— Ну, думаю, шайтан попутал их, прости их тоже Господи! Шепчу, словно шум дождя, молюсь усердно, чтобы прогнать шайтана, который у меня тоже вызывает смех. Рядом со мной молился один из моих собутыльников. Он был в коротких брюках, в белых носках, тощий, с длинной и тонкой шеей, и своим жалким видом напоминал одуванчик. Когда он, встав на колени, нагнулся, касаясь лбом молебного паласа, кто-то из наших алкашей, который стоял в заднем ряду, вдруг сильно ударил его ногой по заднице. Тут мы не выдержались и просто взорвались от смеха.

— Дха — ха — ха ха — хааааааааааа! — громко хохотал один из моих собутыльников, который совсем потерял контроль над собой. За ним последовали и другие мои друзья. Не только они, но и остальные молящиеся тоже стали смеяться. Короче говоря, мы испортили утреннюю молитву, и Мулла Абу Абдулатиф Алаутдин Ибрагим шейх Салахуддун ибн Абдельрахман палкой выгнал нас из мечети. А им пришлось провести молебен заново — завершил свой рассказ Арратопанов Калтакапан.

Он рассмешил алкашей до слез. Арратопанов Калтакапан продолжал: «после этого случая я старался не встречаться с Муллой Абу Абдулатиф Алаутдин Ибрагим шейх Салахуддун ибн Абдельрахманом. Но мир тесен. Волей-неволей мы снова встретились. Мне было стыдно, и я не мог смотреть в глаза Муллы Абу Абдулатиф Алаутдин Ибрагим шейх Салахуддун ибн Абдельрахмана».

— Ничего, — сказал Мулла Абу Абдулатиф Алаутдин Ибрагим шейх Салахуддун ибн Абдельрахман, всякое бывает. Шайтан попутал вас. Ты приходи в мечеть, и старайся держаться подальше от своих дружков, у которых на шее сидит шайтан. И я снова начал ходить в мечеть.

Однажды наш участковый мильтон взывает меня в свой кабинет на профилактическую беседу и говорит:

— Гражданин Арратопанов Калтакапан, почему Вы ходите в мечеть. Говорят, Вы являетесь членом какой-то экстремистской религиозной партии ваххабитов. Решили маленько отдохнуть на курорте, который расположен на берегу Аральского моря? — сострил он, имея в виду известную тюрьму.

— Да что Вы, гражданин начайник, я не член экстремистской партии радикалов. Просто я решил бросить пить спиртное и начать ходить в мечеть молиться Аллаху. Ну, а если это Вам не нравится, то я сегодня же прекращу ходить в мечеть молиться — сказал я.

— Ну что ж, тогда нам с Вами придется написать небольшой диктант — сказал участковый.

После разъяснительной беседы, мильтон начал диктовать мне слова, и я написал объяснительную записку, дав слово, что никогда больше не буду нарушать закон. И расписался.

После этого начались массовые аресты, особенно среди молодёжи, и я снова спился, чтобы в суматохе меня тоже не арестовали по сфабрикованным обвинениям и не отправили в исправительную колонию строгого режима — сказал алкоголик Арратопанов Калтакапан.

— Ну, правильно! Зачем нам ходить в мечеть?! Нам слишком рано молиться! — сказал Худьерди.

— Правильно! — поддержали его другие алкаши.

— У нас есть более важные дела! — сказал Худьерди. Вот, ты Калтакапан Таппикасодий, нам сказал, что намерен ограбить дом богатого башмачника! Это, неправильно! Ограбишь — менты арестуют тебя, и будешь ты долгие годы кормить на нарах своею кровью клопов, блох и вшей! Мы сейчас пойдем к этому сапожнику и вызовем его на разборку. Сделаем так, что он без всякого ограбления отдаст нам все свои сбережения, дом, огород и так далее.

— Гениальная идея! — сказал кто-то из алкашей.

С этими словами алкоголики вышли на улицу, вооружившись кто черенком лопаты, кто железным прутом, а кто — кухонным ножом, и направились к берегу реки Тельба-дайро, туда, где находился дом Гурракалона.

— Вы будете сидеть в засаде, а мы с Калтакапаном приведем его сюда — сказал Худьерди своим сообщникам. Когда я сделаю знак кашлем, вы окружите богатого башмачника. А там дело техники.

Те согласились и скрылись в зарослях. После этого Худьерди с Калтакапанам подошли к дому Гурракалона и громко постучали в железные ворота. Спустя несколько минут вышел Гурракалон. Как только он увидел алкоголика Арратопанова Калтакапана, у него сразу погасла улыбка на устах.

— Ну, что тебе угодна?! — спросил он у Арратопанова Калтакапана.

— Чего ты грубишь, башмачник этакий?! — сказал Арратопанов Калтакапан. Вот человек пришел из города, чтобы поговорить с тобой. Он утверждает, что ты ему что-то должен и не хочешь отдавать долг.

— Кто он такой?! Я впервые вижу его. О каком долге идет речь?! Нет у меня долгов, то есть я никому ничего не должен! — сказал Гурракалон и хотел закрыть ворота, но тут вмешался в разговор Худьерди.

— Эй, ты, сапожник, сказал он — ты, мужик? Пошли поговорим в сторонке, разберемся. Или ты боишься?

— Кто ты, вообще, такой, чтобы я боялся тебя?! Пошли — сказал Гурракалон и вышел на улицу. Они шли к зарослям, где их поджидали другие алкаши, сидя в засаде.

— Ну, говори, какие долги ты имеешь в виду?! — спросил Гурракалон.

— Ты хоть знаешь, кто я такой? — спросил Худьерди, глядя на Гурракалона снизу вверх, как из-под земли.

— Нет, а кто ты? — снова спросил Гурракалон.

— Я — Худьерди, бандит зоновский! Законный муж Фариды, которую ты насильно увёл от меня, обманув её. Нехорошо, мужик. Если я обращусь в суд с иском на тебя, то тебе — хана. Ты не только заплатишь мне огромные деньги, но и загремишь в тюрягу с паршивой статьей по насильникам. С такой статьей лучше не попадать за решетку. Пришло время расплаты — сказал Худьерди.

Гурракалон усмехнулся и ответил:

— Во-первых, я — не насильник, и это подтвердит в любом месте моя любимая Фарида. Во-вторых, мы поженились по любви, и у нас есть свидетельство о браке. В-третьих, мулла совершил для нас шариатский никах. В-четвертых, ты больше не показывайся мне. Если я увижу тебя еще раз, то добра от меня не жди. Я не из тех людей, которые стараются напугать человека трепля языком, дескать, убью, зарежу, сдеру заживо шкуру. Я разберусь с тобой без всякого шума, и ты узнаешь, как я это сделаю — сказал Гурракалон.

— Ах, так! Ну, тогда «уххув — уххув!» — закашлял Худьерди, давая знак своим сообщникам, пора, мол, действовать.

Тут же выскочили из засады алкаши, вооруженные палками, арматурой и прочими предметами для битья. Увидев это, Гурракалон принял позу боксера и сказал:

— Ну, ежели вам надоело жить, то подходите поближе, шакалы! Смелее!

Алкашы действительно напоминали стаю голодных шакалов, а Гурракалон был похож на одинокого волка. Алкаши во главе Худьерды с криком напали на Гурракалона и завязалась драка. Гурракалон сразу прямым ударом отправил в нокаут Арратопанова Калтакапана. Потом, применив прём самбо, легко поднял Худьерди над собой и бросил его через плечо на землю. Худьерди упал, подняв пыль. Увидев это, остальные алкаши убежали. Гурракалон начал наносить удары алкоголику Худьерди. В это время Арратопанов Калтакапан пришел в себя, поднялся и хотел ударить кухонным ножом в спину Гурракалона. Но не тут то было. Гурраколон успел увернуться о удара и, развернувшись, молниеносно схватил Арратопанова Калтакапана за руку и ударил его ногой в морду. Тот снова упал. Пока Гурракалон пинал Арратопанова Калтакапана, Худьерди бегом покинул поле боя.

В эти осенние дни село Таппикасод совсем опустело. Нет, сельчане не уехали на фронт или на заработки в чужые края, всей семьей, нет. Они все работали на хлопковом поле. Собирали хлопок. Ученики шкаф-школы великого педагога, народного учителя птичьего языка домли Далаказана не были исключением. Далаказан тоже работал не покладая рук, собирая хлопок со своей шкаф-школой на спине, и был похож на живой комбайн с деревянным бункером. Затерявшись среди высоких густых кустов хлопчатника, низкорослый пузатый милиционер с лысой головой с ученической сумкой на плечах проворно бегал от одного ряда к другому, усердно собирая хлопок в свою ученическую сумку. Ученики шкаф-школы, особенно пузатый ученик с лысой головой, после упреков учителя Далаказана Оса ибн Косы забыли о трактористe-призраке Газиниязе и перестали бояться. Далаказан работал вместе со своими учениками, напевая грустные песни на птичьем языке. Фарида, Гурракалон и их дети тоже работали рядом с Далаказаном, прислушиваясь к печальной песне мудрого учителя. Хотя песни пелись на непонятном для них птичьем языке, но само звучание завораживало и захватывало их.