В этот момент прибежал Ильмурад, ковыляя на обе ноги, и Фарида обняла бедного сына, который сам того не замечая, попал в рабство. Когда два шила разгневанных дерущихся сапожников скрестились, словно шпаги гардемаринов, Гурракалон закричал:

— Фарида, Ильмурад, бегите, спасайтесь! Я вас догоню!

Фарида с Ильмурадом быстро выбежали со двора сапожника. Гурракалон долго дрался и неожиданно сильным ударом ногами в пах Абу Кахринигмана бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума свалил его на землю. Потом вышел на улицу.

— Это тебе дорого обойдется, гад! Я из-под земли достану тебя и жестоко отомщу. Будешь жалеть тогда о том, что родился! — кричал ему вслед Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум, лежа в земле и корчась от боли.

Гурракалон быстро пошёл догонять Фариду с Ильмурадом. Из ран на его лице сочилась кровь. Наконец он догнал их с давольной улыбкой на устах.

— Ой, у тебя кровь на лице — сказала Фарида. Этот проклатый Каландаркарабулуткасум сильно поранил тебя.

— Да, ерунда. Царапина. До свадьбы заживет — сказал Гурракалон, широко улыбаясь.

Так они спасли Ильмурада.

Домой они поехали автобусом. По дороге Фарида сказала сыну, сидевшему рядом:

— Познакомься с этим человеком, сынок. Его зовут Гурракалон. Он хороший человек. Мы поживём некоторое время у него. Потому что на полевом стане жить практически стало невозможно — сказала Фарида.

— А где мои братишка с сестричкой? — спросил Ильмурад.

— Мы оставили их у соседа. Наш сосед тоже хороший и интересный человек. Правда, у него нет собственного дома, то есть Далаказан живет в шкафу. И ничего. Он считает себя самым счастливым гражданином нашей отчизны. Там поживем до весны, и если не понравится, мы можем уехать отсюда, хорошо, сынок? — сказала Фарида.

Ильмурад кивнул головой, в знак согласия.

— Ну, как с твоей ногой? Я заметила, что ты всё ещё хромаешь — продолжала Фарида.

— Ты прости мама, что я тебе неправду сказал. Я просто хотел, чтобы ты не беспокоилась за меня и не волновалась. Тебе и без этого было нелегко. Я сам виноват во всем этом. Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум оказался злым и беспощадным учителем. Когда я делаю, что-то не так, он наказывает меня зверски, колет меня шилом в ногу — сказал Ильмурад.

— Проклятый! Чтобы руки у него отсохли вместе с его шилом! Прости меня, мой бедный мальчик. Я не знала, что он такой мерзкий человек. Если бы знала, я бы тебя никогда не отдала ему на обучение — плакала Фарида, обнимая Ильмурада.

Услышав их разговор, одна пассажирка лет шестидесяти вступила в разговор.

— Бедный мальчик — сказала она. Если удары нанесены шилом, его немедленно надо положить в больницу, пока не начиналась гангрена или заражение крови. В противном случае, не исключено, что ему придется ампутировать ноги, и он останется на всю жизнь калекой.

— Да, что Вы мадам Батерфляй, на самом деле. Чего Вы запутываете нас? Ты не падай духом, Илмурад, всё будет хорошо, и никакой ампутации не будет — сказал Гурракалон.

Между тем, они приехали в кишлак и направились домой к Гурракалону. Придя домой, Фарида хотела развести огонь в буржуйке, но Гурракалон, подойдя к ней, сказал:

— А ну-ка, ступай отсюда, моя милая. Я — твой кочегар, и ты оставь эту работу мне.

— Хорошо — сказала Фарида.

Гурракалон начал кочегарить. Спустя полчаса в комнате снова стало тепло и уютно. Гурракалон пошел за Мекоилом и Зулехой, оставив в доме Фариду с Ильмурадом.

Между тем снег, усилился. Гурракалон шел сквозь снежные хлопья, спотыкаясь в снегу, шёл туда, где располагался шкаф Далаказана. Когда он подошел к шкафу, то услышал надрывный плачь Далаказана. Встревожившись, Гурракалон постучал в дверь шкафа, и оттуда раздался голос Далаказана:

— Заходите, дверь открыта — сказал он, продолжая хныкать.

Гурракалон зашел в шкаф и, увидев детей, успокоился. Дети почему-то стояли, виновато глядя в землю и ковыряя ногти. Далаказан плакал.

— Что случилось, Далаказан? — спросил Гурракалон.

— Я катал Ваших невоспитанных, некультурних и диких детей в своей передвижной однокомнатной квартире, бегая по берегу и запевая им свою коронную песню из моего репертуара «Жить — жиииить — житталалалу — лалула», а они в знак благодарности порвали милый портрет нашего талантливого демократора страны! Это не дети а Тарзаны какие то! Теперь что отвечу, когда залезают в мою круиз шкаф великие люди нашей эпохи, таких как председатель колхоза товарищ Турдикулов Турсун Тарронович, агроном Пиллаева, великий сапожник ХХI века Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Кара булут Ибн Абдель Касум и Сайлихон, которая каждый год едет за заработками в зарубеж и привозит оттуда импортные призервативы и бойко торгует этим товаром на базаре? Ну скажите сами, как я буду отвечать, когда они спросят, мол где портрет? — продолжал плакать Далаказан.

Услышав это, Гурракалон повернулся к детям:

— Это правда, что Вы порвали портрет его кумыра? — спросил он. Дети молчали. Гурракалон обратился к Далаказану:

— У тебя скотч есть?

— Есть, а что? — удивился Далаказан перестав плакать.

— Давай скотч, сейчас отреставрируем портрет твоего демократора страны — сказал Гурракалон.

Далаказан достал скотч и дал его Гурракалону. Тот склеил разорванный в клочья портрет демократора страны и повесил его на прежнее место. Потом вышел из шкафа в сопровождении детей и направился домой. Далаказан провожая их обрадовался. Он начал танцевать на снегу босиком с тяжелым, старамодным шкафом на спине, словно огромная черепаха с деревянным панцирем, напевая от радости свою знаменитую песню, которая незаметно превратилась в гимн самих счастливых людей планеты:

— Жить — жиииить — житталалалу — лалула! Жиииить — жить — житталалалу — лалула!

Поэт Подсудимов стоял около тутового дерева, глядя на алый горизонт, куда медленно село солнце, нагревая макушки деревьев до накала своими последними лучами. И вдруг он вскочил, услышав крик жены. Сначала он подумал с ужасом, не вспыхнул ли в дупле пожар и прибежав в спешном порядке заглянул в проем дупла.

— Дадаси! Смотрите, что я нашла под подушкой у Чотиркардона! — крикнула она, показывая Поэту Подсудимову какую-то книжку.

— Дорогая, боюсь, что ты когда-нибудь причинишь мне обширный инфаркт и впихнёшь меня в могилу раньше срока! Что ты кричишь как ошпаренная?! Неужели нельзя спокойно сказать об этом?! Ну, и что, если ты нашла книгу под подушкой у Чотиркардона?! Что тут плохого?! Я даже рад этому. Пусть он читает книги, если в ней не пропагандируются секс и насилие! Откуда ты знаешь, может он читает книгу Хемингуэя, или Джека Лондона, или Толстого и тоже скоро начинает писать хокку и станет знаменитым поэтом — сказал Поэт Подсудимов.

— А Вы знаете, что это за книга и кто её автор?! — спросила Сарвигульнаргис.

— Нет, неужели это книга Франса Кафки или Хулио Кортосара?! — сказал Поэт Подсудимов.

— Нет, не угадали дадаси, Господи, я даже боюсь — сказала Сарвигульнаргис.

— Ну, значит это книга Адольфа Гитлера «Майн кампф», — попытался угадать Подсудимов.

— Нет, дадаси. Автором этой книги является сам Бог Всемогущий! — сказала Сарвигульнаргись.

— Да ты что, о чем говоришь, милая? — еще больше удивился Поэт Подсудимов.

— Нет, я не шучу. Это Библия! — сказала Сарвигульнаргис.

Услышав такое, Поэт Подсудимов ошалел от удивления.

— Ниичччего себе! Как эта книга могла оказаться у него под подушкой? Может, он случайно нашел её в школьной библиотеке или кто-то подарил ему её на день рождения? Потом быстро добавил:

— А ну-ка позави Чотиркардона сюда. Нужно выяснить, с какой целью он принес эту книгу в дупло. Моторкардона с Буджуркардоном тоже позови. Они тоже должны быть в курсе и могут помочь независимому расследованию ценной информацией, касающейся этого дело.

— Хорошо, дадажониси — сказала Сарвигульнаргис.