посмотришь на обугленных. Знаешь, что у них есть обычай в качестве знака расположения предлагать своих жен гостям?

— Все вернется на круги своя. — Убежденно говорила Лависса. — Хаос не может длиться вечно, в любом хаосе в свое время зарождается порядок. Тринидад станет королем, варвары осядут, перестав кочевать, у каждой группы появится вождь, со временем дети этого вождя сами станут вождями, появится родовитость, олигархия, а затем и нормальная монархия. Лорды вернутся и забудут, что когда-то были грязными дикарями.

Арти скромно потупился. Непосредственность последней леди поражала книжника до немоты.

— Во-первых, — недовольно сказала Рут Тринидад, — у варваров и так есть вожди. Есть десятники, сотники, тысячники, десятитысячники. А также советники, лекари и остальная управленческая структура. Во-вторых, родовитостью может хвастаться только идиот. В чем заслуга родиться у той или иной матери?

— Это память и слава рода! Вот ты можешь перечислить своих предков хотя бы до третьего колена?

— И до десятого могу, а также побочные ветви, ннэ. И не только тех, кто рождался в браках. И даже сотню-другую детей от наших мужчин, которые принадлежали другим родам. А ты?

— И как зовут твоего отца? — Вкрадчиво поинтересовался Гаррет. — А деда? Прадеда?

— Отца моего звали Доном, его отца Ибером, а отца его отца Хронвелем, но что тебе за дело? В-третьих, почему это мы грязные дикари? Хоть ты и сидишь, сложа руки, паршивая ледка, я все равно почище тебя.

Лависса потерялась с ответом и покраснела. Жара и походный образ жизни делали свое дело, платье леди красовалось разводами пота, жирными пятнами, прорехами, да и пахло от нее не очень хорошо. Зато Рут, успевающая все и почти все время сидящая на веслах вместе с мужчинами, для варварки действительно была на диво опрятной. Хотя одежды на ней, конечно, было гораздо меньше, чем требовали приличия. Даже волосы у нее блестели, собранные в тугие аккуратные косички, ни волоска не выбивалось. Волосы же Лависсы от соли почти превратились в солому, посеклись и выпадали.

— Это просто устойчивое выражение. — Невнятно пробормотала она, пока Хмель наслаждался давно подготавливаемой местью.

— Исса, во имя невинности Троеликой, ты что, не соображаешь даже, что порет твой поганый рот, а просто повторяешь, как ученая ворона?

— Конечно нет!

— Ннэ? То есть ты сознательно обзываешь Хмеля невежественным, Гаррета мерзким, а меня грязной?

Слова, которые произносила варварка, Лависса действительно знала, но они использовались приставкой к словам крестьянин, демон и варвар. Она беспомощно посмотрела на Арти. Книжник смущенно кашлянул и перевел.

— И-и-и, я так говорю?! — Задохнулась леди.

— Говоришь. — Подтвердила Рут.

— Почему вы мне не сказали?!

— А ты что, неумная?

— Это нечестно! Я не знала!

— Незнание закона не освобождает от ответственности.

Скажи это кто другой, даже Хмель или Гаррет, Лависса бы устыдилась, но Рут после четырех дней пути на плоту по морю здорово раздражала девушку.

— Видишь ли, Исса, это род ответственности. Ты должна понимать, что ты делаешь, что говоришь и кому говоришь. Иначе… кирдык тебе. Тут нет папочки-лорда и армии телохранителей. Ты сама по себе.