— Нет, Худьерди-ака, не могу. Водку и вино мы отныне не продаём в кредит. То есть я не хочу бегать за должниками, надоело, короче говоря — сказал бармен по имени Махамадилло, по кличке Тилло.

— Ну, я завтра принесу деньги… ты че, в натуре… Не веришь мне? Если не веришь, то я могу поклясться… Если не принесу завтра деньги, то пусть моя мама станет моей женой… — сказал Худьерди, силой подавляя свою икоту.

— Э-э, Худьерди-ака, как же Вам не стыдно? Прошлый раз Вы тоже поклялись таким же образом, но до сегодняшнего дня ни копейки не принесли. Поймите меня правильно. Я простой бизнесмен, и нет у меня лишних денег, чтобы бросать их на ветер! Нет у меня и завода, где производят водку или вино. У меня каждая копейка на счету, и я пускаю её в оборот. Сначала заплатите свой долг, потом просите, что-то от меня. Одним словом, не заходите в мой кабак, если нет у Вас денег. Всё! Разговор окончен! Не мешайте работать — сказал бармен по имени Махамадилло, по кличке Тилло.

— Ну, ну, полегче, буржуй! Жмот несчастный! Я прошу не крови твоей, а всего лишь поллитра водки! Вот скоро выиграю огромные деньги в спортлото, и куплю тебя вместе с твоим кабаком! Построю трехэтажный ресторан, и ты там будешь работать посудомойщиком! — сказал Худьерди и плюнул на пол.

От такой наглости Худьерди у бармена по имени Махамадилло, по кличке Тилло, поехала крыша. Он перепрыгнул через прилавок и бросился на Худьерди:

— Ах, ты алкаш вонючий! Ты что себе позволяешь — а? А ну-ка катись отсюда, козел!.. Если ещё раз увижу тебя около моего кабака, я шею тебе сверну! С этими словами бармен имени Махамадилло, по кличке Тилло, схватил Худьерди за шею и вышвырнул его на улицу, нанеся сильный удар ногой по заднице. Худьерди покатился по улице и упал лицом в снег. Бармен по имени Махамадилло, по кличке Тилло. Швырнул ему заячью шапку-ушанку и закрыл двери кабака. Худьерди встал и, ругаясь, поднял шапку и, надев её, пошел дальше, шатаясь сквозь бесчисленные снежные хлопья.

— Нет справедливости на этом свете. Ничего, куплю керосина и подожгу твой проклятый кабак, когда ты там спишь вместо сторожа, экономя деньги, сволоч! Сгоришь вместе со своим товаром. Живой костер сделаю с тебя — бормотал он, идя по дороге.

Пока Худеьерди добирался до полевого стана, он несколько раз падал, даже один раз свалился в канаву и еле выбрался оттуда. Наконец, он подошел к полевому стану и стал стучать в окно так, что задребезжали стекла.

— Открой дверь, сука! Выходи, я пришел, чтобы убить тебя, проститутка дешевая! Сегодня ты не убежишь от меня, и никто тебе не поможет! Открой, говорю, сучара, не то разломаю дверь! — кричал Худьерди.

Из комнаты послышались тревожные голоса и топот. Потом открылась дверь, и из дома вышел высокий мужчина лет пятидесяти в тулупе. Увидев его, Худьерди разозлился ещё сильнее:

— Ах, ты шлюха! Ты спишь со своим любовником! Кто этот придурок?! Я сейчас заколю эту свинью! — сказал он, пытаясь вытащить заточку.

— Эй, козел, чего ты кричишь как встревоженная ворона посреди ночи?! Или жить надоело тебе?! — сказал высокий мужчина в тулупе.

— Ни хрена себе, а ты кто такой вообще?! Где это проститутка?! А ну-ка позови её сюда, если не хочешь лишиться башки своей. Живо! Иначе кишки тебе выверну и повешу тебе на шею, искромсаю заточкой!.. — пригрозил Худьерди.

— Ну, ты уже труп! — сказал высокий мужик в тулупе и бросился на Худьерди. Тот в панике машинально замахал заточкой и проколол тулуп высокого человека. Это ещё больше рассердил мужика, и он одним ударом отправил Худьерди в нокаут. Потом, как в бою без правил, начал бить своего соперника, словно кувалдой, то в голову, то в живот. Он бы убил Худьерди, если бы из дома не вышла его тощая жена.

— Всё, Калмурза, перестань, а то убьешь его! Я не хочу, чтобы ты снова попал в тюрьму! — закричала она.

— Пусть посадят! Я отрежу ему язык, который оскорбил нас! — кричал высокий мужчина в тулупе.

— Да ты не обращай внимания на него. Видно, он псих с агрессивным нравом, который сбежал из психушки! — пояснила тощая жена высокого мужчины в тулупе.

И Худьерди понял, что этот мужик никакого отношения к Фариде не имеет.

— Прости, чувак, я, кажется, перепутал твою жену со своей, которая недавно жила здесь. А что она уехала что ли? — поинтересовался он.

— А мы откуда знаем твою чертову жену?! Мы только вчера вселились сюда — сказал высокий мужчина в тулупе.

— Черт возьми, почему в последнее время все вы стали жить на полевых станах? — сказал Худьерди.

— А где прикажете жить, Ваше сиятельство, ежели нет у нас крыши над головой?! Дайте нам хотя бы двухкомнатную квартиру, и мы освободим полевой стан — сказал высокий мужчина в тулупе.

— У меня, кажется, белая горячка, видимо, пора к врачу — сказал Худьерди, вставая с места, где он лежал. Потом, стряхнув с себя снег шапкой, продолжал:

— Мужик, у тебя случайно нет водки? Выпили бы по сто за знакомство и за мое здоровье тоже.

— Нет, я не пьющий. Ты лучше иди к психиатру и лечись — посоветовал высокий мужчина в тулупе.

— Пожалуй ты прав — сказал Худьерди и, надев криво меховую шапку на голову, отправился восвояси.

Гурракалон со своим приемным сыном Ильмурадом шли на речку порыбачить. Они шли с удочками в руках и с рюкзаками на спине. Ильмурад хромал, неся на плече дрель, с помощью которой они сверлили лунки на льду. По-прежнему трещал мороз и клубился туман. Когда они проходили мимо шкафа Далаказана, то увидели странную картину: Далаказан чем-то торговал, не выходя из своего дома-шкафа. Оказывается, он открыл в своем шкафу торговою лавку. Далаказан сидел у открытого окна с решетками и весело кричал, зазывая покупателей и привлекая внимание детей:

— Жиииить жить — житталалалу — лалулааааа!

Он торговал в основном жвачками, шоколадом, штучными сигаретами, семечками, печеньем, воздушными шариками и прочими мелкими товарами. Над его шкафом было прикреплена вывеска Тижорат «Далаказан» (торговая лавка имени Далказана).

— О-го, дорогой сосед, я вижу, ты открыл торговую точку, сердечно поздравляю тебя с этим событием! — сказал Гурракалон.

— Спасибо за поздравление, Гурракалон-ака. Да, я тоже, вдохновившись указом великого демократора нашей страны о предпринимательстве, открыл небольшую лавку. Некоторые советуют мне, чтобы я торговал не только мелкими товарами или детской одеждой, школьными сумками из дерматина и обувью китайского производства, но и пивом, и копченой рыбой тоже. Неплохая идея, правда, Гурракалон-ака? А я не хочу ограничиваться только пивом и копченкой. То есть у меня где-то в глубине души и в недрах моих мыслей пробудилось желание торговать водкой и вином и параллельно открыть в моем шкафу ресторан, где большим чиновникам-аристократам, таким как председатель колхоза товарищ Турдикулов Турсун Тарронович, агроном Пиллаев и великий сапожнику ХХI века Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум будет возможность полакомится сомсой приготовленной на заказ и вкусным лагманом — сказал Далаказан и крикнул ещё раз, на всякое случае, вытянув шею из форточки, как осёл, который готовится иакать:

— Жиииить жить — житталалалу — лалулааааа!

— А что, очень умное решение, Остается только пожелать тебе удачи, купец молодой удалец — сказал Гурракалон.

— Спасибо ещё раз за искренние пожелания, дорогой сосед. Ваши слова окрыляют меня — сказал Далаказан.

Гурракалон с Ильмурадом пошли дальше, а Далаказан снова начал кричать:

— Жиииить жить — житталалалу — лалулааааа! Жиииить жить — житталалалу — лалулааааа!

Гурракалон с Ильмурадом осторожно шли по льду, словно новички-фигуристы, вышедшие на лёд впервые. Выбрав подходящее место, они просверлили лед и сев на складные стульчики, опустили в лунки лески с мормышками с насаженным на них приманкой. Вокруг царила тишина. Над рекой лениво плыли серые облака тумана. На рыбалке, как известно, человек должен сидеть молча, поэтому отчим с приемным сыном сидели, безмолвно глядя на сторожок удочки. Гурракалон открыл одной рукой крышку термоса и, отвинтив пробку зубами, налил в железную крышку сладкого чая с апельсиновыми корками. Закрыв пробку термоса, он протянул крышку-стакан Ильмураду. Тот взял его и начал потягивать мелкими глотками сладкий горячий чай. Они сидели и думали. Издалека всё доносился крик купца Далаказана. Отчим с приемным сыном сидели долго, но сторожки не шевелились. Поскольку Гурракалон зверски устал, шастая по базару в поисках вещей и продуктов для предстоящей свадьбы, он уснул, сидя на стульчике, и ему приснился сон. Во сне он увидел Далказана, который торговал водкой и коньяком в своей торговой точке. Он зазывал покупателей, то и дело выкрикивая: