Они вошли, разделись в гардеробе, поднялись по узким ступенькам к небольшой двери и открыли ее. Крайнев невольно ахнул от неожиданности и восхищения.

В огромном высоком зале, четко очерченная мраморным прямоугольником на полу, переливалась причудливыми бликами зеленоватая, удивительно прозрачная вода. Она. была такая прозрачная, что узоры, выложенные из цветного мрамора на дне бассейна, были видны до малейшей детали. Все было белое в этом зале, только вода светилась зеленоватым огнем и неодолимо влекла к себе. Высокие трибуны поднимались чуть ли не к самому потолку. Сам бассейн казался дворцом дивной, чистой красоты.

В первую минуту Крайнев даже говорить не мог от восторга. Валенс улыбался, поглядывая на своего друга. Они прошли в небольшую ложу, расположенную поблизости от ажурной вышки для прыжков, стройно вздымавшейся над прямоугольником воды.

Не успели они усесться, как в зале зазвучала музыка. Начался парад. Юноши и девушки в костюмах для плавания выходили и строились в одну прямую линию. Было приятно смотреть на сильные, как бы точеные тела.

Странное чувство охватило Крайнева. Захотелось вдруг самому встать в один ряд с этими веселыми красивыми юношами и пойти под могучие звуки марша.

Парад закончился. Начались соревнования.

Тройка за тройкой бросались в воду пловцы. Они плыли быстро и уверенно, демонстрируя полную гармонию силы и умения. Здесь устанавливались рекорды, но Крайнев не прислушивался к тому, что объявляли. Красота зрелища захватила его целиком.

Но вот закончились и соревнования по плаванью. Судьи объявили о начале прыжков с вышки. Свет в зале несколько уменьшился, но зато появились два прожектора — прямо из воды свет бил вверх, освещая пространство перед вышкой.

Что-то невнятно произнес громкоговоритель, на вышку поднялась девушка, и сдержанный гомон прокатился по залу. Девушка стояла на самом верху, озаренная лучами прожекторов, словно высеченная из розового мрамора. Присутствующие смотрели на эту прекрасную девичью фигуру, как на произведение гениального художника.

Плавным движением девушка поднимает руки. Ей самой приятно было ощущать свою юную красоту, чувствовать ее властную силу. Сейчас она безраздельно владеет взглядами и чувствами людей, собравшихся в этом зале.

Крайнев, не отрываясь, следил за каждым движением девушки. Черты ее лица показались ему удивительно знакомыми. Он даже приподнялся в кресле, прищурился и сказал:

— Валя.

Девушка услышала. Чуть заметно наклонила голову, увидела Крайнева и на миг задержала плавное движение рук. Но тут же она снова подняла руки и легко, словно птица, оторвалась от площадки. Она летела вниз, как ласточка. Тело изогнулось и застыло в движении. Падая, она владела каждым мускулом своего тела.

У самой воды руки ее сомкнулись. Она вошла в воду бесшумно, как сверкающий клинок. Только вспенилась вода, но ни одна капля не взлетела вверх.

Освещенная со всех сторон прожекторами, в зеленом потоке, навстречу свету плыла под водой Валя.

На вышку выходили еще девушки и юноши, они демонстрировали свое высокое мастерство, совершенное умение владеть телом, но перед глазами Крайнева стояла только одна картина: Валя, освещенная мощными лучами света.

Через полчаса, выходя рядом с Валенсом в вестибюль, он увидел Валю. Она поднялась с дивана и пошла к ним навстречу, приветливая и радостная.

— Я очень неудачно выступала сегодня, — говорила Валя. — Вы, Крайнев, так неожиданно окликнули меня, что я растерялась и чуть не упала с вышки.

Сели в машину вместе. После недолгого молчания Крайнев сказал:

— Должен поздравить вас, Валя! Сегодняшним приказом директора вы назначены испытывать крейсер.

Валя молчала. Она просто не в состоянии была произнести ни одного слова.

— За это я должна благодарить вас? — В ее сдержанном вопросе Юрий почувствовал бурную радость.

— Нет, Адама Александровича.

Валенс промолчал, пряча улыбку.

Крейсер стоял на широкой бетонной площадке возле экспериментального цеха. Это была блестящая серебряная машина — моноплан с низко поставленным крылом. Металлические винты находились на обычном месте. Мощные моторы должны были приводить их в движение. Они могли работать на большой высоте.

Кабина крейсера была рассчитана на трех человек: двух пилотов и штурмана — и закрывалась герметически. Компрессоры и кислородный аппарат обеспечивали в кабине нормальное давление и состав воздуха.

Почти все было готово для первых испытаний. За последние дни Марина отходила от крейсера только для того, чтобы немного поспать. Скоро должны приехать Крайнев и инженеры из института, тогда начнутся испытания. Марина волновалась. Давно уже забыла она о прогулках в степь. Почти не приходилось ей видеться с Берг — к крейсеру допускали немногих. Конструктору Берг вообще нечего было делать в экспериментальном цехе, только иногда встречались они в главной конторе, да и то разговаривали очень мало. К тому же Берг не проявляла теперь никакого интереса ни к крейсеру, ни к Марине.

Но вот все работы были окончены, и Соколова сообщила Валенсу и Крайневу, что испытания можно начинать.

В этот день Андрей Васильевич Бабат работал допоздна. За последнее время у него накопилось много неотложных дел.

Немало времени прошло с той поры, как Бабат в последний раз видел Веру Михайловну.

Вошла секретарша, положила перед Бабатом записку и остановилась у стола, ожидая ответа. Бабат перечитал записку несколько раз, помолчал, пожевал губами и сказал:

— Пусть войдет.

Секретарша молча вышла. Записка осталась на столе. На ней неровным почерком было написано: «У меня к вам важное дело. Гомон».

Инженер спокойно ждал, пока пришел Гомон, встретил его приветливо, но в каждом движении, в каждом слове чувствовалось тревожное беспокойство.

Гомон сел в кресло и долго не начинал разговора. Бабат заговорил первый:

— Вы давно приехали… Гомон?

— Нет, недавно.

Разговор оборвался. Инженер еще раз перечитал записку и, запинаясь, спросил:

— Какие дела привели вас ко мне?

— А что, не хотелось бы меня видеть?

— Откровенно говоря, никакого удовольствия от нашей встречи я не получаю.

— Вам придется потерпеть, — насмешливо улыбнулся Гомон, — Я думаю, что мы договоримся довольно быстро. Дело короткое — что вы знаете о крейсере Юрия Крайнева?

— О крейсере Крайнева? — переспросил Бабат, — О крейсере Крайнева я не знаю ничего, кроме того, что он закончен. Эта работа уже давно отошла от меня, ею руководит сам Крайнев.

— Вам не доверяют?

— Не доверяют? Нет, не думаю. Просто с некоторых пор объем моей работы несколько уменьшился. Я сам просил об этом,

Бабат, пред чувств у я опасность, настороженно смотрел на гостя.

— Внимательно слушайте меня, Бабат, и постарайтесь все запомнить, — сухо сказал Гомон. — Мне нужно раздобыть чертежи крейсера или сделать так, чтобы на испытаниях он разбился. Я буду с вами откровенен: за первое дают миллион, за второе — двести тысяч. И в том, и в другом случае гарантирован выезд за границу. Осуществить это дело я поручаю вам.

Бабат слушал молча. Он был готов к такому разговору. Нечто подобное ждал: но то, что предлагал Гомон, превосходило всякие ожидания.

— Я не сделаю этого, — тихо сказал Бабат. — Я не сделаю этого, чем бы вы мне ни угрожали.

Голос его вдруг сорвался со спокойного тона. Гомон не обратил на это никакого внимания.

— Вы ничуть не изменились со времени нашей последней деловой встречи, — снисходительно сказал он. — Всегда в вашем сердце играют благородные чувства. Правда, вы умеете их преодолевать. Это делает вам честь. Вот и сейчас, я вижу, у вас на языке вертятся слова о том, что вы сейчас позвоните в НКВД и разоблачите меня. Не тратьте понапрасну энергии. Я уже пуганый. К тому же вам не к лицу роль честного патриота.

Бабат сидел бледный как стена. Гомон продолжал: