Рут успокаивающе положила ладонь ему на руку и почувствовала, что он весь горит. Гаррет оттолкнул ее.

— Не похож я ни на одного демона! Да ты демонов-то видел хоть раз?

— На гворта он похож. — Лениво подтвердила Рут. — Они редкие.

— В Аду их полно. — Отрезал Гаррет. — Но здесь — нет.

— Ладно, тогда кто ты? — Непримиримо потребовал ответа Герк. — Не человек, не демон, не полукровка, не Сатана?

— Он — поварешка! — Зловещим шепотом выдал Хмель, и тут же всхлипнул получив кулаком под дых.

Гаррет улегся на спину, положив руки под голову, пару раз возмущенно вздохнул, но товарищи любопытно ждали, и он нехотя принялся рассказывать.

— Да ничего особенного. Я родился в замке. Это было очень давно, сейчас мне где-то восемьдесят лет. Рос я тоже медленно. И лет до восьми был обычным человеком. Потом началось.

Он прикрыл глаза, задумавшись. Как объяснить ужас, когда ночью просыпаешься оттого, что с тебя шматами сползет кожа, а под ней что-то жуткое, холодное и шершавое. Как передать ощущение полета, когда остаешься один во всей Вселенной, наедине со звездами и предвечной тьмой? И потерять все разом, глупо, случайно, а потом очнуться и понять, что все потеряно и будущего нет, остается только куда-то идти и молиться, чтобы путь был достаточно длинен. Пока идешь, кажется, что что-то можно изменить, дорога как женщина, капризна и прихотлива. И знать, что, когда придешь, тебя будет ждать могущественная ведьма, способная вернуть тебе все, и бояться, что она этого не сделает.

— Дальше-то что? — Поторопил сгорающий от любопытства Хмель, на всякий случай отодвигаясь подальше.

— Дальше… Я рос-рос, и лет в тридцать вырос. Потом не менялся. Все.

— Что тебя породило? — Ледяным тоном спросил Герк.

— Человек и демон.

— Но ты не полукровка, ты сам сказал, да это и так ясно!

— Полукровки рождаются от демона и человеческой женщины. — Сквозь зубы объяснил Гаррет. — Меня родила демонка.

Хмель бестактно присвистнул, у Герка открылся рот.

— Да быть этого не может! Демонки никогда… он ей нравился? Твой отец?

— Конечно нет. — Фыркнул гворт. — Ты и демонок никогда не видел! Они на три головы выше тебя и могут разорвать любого приставучего винторога пополам! Никогда, слышишь ты меня, никогда демонка добровольно не ляжет с человеком! И уж тем более не родит от него! Вытравит плод, убьет себя…

— Тогда как родился ты? — Задала вопрос молчавшая до этого Тринидад.

— Мой отец был разбойником. А демонка, которую он взял, охраняла замок, стены которого сами разваливались от старости. Она была там одна из Адского племени. Они скрутили ее, отрубили руки и ноги, перетянули жгутами, чтобы не умерла от потери крови. И вышибли зубы, чтобы не могла укусить. Но и тогда, как мне говорили, она не стала покорной, хотя толку, конечно, от этого было мало. Когда стало ясно, что она брюхата, книжник замка уговорил отца оставить дитя ему, ему было интересно изучать его. Когда я родился, то был похож на обычного ребенка, поэтому отец не стал оставлять меня себе.

— А твоя мать?

— Ее кормили насильно и держали взаперти. Когда я узнал, то убил ее.

Герк пришел в ужас, Хмелю тоже стало не по себе, но Тринидад издала одобрительный возглас.

— И отца?

— Нет. — В голосе гворта послышалась досада. — К тому времени его изловили рыцари и распяли его кишки на деревьях. Говорят, он три дня вопил, прежде чем умереть.

— И почему ты это раньше не рассказывал? — Недоуменно спросил Хмель. — Подумаешь, тайна.

— Стыдился? — Догадалась более проницательная Рут. — Дурак ты, Гаррет. Упертый винторог. Весь в маму.

— Сама дура! — Огрызнулся Гаррет даже с каким-то разочарованием.

— А как тебе крылья оборвали? — Влез Герк.

В этот раз Гаррет молчал еще дольше, и совсем уж передумал отвечать, когда ахнул Хмель:

— Из-за бабы!

— Замолчи! — Тут же взбеленился гворт и полез через Рут убивать наемника.

Тринидад захрипела под его тяжестью, и некоторое время все они превратились в пыхтящую кучку.

— Да ладно тебе! — Наемник игриво потрепал демона по плечу. — Небось не головой тогда думал, да?

Они с Рут переглянулись и довольно мерзко захихикали.

— Какой стыд! — Не поддержал их Герк.

— Какой еще стыд! — Вдруг рявкнул Хмель так, что Рут и Гаррет подскочили на перине, никогда они еще не видели обычно добродушного парня в такой ярости. — Ты на себя посмотри, рожа твоя бесстыжая! Все корчишь благородную кость, сын лордского конюха! Я же тебя слушал там, в каменоломнях! Как ты красиво про честь рассуждал, про долг, про участь людей! А сам бросил меня! И когда тебя в десятники перевели, не вспомнил ни разу! Сам хлеб жрал, а мы от тухлой рыбы загибались! Давай-давай, повороти от меня нос, ах, видите ли, дерьмом пахнет! Да лучше просто пахнуть, а ты сам весь что ни на есть натуральное дерьмо! Лордский высер! Думаешь, мне дерьмо не пахнет? Да прямо над моим забоем дыра в потолке была, что ты думаешь, солнце я в ней видел? Как же! Станет хреново, что хочется разбежаться и голову о камень разбить, и задница еще чья-нибудь сверху на тебя смотрит, мол, вот тебе, Хмель, получай, что заслужил!

— Он знал, что ты там, когда началось восстание? — Уточнила Тринидад.

— Конечно, знал. — Подтвердил Гаррет, брезгливо отодвигаясь от Герка. — Он же мне сказал, где его искать, помнишь?

— Почему ты его не вытащил? — Рут всем телом повернулась к рыцарю, как хищная остроухая кошка, и глаза так же сверкали.

— Да вы что! — Неуверенно пробормотал Герк. — Мне нужно было выводить людей… сотни людей… тысячи…

— И что по сравнению с ними один какой-то Хмель, да? — Добила непреклонная Рут.

Герк молчал, но на его лице было написано, что он не раскаивается, он знал, что поступил правильно.

— Мы поняли тебя. — Не менее холодно проговорил Гаррет, укладываясь на перину и заворачиваясь в одеяло.

Смущенный Хмель, уже остывший и жалеющий, что вообще все это сказал, лег на спину и уставился на переливы синего света в высоте пещеры. Рут протянула руку погладить его по плечу, но наткнулась на тянувшуюся с другой стороны руку Гаррета. Они резко отдернули их, будто ошпарившись. Рут смущенно засмеялась, а Гаррет отвернулся в другую сторону, пробормотав проклятие на демонском.

Ей смертельно хотелось спать, но она не могла. Уже и Хмель задышал ровнее и глубже, даже виноватый Герк не ворочался, а Тринидад продолжала пялиться в темноту, борясь со сном. Перед глазами плыли навязчивые образы еще не успокоившегося прошлого: арена, крики, азарт, усталость, отчаянная надежда и холодная уверенность… и Гаррет, незнакомый и страшный, противник беспощаднее Хольта, и молодого, и старого.

— Рут. — Негромко сказал демон, поворачиваясь к ней и приподнимаясь на локте, чтобы удобнее было смотреть на варварку через Хмеля. — Если бы я хотел тебя убить, мне было бы все равно, спишь ты или нет.

— Мне не все равно! — Зло огрызнулась Тринидад. — Ты хотел меня убить. Я знаю, что ты хотел.

— Но не убил же? Спи. А то проснешься с синяками под глазами.

— Это мы еще посмотрим, кто с синяками проснется! — Свирепо зашептала Рут, так что Хмель беспокойно всхлипнул и заворочался.

— Я не то имел ввиду. — Тихо засмеялся Гаррет. — Это леди… ай, да не важно. Спи. Сатана, повелитель Ада, приказывает.

Рут фыркнула, но почему-то это прозвучало успокаивающе.

— Сатана, повелитель Ада. — Подумала она, засыпая. — Тринидад, вождь варваров. Да какая, к демону, разница?

Проснулась Рут самой первой, несмотря на то, что уснула последней, не считая, может быть, Гаррета. Хмель лежал на спине, беспокойно раскинувшись сразу и на Рут, и на демона. Варварка сняла с себя его руку и бесшумно вышла из пещеры.

Умываться горячей водой подземного источника было потрясающе приятно. Дикарка поглядела на развешанные по горячим камням вещи спутников и немного устыдилась собственной вчерашней лени. Хотя если бы она знала, что все стирал проигравший водную битву Герк под ехидные шуточки демона и наемника, то горько бы пожалела, что в тот раз так рано ушла и не присоединилась к избиению рыцаря. В горячей воде грязь отходила очень быстро, Рут недоуменно расправила на руках рубашку и одобрительно хмыкнула. Потом разложила ее на одном из горячих камней, надеясь, что она высохнет к тому времени, когда Безликий решит выставить их из волшебной пещеры.