— Наш. — Мягко поправила его варварка. — Наш язык.

— Лучше бы Хольта взяли. — Пробурчал Орг, устав глотать пыль.

Гаррет промолчал, он уже тридцать раз объяснил, что конь все равно неспособен угнаться за шестью всадниками, что он хром, что не выдержит двоих, что падет по дороге, что Орг подлый выкормыш заговорной старухи, что лучше бы Рут убила его на одной из тренировок…

Ему приходилось хуже, чем Оргу, но упрямый демон шагал и шагал вперед, не отвечая на игривые вопросы, а что это он так беспокоиться о зловредной варварке, и Орг с беспокойством гадал, когда этот винторог упадет мордой в пыль, и что ему делать, если это случится.

— Может, отдохнем? Привал?

— А ты уже устал? — Немедленно взвился Гаррет.

Орг обычно не отличался благоразумием, но и его безалаберности были пределы. Пока он молча смотрел на спутника, соображая, не начать ли ныть во имя чужого спасения, или воззвать к разуму гворта, Гаррет махнул рукой и затопал дальше.

— Что ты за человек!

Гаррет усмехнулся.

— Ага, не первый раз слышишь такое! — Восторжествовал Орг.

— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя убью.

— Убьешь, как же! Да ты на ногах не стоишь!

— Я тебя не сейчас убью. Я тебя потом убью.

— Ты сейчас сам умрешь.

— Я вернусь за тобой, когда Троеликая снова вернет меня в мир.

— А к тому времени умру уже я. А потом ты сам опять умрешь.

Гаррет остановился, покачиваясь, и обдумывая ответ позаковыристей, но разум так отупел, что неспособен был даже выдать простое ругательство.

— Мы ей ничем не поможем, если загоним себя. — Настаивал Орг.

Демон мучительно вздохнул.

— Что ты хочешь? — Тускло спросил он.

— Завернем в придорожню и поспрашиваем местных. Шестерых наемников они бы запомнили. И я хочу поспать на кровати. Надоело отлеживать спину на земле. Хватит деньги жать, это не тот случай.

Гворт ничего не ответил, и Орг, пользуясь его отупением, бодро затолкал демона в сторону еды.

— А ты привередливый. — Бросил Орг, глядя, как Гаррет, скривившись, нюхает мясо. — Подумаешь, пережарилось чуть-чуть. И перца не жалели. А я люблю поострей.

— Оно порченое.

Орг с сомнением понюхал свой кусок.

— С чего ты взял?

— Я тухлятину теперь везде отличу. — Гаррета передернуло.

— Что ты хотел от придорожни? — Хмыкнул Орг. — Ну, подпортилось. Зато настоящая хрючатина, а не собака.

— Я это не буду. — Гворт решительно отодвинул тарелку. — Сам ешь.

— Ежели будешь жрать одну траву, с кроликом тебе все равно не сравняться. — Поддел его Орг.

Гаррет не ответил, только зло блеснул глазами.

— А какое ты мясо хочешь? — Сжалился настырный надоеда. — Давай, я угощаю. Как тебе больше нравится? Прожаренное до хруста? С кровью?

— С кровью. И лучше без мяса.

— А чье? — Продолжил расспросы Орг, не услышавший конца фразы.

— Чье придется.

— Нет, я спрашиваю, какое больше нравится?

— Человечье.

Орг захохотал, Гаррет тоже улыбнулся.

— И мне. — Орг шлепнул по заду проходящую мимо подавальщицу, получил по рукам, но не сильно, служанки в придорожнях не отличались излишней скромностью.

— Иди сюда, милая. — Поманил девушку Гаррет.

Подавальщица подошла и присела к нему на колени, обняв одной рукой за шею, явно чтобы заставить ревновать Орга, который понравился ей гораздо больше, чем костлявый демон.

— Тут не проезжали шестеро наемников? — Напрямую спросил он, игнорируя надувшегося спутника.

— А как жеж! — Девушка вытаращила глаза и поерзала, устраиваясь поудобнее. — Охти ж страсть-то какая! Тут в семи днях пути человека сгубили!

— И что? — Не понял Орг. — Подумаешь.

— Дак ведь как сгубили-то! И за что! Варварка пришла и кошель утащила, там и было-то всего десять монет… а взамен всего исполосовала на ленточки, живого места не оставила! Говорят, кишки по всей придорожне валялись! Как бы теперь в ней убиенец не завелся! Троеликая, и откуда она взялась-то здесь? Все дикари давно в Кастервиле сидят, того и гляди назад пойдут, охти мы опять наплачемся из-за проклятых! Только отстроились, а уж детишек они сколько тут понаоставляли! Хотя жалиться нечего, семя крепкое, вырастут работники, дак а вдруг их на разбой потянет? Известное дело, варварская кровь, не пашут, не сеют…

— А что за варварка? — Прервал ее Орг.

— И при чем тут шестеро наемников? — Добавил Гаррет.

— Дак я и говорю! Мыслимо ли дело, такое злодейство оставлять! Наняли шестерых наемников, из самого Стронгхолда, говорят, чтобы они эту варварку притащили, живую или мертвую. А варварка знамо какая, белобрысая, размалеванная, по-человечьи не знает. И денег тоже не знает, приходилось ее на торге от товаров палкой отгонять, уж и страху натерпелись. Вот, так и послали шестерых наемников, чтобы она, знатчица, не безобразила.

— Многовато для одной дикарки. — Нетерпеливо поддакнул Орг.

— Дак она же бешеная! — Подавальщица вытаращила глаза и схватилась за сердце. — Говорят, она старого беднягу Нокса долго мучила, он так орал, что камни бы плакали. Из-за десяти монет, упаси Троеликая! А еще днем убила одного парня на ярмарке, он и пикнуть не успел. Там балаган с силачом был, за деньги ктой-то дрался, болезный. А эта варварка, говорят, ему меч в заднее отверстие всунула, он, бедный, и скончался от кровавого поноса, мучился долго.

Гаррет натужно закашлялся.

— Так прям и говорят, что пикнуть не успел? — Мрачно поинтересовался Орг. — Что, вот так даже и пикнуть не успел?

— И не говори. — Девушка покачала головой, нежно глядя на чувствительного к чужой беде постояльца. — Они же, варвары, только до смерти дерутся, как звери какие-то, спаси Троеликая.

— А где они сейчас, наемники эти? — Спросил Гаррет.

— Да в лесу. Дикарку казнить будут по ихним дикарским обычаям, так увезли подальше, чтобы народ не пугать. На рассвете и начнут.

— Отлично. — Гворт потер руки. — А скажи-ка, кто нанял этих шестерых?

— Точно! — Орг хлопнул себя по лбу. — Такими делами раньше лорды занимались, а теперь ни лордов, ни даже шерифов нет. Не деревенский же староста нанял шестерых из Стронгхолда?

Подавальщица нахмурила лобик, пожевала губками.

— Я не знаю. Дак может лорд какой-нибудь остался?

— Может, и остался. — Гаррет и Орг обменялись тяжелыми взглядами.

Рут даже не стала мотать головой, когда на нее обрушилось ведро воды. Умереть ей не дадут, пока не узнают, где кошелек, так что о том, чтобы захлебнуться, можно было даже и не мечтать. А еще можно надеяться, что мучители подумают, будто она еще без сознания, и пытки отложатся до второго ведра воды.

Сначала они спрашивали добром, сулили взамен сто монет, обещали проводить до Кастервиля, потом начали пугать, потом угрожать, потом перешли к пыткам, зная по опыту, что бесполезно грозить дикарке изнасилованием. Рут же позарез нужно было узнать, зачем этим людям понадобились ее несчастные десять монет, которые, Троеликая надоумила, она отдала на хранение демону. Боль была привычной, Старый Хольт, помимо всего прочего, учил юную Тринидад достойно переносить пытку.

— Ломает людей не боль. — Говорил он. — Ломает страх. Как бы ни было больно, ты должна помнить, что это все когда-нибудь кончится, потому что ничто не длится вечно.

Однажды она попала под заклинание лордского колдуна. Его тут же зарезал Хольт, но заклинание осталось живо, и вот то была боль, такая, что она не могла даже кричать, мучаясь, словно проданная душа в Аду. Даже сестра-ведьма, достигшая немалых высот в изучении ведовства, ничем не могла ей помочь. И тогда Хольт предложил перевести заклинание на него, потому что Рут для войска была важнее. И повторял, сквозь зубы, десять дней подряд, снова и снова: «Это кончится. Это не навсегда».

Сознание было где-то вне ее тела, Тринидад видела себя как бы со стороны, боль притупилась, наступило знакомое чувство эйфории. Старый Хольт чуть не убил ее, уча вызывать это чувство.