Так началась их переписка. Товарищи научились узнавать, когда Росовский получал письмо. Он становился молчаливым, и только лицо его светилось каким-то внутренним светом. Летчики эскадрильи связи подшучивали над ним и говорили, что в такие дни вокруг головы их товарища, как у святого, появляется нимб. Росовский не обижался на подобные шутки.

В начале ноября, перед самыми октябрьскими праздниками, Росовского вызвали в штаб армии. Командир полка приказал лететь к начальнику штаба, где Росовского уже ждали. В этом вызове не было ничего необычного — каждому летчику приходилось летать в штаб по нескольку раз в день. Но на сей раз командир совсем неожиданно спросил:

— Вы женаты, товарищ Росовский?

Лицо летчика густо покраснело.

— Нет.

Командир с удивлением посмотрел на него. Росовский постоял, ожидая вопросов и не понимая, в чем дело. Но командир отпустил его.

Прилетев на место, Росовский пришел, как обычно, к ответственному дежурному по штабу.

— Вас тут уже давно спрашивали, — приветствовал его знакомый майор. — Один товарищ прибыл к нам, чтобы вместе Киев брать, и все о вас спрашивает. Больше того, просил вас вызвать. Ну, начальство, ясно, не могло отказать. Сейчас я позову товарища.

Майор вышел, оставив в комнате вконец смущенного и взволнованного Росовского, и вскоре вернулся вместе с Мариной. Росовский только тихо ахнул, но сразу же взял. себя в руки. Марина тоже была взволнована, но держала себя спокойно. Они поздоровались так официально, что никто не догадался бы о их подлинных чувствах.

Марину послали сюда для того, чтобы она вместе с войсками вошла в Киев и сразу же выяснила, — в каком состоянии находится институт стратосферы. Ходили слухи, что немцы пытались там наладить какое-то производство или исследовательскую работу, связанную с реактивным самолетостроением. Это надо было проверить, и присутствие специалиста было необходимо. Так очутилась Марина в штабе армии, которая брала Киев.

Все это она рассказала Росовскому, потом заговорила о Короле и Орленко.

— Я их обоих часто вижу, — сказал Росовский.

— Я привезла им приветы и письма. Как мне их увидеть?

— А вот сейчас попробуем, — неожиданно осмелел Росовский и обратился к дежурному с просьбой разрешить слетать в танковый полк подполковника Короля. Марина поддержала просьбу, и майор разрешил.

Через несколько минут они уже были в воздухе. Оба по-прежнему были смущены и взволнованы. Однако, как только они вошли в блиндаж Короля, беседа сразу же наладилась и потекла непринужденно.

Росовский несколько побаивался этой встречи, но Король ни одним намеком не дал понять, что знает его тайну.

Они говорили о всех знакомых, читали письма от Ганны и Крайнева, и в блиндаже вдруг стало хорошо и весело — как бывает только при встречах с близкими друзьями.

Короля неожиданно вызвали к командиру корпуса.

— Наверное, приказ наступать, — сказал он, выходя, — Я сейчас вернусь.

Но вернулся он не скоро. Действительно, поступил приказ начать наступление на Киев. Король позвонил к себе в блиндаж, извинился и сказал, чтоб его не ждали.

Росовский сразу догадался, в чем дело, и, ничего не говоря, стал собираться в обратную дорогу. Вместе с Мариной вышли они из блиндажа, и только тогда, когда они остались вдвоем, Росовский немного осмелел и сказал:

— Вы не можете себе представить, как я счастлив вас видеть. Это для меня большой подарок.

Марина посмотрела на него с удивлением и тихой радостью, но г смолчала.

— Мне б так хотелось увидеть вас после победы, — продолжал Росовский.

— Я тоже этого очень хочу, — прошептала Марина.

Они замолчали оба, словно боялись слишком много сказать о подлинных своих чувствах. Но и сказанного было достаточно. Маленький самолет снова поднялся в воздух.

В этот день началась битва за Киев.

Прошло много месяцев, а в кабинете генерала Старка ничего не изменилось. Те же тяжелые гардины на окнах, тот же круг света на полированном столе, полумрак в углу комнаты, и также инженер Генри Кервуд сидит перед столом в глубоком кресле, выжидающе поглядывая на генерала.

За это время изменился только сам генерал. Лицо его стало еще суше, еще костлявее. Генерал Старк теперь уже не мог, как прежде, спокойно обдумывать свои вопросы и ответы. Сдали нервы. Генерала все раздражает, он часто взмахивает руками и вскакивает с места без всякой видимой причины и нужды.

И виноваты во всем большевики. Так хорошо и точно все было рассчитано. И на тебе! Красная Армия почти всю Украину освободила! Так она и до Германии может дойти, И все теперь приходится планировать наново, перебрасывать всю организацию, всех людей на другие задания. А как было бы спокойно, если б Советский Союз дал себя разбить. В конце концов с немцами, с Круппом, с Гитлером всегда можно договориться.

А теперь приходится ломать голову над тем, как спасти немцев или, если не спасти, — это теперь уже вряд ли осуществимо, — то хоть отобрать у них самые ценные изобретения.

На этот раз Старк заговорил, едва только Кервуд опустился в кресло. Казалось, будто от того, получит инженер задание на секунду раньше или позже — зависит судьба всего человечества.

— Для вас есть новое задание, — сгоряча начал генерал, — надеюсь, вы выполните его лучше предыдущего?

Очевидно, за это время и сам инженер Кервуд тоже очень изменился. Во всяком случае, его обходительность и подобострастие исчезли. Он даже позволил себе произнести слова, которые определенно могли не понравиться генералу.

— Предыдущее задание не выполнено только потому, что не было соблюдено основного условия, — уверенно, опираясь на свою полную правоту, ответил он.

Генерал прямо окаменел от такой дерзости, Кервуд явно намекал на то, что генерал Старк ошибался, когда говорил о неминуемом поражении Советского Союза. Старк вспомнил, как во время предыдущего разговора ему передали о продвижении немцев на тридцать километров. Трусы и недотепы эти немцы! И Гитлер у них трус и неделовой человек! Смешно было даже надеяться, что он сумеет победить Советский Союз. И как это он, Старк, не понял этого с самого начала!

Эти мысли не принесли генералу ничего утешительного, и он неприязненно покосился на Кервуда,

— Ну, на этот раз вы можете быть уверены, что основные условия будут соблюдены, — зло сказал он. — Красная Армия уже перешла Днепр.

— И все-таки я не уверен, что основные условия будут соблюдены, — подчеркнуто повторяя слова генерала, ответил Кервуд. Может случиться так, что большевики придут в Берлин раньше нас.

Генерал просто обомлел от такой наглости. Чего угодно мог он ждать от инженера, но это…

И тут же Старк подумал, что Кервуд, пожалуй, прав. Ведь именно потому он и хочет послать инженера в Германию. Немедленно, пока еще Советский Союз окончательно не уничтожил гитлеровскую армию. Ведь теперь следует считаться с тем, что советские войска все же придут в Германию, приходиться спасать самое драгоценное… Нет, все планы генерала Старка пошли прахом.

— Что я должен делать в Германии? — спросил Кервуд.

Генерал решил не обращать внимания на предыдущие дерзкие слова и отвечать только по сути дела.

— В Германии точно так же много работали над реактивной техникой, — сказал он. — Летающие снаряды доставили англичанам немало хлопот. Мы считаем, что будет очень полезно всю документацию, чертежи и людей, работавших в этой области, заполучить к нам, в Америку. Они могут быть полезны нашим ученым.

Задача была не из легких. Кервуд порядочно колебался перед тем, как окончательно согласиться. Раздумывая, он решил, что, вероятно, все-таки в Германии будет куда легче, чем в Советском Союзе. Там все продается! Так неужели же он в такой момент не сможет дешево купить все эти чертежи? Неужели немецкие инженеры, которые просто молятся на Америку, не согласятся переплыть океан? Да быть этого не может! Только советские люди, только такие, как Крайнев, могут упустить такой прекрасный случай, вероятно, самый блестящий случай в своей жизни.