— А вы похожи. — Сказал как-то Хмель, придирчиво разглядывая их, склонившихся над котелком.

Лависса чистила земляные яблоки, а Рут следила, чтобы она не срезала слишком много кожуры. По мнению Лависсы, сходства между ними было как у цветка и камня. По мнению Рут тоже, и сравнение ее даже оскорбило, потому что в ответ она сравнила Хмеля с целой кучей ужасных вещей.

— Похожи же. — Убедительно сказал Хмель подошедшему Герку. — Особенно когда лицом друг к другу сидят. Смотри, носы, подбородки… волосы светлые, глаза зеленые…

— Оттенок разный. — С сомнением протянул Герк. — И вообще… слишком разные.

— Слова истинно мудрого человека. — Процедила варварка и бросила в Хмеля грязным земляным яблоком. — Пойду отолью.

— Спасибо, что поделилась. — Ядовито сказал ей Гаррет, а когда она ушла, дал Хмелю подзатыльник. — Ты, тьма деревенская! Разве не знаешь, что каждая женщина не такая, как все, единственная, неповторимая и не на кого не похожая! А если и есть сходство, так то только ее жалкие копии, и они гораздо, гораздо страшнее!

— Осторожнее, здесь сидит представительница породы женщин. — Рискнула пошутить Лависса. — И она все слышит.

— Переживёт. — Бросил ей рассерженный Гаррет и ушел вслед за Рут.

— Этак он за ней до самого Кастервиля ходить будет и никогда не дойдет. — Вздохнул Хмель, принимаясь за земляные яблоки.

— Поясните, прошу, что вы имеете ввиду? — Попросила Лависса, зная, что Хмель из всех них самый добрый, и не откажет.

— Они очень гордые оба, и Рут, и Гаррет. — С неудовольствием ответил наемник. — Ну… и вот у них никогда разговора не выходит, кто-то что скажет не то, и понеслась плясать свадьба. Сейчас он точно ее успокаивать пошел, но на полпути подумает, что да ну ее к демонам, и вернется. А когда ему плохо было раньше, Рут, она же любит всякое зверье, подойдет к нему… ну там сказать чего, погладить, спросить, чего надо может, а он ее такими кубырями отправит, что как только его Троеликая молнией не поразит. Не любит слабость показывать, паразит. А по мне чисто он дурень, иной бабе покажи слезу, так она тебя обласкает всего со всех сторон…

Герк предупреждающе кашлянул и отвернулся, скрывая улыбку.

— Ну да. — Спохватился Хмель. — Вот это вот они так. Токмо я ничегой не говорил! Сейчас вернутся и опять будут молчать оба. Сложные такие, прости богиня.

Сложные, это не то слово. И не только Рут с Гарретом. Лависса иногда в отчаянии думала, что она никогда не поймет этих людей. Они говорили на одном языке, но в их речах постоянно скользили двусмысленности, недосказанности и многозначительности. Чего стоил только тот случай, когда она впервые самостоятельно села верхом, по привычке подогнув ногу в седле. Радость от возвращающейся силы немного подпортил вид широко ухмыляющейся Рут. Хмель гладил своего коня по стриженой гриве и тоже улыбался, кусая губы.

— Это ведь конь из конюшен лорда Ирниса. — Сказал Гаррет, с нечитаемым выражением глядя на Герка. — Леди, вам доводилось иметь с ним близкое общение?

Хмель хрюкнул и мелко затрясся от смеха.

— С лордом? — Не поняла Лависса.

— С конем. — Серьезно ответил Гаррет. — Судя по всему, вы его знали раньше?

— Почему вы так думаете?

— Да так, предположил.

Хмель засмеялся уже в голос, Рут уперлась лбом в лошадиный бок рядом с ногой Лависсы и всхлипывала. Лависса почувствовала себя до крайности глупо и повернулась за помощью к Герку.

— Некоторые не очень умные люди считают, — сказал рыцарь с каменным выражением лица, — что манера сидеть на лошади боком произошла оттого, что леди слишком любят своих коней. И вот теперь эти самые люди ржут тут, как эти кони.

— Не слушай его, Исса.

Рут, редкое зрелище, улыбаясь, взлетела на конскую спину позади нее, и придвинулась плотнее, чем позволяли правила приличия. Взяла поводья и толкнула пятками коня, понукая его идти.

— Давай я тебе расскажу, как сама слышала…

Лависса слушала и не понимала, откуда в людских головах берутся подобные бредни.

— Что за глупости! — Воскликнула она, когда варварка закончила. — Леди сидят боком, потому что в длинном платье сидеть иначе невозможно, оно задерется!

— Можно надеть штаны. — Сказала Рут, раскачиваясь за спиной Лависсы гораздо сильнее, чем предполагал мерный конский шаг, и невыразимо смущая леди.

— Штаны — одежда мужчин.

— Да ладно, Исса. Признайся. Я давно заметила, что ты на этого коня смотришь нежнее, чем на остальных! Ничего такого, здесь все люди понимающие.

— Вот только не надо всех под себя равнять. — Фыркнул Гаррет. — Варварки спят с волками, вот и остальных скрещивают непонятно с кем.

— Это тоже неправда. — Засмеялась Лависса. — Это предрассудки, вызванные банальной неосведомленностью об обычаях чуждых народов.

— Люди просто так говорить не станут. — Поддержал Хмель. — Кто-то что-то видел. Кто-то что-то слышал.

— И приврал вдобавок. Я читала, что много поколений назад варвары использовали волков вместо собак. Правда, Рут?

— Неправда. — К дикарке вернулось обычное ее хмурое настроение. — Никогда мы не использовали ни волков, ни собак. Мы были друзьями. У нас были союзы с серым племенем. А союзы обычно закрепляются браком.

— С волком? — Недоверчиво уточнил Герк.

— Или с волчицей. — Подтвердила Рут.

— И вот прямо так и… — Хмель сложил ладони и потер их друг об друга.

— Это таинство брака! — Рут закатила глаза. — У нас просто так никто не женится! И поэтому ни один варвар не станет обсуждать свою брачную ночь ни с кем, кроме супруга!

— Этого просто не может быть! — Герк даже привстал на стременах. — Это ваши мифы. Они метафоричны и ничего общего с реальностью не имеют.

— Это ваши лордские россказни метафоричны. — Огрызнулась варварка. — А у нас говорят, как есть. Да еще на моей памяти чуть не состоялась одна такая свадьба.

— Ведь не состоялась же. — С сомнением покачал головой Герк.

— Расскажи! — Потребовал Хмель.

— Нет. — Сухо ответила Рут. — Я же сказала, о таких вещах мы не рассуждаем.

— Да ладно! — Скептически хмыкнул Гаррет. — Ваши песни на все королевство знамениты похабщиной, такое иной раз сам и не придумаешь…

— Ты что, плохо слышишь? Позабавиться с кем в палатке это одно, а брак — совсем другое. О свадьбах у нас не поют. Никогда. Потому что это никого не касается.

Мороз был такой сильный, что весь лес трещал. Черные деревья скрипели и качались в круговерти метели. Волчье время. Пар вырывался изо рта, почти невидный в рое хлещущих по лицу колючих снежинок. Две ведьмы и старый Хольт везли закутанную невесту на низенькой мохнатой кобылке. Девчонка молчала, заледеневшими пальцами вцепившись в поводья, и то и дело смаргивала застывающий на ресницах лед. Что ее ждет, ведьмы объяснили только примерно, не вдаваясь в подробности, которых сами наверняка не знали. Жуткие союзы с серым племенем, построенные на крови и страшном природном колдовстве, не поддающемся никому, давно забылись, но Тринидад решил их возродить, и никто не посмел возразить Тринидаду. Он был вождь, и слушались его не зря. За этот ритуал он платил первым и отдавал страшную цену.

Старый Хольт снял волчью невесту с лошади, сама она, обычно такая проворная, была до одури накачана какими-то зельями, и двигалась, словно сонная. Ведьмы сняли с нее меховую шубу и оставили в набедренной повязке и безрукавке из волчьего меха. Все тело невесты было вымазано кровью и казалось обугленным. Она встала босыми ногами на снег и даже не поежилась от холода. Ведьмы принялись растирать ей руки, распевая свои гимны, затем развернули за плечи в нужную сторону.

— Сделай то, что должна! — Прошептала одна.

— Не бойся его. Ты должна ему понравиться.

— Обязана.

— Больше работай задом брачной ночью. — Старый Хольт харкнул на снег. — Эх, молодая еще слишком.

Невеста медленно, но не спотыкаясь, пошла вперед, исчезнув в метели, скрывшей от посторонних глаз то, что им видеть не полагалось.