Котик тоже смотрел туда, но ничего не мог разобрать. В цеху царил хаос ветра, света и теней. Снежинки пролетали в световых потоках и казались сверкающими брызгами. Фонари качались, и тени колыхались вслед за ними. Ветер резал глаза и мешал видеть, но Котик мог поклясться, что ни одного человека в цеху нет.

Вдруг огромная черная тень проползла по цеху и скрылась у противоположной стены. Удивленный и озадаченный Котик вопросительно посмотрел на Полоза.

Тень снова прошла по конструкциям. Теперь она была уже не одна — навстречу ей летела такая же темная густая масса. Они столкнулись, и Котик ждал громового удара, но тени разлетелись в разные стороны бесшумно и легко.

Полоз сердито сплюнул и полез в цех. Котик не отставал от него. Тени снова сошлись и разошлись над их головами.

Внутри было спокойнее, чем на пустыре, но там, где высились голые, еще не обложенные кирпичом, каркасы, со страшной силой свирепствовал ветер.

Полоз внимательно смотрел вверх, и, уловив направление его взгляда, Котик понял все. Под железными фермами качались два швеллера, подвешенные на стальных тросах. Днем на этих швеллерах лежал деревянный настил, по которому, заканчивая монтаж перекрытий цеха, ходили рабочие. Теперь ветер сорвал настил, груда изломанных досок валялась на земле. Освобожденные от настила швеллеры — тяжелые балки, в три раза толще обычных железных рельс, — все сильнее и сильнее раскачивались под порывами ветра. Закрепленные тонкими тросами, они могли каждую минуту сорваться и раздробить стоящие внизу машины, искалечить уже готовые фермы.

Полоз повернул к Котику обожженное ветром лицо и улыбнулся, но губы его только едва искривились. Лицо застыло от мороза.

— Паршиво!

— Они упадут? — Котик даже не решался посмотреть вверх.

— Могут упасть, черт бы их побрал! Каждую минуту могут упасть.

Котик в страхе оглянулся, словно опасаясь, что сейчас начнут валиться стены, но все стояло на своих местах. Только тени, страшные, уродливые, пробегали по земле. Он думал, что лучше было бы отойти подальше от этого опасного места, но Полоз, стоявший неподалеку, что-то искал на земле и, казалось, не собирался уходить из цеха. Наоборот, он вынул из-под какого-то ящика длинный крепкий канат, намотал его на руку и подошел к Котику.

— Ну, так как? Полезем или страшно? — спросил прораб.

Глаза Котика широко раскрылись. Неужели Полоз собирается лезть наверх по шатким лестницам, по фермам, по незакрепленным конструкциям? В такой ветер, в такой мороз? Котик даже не мог ничего ответить — таким бессмысленным казалось ему это решение.

Но Полоз и не собирался ждать его ответа. Не оглядываясь больше, он подошел к железной лесенке, ведущей наверх, в ветер, во тьму, крепко ухватился за эту шаткую лесенку, подтянулся на руках и быстро начал карабкаться туда, где под самой крышей раскачивались тяжелые швеллеры.

Потихоньку, часто останавливаясь, выбирая надежные точки опоры, Полоз медленно поднимался по лестнице. Он выбирал моменты, когда затихал ветер, чтобы расправить плечи, потом втискивался в холодные, звонкие фермы и пережидал удар, Прожекторы ярко освещали его фигуру, и рядом с массивным холодным железом он казался совсем маленьким и хрупким.

Котик забыл о морозе. Крепко сжав руки, он смотрел, как Полоз перебирается с фермы на ферму, приближаясь к раскачивающимся швеллерам. Котику стало страшно. Страшно и совестно. Он сам еще хорошо не понимал, чего стыдится, только страх все же был сильнее чувства совести.

А Полоз уже добрался до самого верха. Там кончались переплетенные много раз тонким железом стены и начинались легкие трехгранные фермы крыши. На этих фермах и висели швеллеры. Вблизи они казались действительно страшными. Они угрожающе раскачивались в разные стороны, иногда почти касаясь один другого. Остановить их движение было делом нелегким.

Наверху ветер свирепствовал еще сильнее, и Полозу пришлось привязать себя к рейке, чтобы освободить руки. Когда он лез сюда, у него созрел план, который казался осуществимым без особого труда. Сейчас от этого плана не осталось и следа. В самом деле, тонкий канат не мог сдержать могучего движения железа. Швеллеры почти достигали стен в своем полете. Ждать было некогда. Надо было немедленно решать и немедленно действовать. А что делать, Полоз не знал.

Он посмотрел вниз, как бы ища совета, и увидел одинокую фигуру Василя Котика. Он стоит внизу и, небось, посмеивается над замыслами прораба Полоза. Он не полез за ним и, вероятно, правильно сделал: помочь все равно нечем.

Но долго размышлять над всем этим Полоз не мог. Надо было либо действовать, либо слезать; пальцы уже окоченели, а лицо перестало ощущать уколы снежинок.

И Полоз решился. Осторожно размотал он длинный тонкий канат и привязал один его конец к двутавровой балке стены. Другой конец с большой петлей он хотел перебросить через швеллер, накинуть на трос и остановить движение. Осторожно приноравливаясь, стараясь не выставлять все тело под ветер, начал он эту работу. Трижды забрасывал он канат, и трижды ветром относило его в сторону. Наконец в четвертый раз канат обмотался вокруг троса. В ту же секунду швеллер отошел к противоположной стене цеха. Канат быстро потянулся следом, но длины не хватило. Он зазвенел, как чересчур натянутая струна, и лопнул около руки Полоза. Теперь, почти касаясь оборванным концом земли, он качался по цеху.

Тогда Котик сорвался с места. Спотыкаясь, чуть не падая, проваливаясь между засыпанных снегом досок, он бежал, стараясь схватить оборванный конец каната, и, поймав его, радостно крикнул:

— Есть!

Голос его потонул в шуме ветра. Канат натянулся и звенел, как расчалка на учебном самолете, когда машина идет в пике. Котик бегал по земле в такт движению швеллера, сдерживая его, и с каждым покачиванием размах становился все меньше и меньше. Теперь швеллеры сталкивались друг с другом, железо гремело в морозном воздухе звонко, раскатисто, и это похоже было на набатный сполох.

Наконец швеллеры остановились. Они висели теперь недалеко от Полоза, но в руках у него был только обрывок каната, и закрепить швеллеры он не мог. Тогда Котик быстро подбежал к ящику, откуда Полоз брал канат, обмотал вокруг пояса самый крепкий и, уже ни минуты не колеблясь, полез туда, где на железной ферме, охваченный ветром и морозом, стоял прораб.

Котик поднимался торопливо, не думая о том, куда ставить ноги, за что ухватиться руками, подставляя все тело под удары ветра. Останавливался на мгновение и все- таки карабкался дальше. Рукавицы его упали. Он не обратил на это внимания и заметил лишь тогда, когда железо стало прилипать к ладоням.

Он ругался, проклиная ветер, снег, мороз, ругал осатанело, со смаком, задиристо и все-таки лез вверх.

Когда он, наконец, остановился рядом с Полозом и ухватился за согнутую ледяную руку прораба, силы почти оставили его. Одеревеневший Полоз с трудом размотал толстый канат.

А вокруг них бешеная свистопляска ветра и снега достигла наибольшей своей силы. Воздух наваливался густой массой, как вода, и двое людей на высоте тридцати пяти метров над землей не могли долго сопротивляться этой силе. Но они не сдавались, привязывали себя на время к железным рейкам, потом переходили на другое место, старались избежать ударов ветра и успевали еще надежно крепить швеллеры.

Эти двое людей противопоставляли силе бурана свою волю, умение. Они умели побеждать, должны были победить и победили.

И когда работа была окончена, они вдруг почувствовали и двадцатиградусный мороз, и бешеный ветер, и боль на изодранных в кровь руках. Только теперь почувствовали они, как тяжело было выполнить эту работу. Когда они спускались на землю, силы уже совсем оставили их. Каждую минуту казалось, что ветер одолеет их, сорвет и бросит наземь.

И они спускались медленно, часто останавливаясь и поддерживая друга друга. Не было ни страха, ни радости. Было только напряженное, как трос на ветру, внимание и единственное желание: вырваться из смертельных объятий ветра, стать на твердую землю.