— Чтобы раз и навсегда успокоить вас и остановить фонтан ваших благородных чувств, я позволю себе небольшое историческое отступление. В двадцать первом году мы с вами вместе подписывали документ о поддержке Троцкого. Правда, мы его не подали и потому вы остались непорочным партийцем, но заявление у меня сохранилось, и вы об этом хорошо знаете. А может, вы припомните, как от заявлений перешли к действиям? А может, вы вспомните, кто в двадцать шестом году организовал обрыв клети на шахте «Мария»? Или пожар на строительстве двадцать шесть в тридцатом году? Бросьте прикидываться, Бабат! Я беспокою вас раз в пять лет. Этот раз уже последний. Перспектив у нас с вами больше нет. Мы оказались в одиночестве. Опираться не на кого. Пора смываться. Центр разгромлен окончательно. Бежать без денег бессмысленно. Вы и сами это понимаете. Доставайте чертежи или уничтожайте крейсер. О деньгах и документах не беспокойтесь, все будет сделано чисто и точно. Всего хорошего.

Гомон поднялся, насмешливо поклонился и вышел из комнаты.

Валя ходила вокруг крейсера, как очарованная. В первую минуту она даже не решилась открыть дверцы кабины и заглянуть вовнутрь. Крейсер превзошел все ее ожидания.

Потом она принялась основательно знакомиться с машиной. В принципе здесь были уже давно известные ей вещи, но было и много нового. Увлекшись машиной, Валя не заметила, как возле крейсера появились Крайнев и Соколова. До этого Валя уже успела познакомиться с директором завода. Между ними сразу же установились дружеские отношения.

— Вера Михайловна, — обратилась Валя к Соколовой, — я думаю, что мне сейчас следует испробовать крейсер в полете. Конечно, только взлет, посадку и прочее. К нему надо привыкнуть перед настоящими испытаниями. Я хочу послушать его в полете.

— Всеми вопросами испытаний ведает товарищ Токова, — ответила Вера Михайловна. — Неужели вы еще не познакомились?

Тут как раз из цеха вышла Марина с двумя. инженерами. Крайнев приветствовал ее искренне и сердечно. Они не виделись давно, а Юрию очень хотелось поблагодарить Марину за хорошую работу. Он крепко пожал ей руку, сказал несколько добрых слов и улыбнулся как всегда приветливо.

Валя познакомилась с Мариной, и работа началась.

В баки крейсера залили горючее. Механики еще раз проверили моторы. Марина дала разрешение на первый полет. Стартовая команда вывела крейсер.

Валя села в кабину и закрыла за собой дверцу.

Она посидела несколько минут неподвижно, как бы заново привыкая к уже знакомой кабине, потом дала газ, моторы заревели на высшей ноте, и крейсер медленно тронулся с места. С площадки перед цехом он выехал на аэродром, несколько десятков метров проехал медленно, как бы раскачиваясь, потом начал набирать скорость и вдруг оторвался от земли, легкий и динамичный, как птица.

Люди возле цеха не успели даже как следует переволноваться. Валя оторвала тяжелый крейсер от земли удивительно быстро и легко. Теперь она испытывала машину в полете, проверяла, насколько послушны рули, как набирает машина высоту. — Крейсер был необычайно податлив. Валя подумала об оригинальном хвостовом оперении и мысленно похвалила конструктора.

Еще несколько минут полета — и Валя мастерски посадила крейсер на землю. Она подвела машину к цеху и открыла дверцу кабины. К ней подбежали, и Валя сразу начала говорить о мелких недостатках, которые обязательно надо было устранить перед генеральным испытанием. Началась работа. С небольшими перерывами она продолжалась весь день. Никто не отходил от машины. В течение дня Валя еще три раза поднималась в воздух. Она требовала, чтобы все ее указания выполнялись абсолютно точно. Завтра она должна взлететь на большую высоту. Второй пилот тоже пробовал управлять крейсером. Завтра они должны лететь втроем. Валя уже успела привыкнуть к своей передней, обособленной кабине.

Марина следила за тем, чтобы все указания Вали выполнялись точно. Она хорошо понимала, какой опасности подвергается девушка в первом высотном полете. Ведь многое еще неизвестно, неопределенно. Тут нужно стараться предвидеть все.

Около четырех часов работа была закончена. Крейсер был готов к полету. Все разошлись с бетонной, площадки возле экспериментального цеха. Заводская охрана стала на вахту возле цеха. Соколова могла отдыхать спокойно.

Перед заходом солнца Марина пошла в степь. Уже давно не ходила она на могилу, давно не видела белый камень и его хозяйку — маленькую быстроглазую ящерицу.

Не было покоя на сердце у Марины. С тех пор, как она увидела готовый крейсер, честолюбивые мысли не только не исчезли, а наоборот, стали еще острее. В этом крейсере, правда, есть частица и ее работы. Правда, Крайнев всем говорит, что крейсер сделал коллектив института. Он даже инициалов своих не поставил на машине, но ведь все знают, что без инженера. Крайнева крейсера не было бы, потому говорят: «Машина Крайнева». Удастся ли когда-нибудь Марине услышать: «Машина Токовой»?

— Я сижу около вас уже с полчаса, — послышался вдруг рядом знакомый голос Берг. — Я еще никогда не видела вас такой задумчивой.

Марина вздрогнула и пришла в себя.

— У вас горе, Марина? — ласково спросила Берг.

— Да так, пустяки, — спокойно ответила девушка, поднимаясь с камня.

Как бывало уже не раз, они вместе пошли к заводу. Корпуса домов как бы вырастали перед ними. Так дошли они до дома, где жила Берг.

Марина хотела попрощаться и пойти дальше, но Любовь Викторовна задержала ее. Она очень вежливо, но настойчиво пригласила Марину к себе, и девушка послушалась. В ее мыслях клокотала целая буря взволнованных чувств, и чтобы как-нибудь утихомирить эту бурю, притушить ее, надо было побыть на людях.

Они вошли в небольшую, довольно стандартно меблированную комнату. Было около семи часов, и густые сумерки уже залегли в углах.

Берг не начинала разговора. Она надеялась, что Марина заговорит первая. Но девушка молчала.

Тогда Берг сказала:

— А интересно, Марина, вы будете так же волноваться, когда ваша первая машина пойдет на испытания?

Удар попал в точку. Марина вздрогнула.

— Этого никогда не будет, — тихо ответила она. — Все сделает Крайнев. Мне осталось только мечтать.

— Ну, может, надо не мечтать, а действовать, — задумчиво сказала Берг.

— Действовать? — переспросила Марина. — В том-то и беда, что без Крайнева я еще долго не сумею, вероятно, создать что-нибудь подобное. Это только мечты…

— Вы меня не так поняли, — голос Берг звучал осторожно, даже робко, — я думаю только, что… Хотя, собственно говоря, это слишком смело…

— Нет, вы уж договаривайте, если начали, — попросила Марина.

— Я думаю, что если бы завтра крейсер не выдержал испытаний или с ним что-либо случилось, то вы, конечно, очень скоро смогли бы занять место Крайнева и иметь собственные машины… Это только предположение, конечно, я ничего не предлагаю…

Нетвердо ступая, Марина пошла к двери. Она смотрела на Берг, не понимая, что та говорит, боясь поверить самой себе. Потом резко повернулась и, ни слова не говоря, выбежала из комнаты. Берг посмотрела ей вслед, спокойно взяла маленький чемоданчик, стоявший возле кровати, и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

В шесть часов вечера неожиданно выдали боевые патроны. Истребители стояли длинной шеренгой серебряных, низко поставленных крыльев, и механики, проверяя все до последней мелочи, еще возились возле моторов. Молодые пилоты, взволнованные серьезностью боевой тревоги, проверяли пулеметы. Они делали это много раз во время учебных стрельб, но никогда еще этот процесс не казался таким важным и ответственным.

Прошел час. Машины были готовы к взлету. Сумерки спустились на аэродром. Летчики заняли места возле своих машин, ожидая дальнейших приказаний. Василь Котик стоял на правом фланге шеренги самолетов. Слева от Василя ходил вокруг своего самолета Петро, а чуть дальше виднелась в полутьме могучая фигура Миколы. Боевые патроны лежали в обоймах.