Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Это какой же? — потом спросила матушка лакея, и он назвал ей одну из всесвятских фамилий и сказал, чей это сын.

Другой раз подобным же образом, то есть тоже как-то в дороге, на постоялом дворе, где мы кормили лошадей, — мы повстречали какую-то не то мещанку пригородную, не то дочь чьего-нибудь управляющего, девушку замечательной красоты, но совершенно простую и по одежде и по манерам. Матушка справилась, кто это, и она оказалась дочерью тоже какого-то всесвятского помещика.

Матушке очень понравилось ее лицо, и она потом долго все вспоминала о ней, говорила, что как это все-таки сейчас видна благородная кровь. Я, помню, слушая ее, все удивлялся, почему же она тогда не узнала по этой благородной крови сразу, кто она такая...

Ближе мы не подходили к ним, короче мы их не знали, и они такими мне представлялись, какими я вот их описываю: отчасти любопытными, отчасти жалкими и вызывающими полубрезгливое к ним отношение.

С годами я узнал их лучше, потому что узнал покороче и осмысленнее стал вообще относиться к обстановке и нашей жизни и их и увидал, что разница вся тут только в средствах.

III

Я был уже в пятом классе нашей губернской гимназии, где я учился, и приехал на рождественские праздники домой, в деревню. В эту зиму, тотчас после праздников, должны были быть дворянские выборы[36]. Дома я застал отца и всех приезжавших к нам соседей, всецело поглощенных этими выборами. Толковали, кого выбрать в предводители, кого в судьи, в исправники, в заседатели и проч. Взвешивали шансы одних, права, их достоинства и недостатки, потом принимались за других, расценивали и подробно рассматривали этих. Но так как, в сущности, все дело было в том, у кого больше сторонников, чья партия сильнее, то все эти расценки достоинств и недостатков намеченных или предполагаемых кандидатов на все эти должности в конце концов сводились на сосчитывание шаров, кто сколькими располагал или кто на сколько шаров мог рассчитывать.

И вот при этих сосчитываниях и расчетах я то и дело, не без удивления для меня, слышал, как всё повторялись фамилии всесвятских помещиков.

— У Зыбиных один купон.

— Нет, они в этом году два составят.

— Это как же?

— А очень просто: у них у всех оказывается двести пять душ.

— Вот так сюрприз!..

— Это что такое купон? — спросил я как-то.

Мне объяснили.

Из этого объяснения и из дальнейших их разговоров и споров я понял, что обитатели Всесвятского, всесвятские помещики, все, в общей сложности, представляют в некотором роде силу, так как все они образуют четыре купона, следовательно имеют на баллотировке четыре шара, что в общем числе всех двадцати шаров в уезде вовсе не пустяки, и в спорах и в рассуждениях о шансах на выбор того или другого кандидата совсем не напрасно так постоянно и настойчиво их вспоминают. Они настоящая сила, которой нельзя пренебрегать, и ими в данном случае и не пренебрегают. Ими пренебрегают вообще, в смысле знакомства с ними, но теперь, во время баллотировки, ими нельзя и не следует пренебрегать. Ими надо заручиться. Они могут в решительный момент дать тому или другому кандидату перевес.

Вместе с этим я услыхал и фамилии знакомых помещиков, которые, как говорили, заигрывают с ними, ласкают их, помогают им и обещают еще больше помочь в случае получения их содействия на предстоящих выборах.

Это была новость, которая меня заинтересовала, и я не без любопытства следил за разговорами о предстоящих выборах, интересуясь главнейше этим ухаживанием за захудалыми и находившимися все время в общем пренебрежении всесвятскими помещиками.

Вскоре как-то у нас был «дядя Сережа», так громко возмущавшийся поведением всесвятских помещиков и доказывавший, в интересах поднятия дворянского достоинства, необходимость их уничтожения, разжалования их из дворян. У дяди были соперники. Кроме того, дела у него порасстроились за время его двукратного предводительства, а между тем ему хотелось быть вновь избранным и на этих предстоящих выборах.

И вот, за тем же обеденным столом, за которым он тогда так ораторствовал против всесвятских помещиков, называя их не дворянами, а сбродом, я услышал уж совсем другое о них.

— А я сейчас был в Всесвятском, — сказал он. — Несчастные!

— А что? — спросил отец, и, мне показалось, как будто стараясь не встретиться с дядей глазами.

— Ужасная беднота!

И, помолчав немного, дядя продолжал:

— Вот настоящая обязанность правительства помочь кому — это им! И в самом деле, мало разве у нас казенной свободной земли, мало разве у нас государственных крестьян?.. Я не говорю, чтобы им дать по нескольку тысяч десятин земли, по нескольку сотен душ, но дать им столько, чтобы они могли быть самостоятельными хоть на выборах.

— Это значит, по сто душ? — заметил кто-то.

— Ну конечно, — ответил дядя.

— И по тысяче десятин земли?

— Да, около.

— Чтобы всесвятские помещики имели, если их всех сосчитать, тысяч тридцать десятин земли и тысячи три душ?

— По крайней мере, дать некоторым из них, которые приличнее держат себя.

— То есть тем, которые посытее и теперь?

Кто-то из обедавших соседей при этом ядовито заметил дяде, сказав:

— Я бы на вашем месте, Сергей Павлович, обещал им, в случае избрания, поднять этот вопрос, начать для них об этом ходатайство. Тогда они, наверное, были бы все за вас...

Дядя дал этому замечанию шутливый характер, но оно, видимо, было неприятно для его самолюбия, так как укололо его в больное его место — заискивание у всесвятских помещиков, что он скрепя сердце делал, лишь бы только ему быть вновь избранным.

— Ничего, — заключил сосед, — выберут вас и без них, да и они что же могут иметь против вас?

— Я вовсе не за этим ездил в Всесвятское, — вспыхнув, возразил дядя, — а по должности предводителя, так как я обязан же был вновь повторить им их права, разъяснить их обязанности. Ведь вы знаете, в каком они состоянии: они от нужды совсем одичали почти.

— О! Это они, будьте покойны, отлично все знают и понимают. Это вы напрасно трудились. Они отлично понимают и знают, что теперь, во время выборов, и они не последняя спица в колеснице. Свои нрава и свои интересы они понимают нисколько не хуже кого бы то ни было.

IV

Но дядя был, видимо, раздражен и настаивал все на том, что это совершенно напрасно его подозревают в заискивании не только у всесвятских помещиков, но и у кого бы то ни было.

— Я не отказываюсь и должен служить дворянству, — говорил он, — как я служил и эти два трехлетия, но только я шагу не сделаю, чтобы самому подготовлять свое избрание. Хотят меня выбрать, пусть выбирают, но сам я ничего для этого не намерен делать.

Однако он не без сожаления сообщил, что его противник, тоже кандидат на предводителя, за день до него был вовсе уж не для какой обязанности, а прямо чтобы заручиться содействием, в Всесвятском и там пообещал одному определить сына на казенный счет, другому — дочь, третьему — местечко смотрителя магазинов, четвертому — протоколиста опеки, и проч., и проч.

— Это кто же вам говорил? Откуда же вы это знаете? — ^ спросил его сосед.

— Они же сами всё это мне выболтали.

— По какому случаю?.. Как зашел у вас с ними об этом разговор?

И сосед, улыбаясь, углубился в тарелку.

— Я их сманивал обещаниями на свою сторону, а они торговались и сказали мне, что Александр Николаевич (его противник, другой кандидат на предводителя) обещал им больше, — ответил ему дядя, зло и с презрением посматривая на него.

Сосед ничего ему не отвечал и только пожал плечами, дескать, к чему это, разве я на это намекал.

Но и все и я понимали, что он на это именно, а не на что другое, намекал, и хотя заискивание у всесвятских помещиков перед баллотировкой и было, как оказывалось, обычное явление, однако положение дяди было неловкое.

вернуться

36

Дворянские выборы... — Раз в три года дворянские общества производили выборы предводителей, исправников, заседателей, уездных судей.

73
{"b":"313647","o":1}