— Да, приехали двое и дали мне документы с заключением судмедэкспертизы, чтобы я поверила, что Хорухазон Пахтасезонувуч скончался от нехватки воздуха, оказавшись под завалом грунта! Они заявили, что власти не виновны в его смерти! К утру тело Хорухазона Пахтасезонувуча привезут! — продолжала плакать Фатила.
— Ой, Господи, какое горе! — громко рыдала Фарида.
Потом они с Ларисой начали успокаивать Фатилу, говоря, что, мол, это дело Божье, и у Фатилы нет другого пути, кроме как примирится судьбой. Гурракалон тоже выразил соболезнование и, взяв снегоуборочную лопату, начал чистить снег во дворе. Снег все падал, покрывая все толще и толще окрестность белой пушинкой, похожей на мех белого зайца. Потом соседи тоже вышли, проснувшись от суеты, и они тоже тихими голосами стали выражать свои соболезнование Фатиле, которая осталась в этом мире одна, так как она была детдомовская, и у неё не было родственников. Женщины соседки начали наводить порядок внутри дома, а мужики начали помогать Гурракалону чистить снег. К утру, как было обещано, привезли тело бедного художника-баталиста Хорухазона Пахтасезонувуча, и начались приготовления к похоронам. Директор совхоза «Истиклол» выделил экскаватор, с помощью которого выкопали могилу на кладбище для Хорухазона Пахтасезонувуча. После прочтения жаназы мужчины подняли тобут с телом Хорухазона Пахтасезонувуча и понесли на кладбище, идя пешком в знак уважения к усопшему художнику Хорухазну Пахтасезонувучу. Когда они выносили тобут со двора, Фатила крикнула:
— Прощай, любимый! До встречи в раю!
И тут же упала, потеряв сознание. Перед тем похоронить художника-баталиста, один из представителей оперативной части, стоя на краю могилы, прочитал прощальное письмо начальника зоны. В нём говорилось:
— Дорогие Комсомолобадчане! Хотя осужденный Хорухазон Пахтасезонувуч был незаконопослушным гражданином нашей необъятной независимой страны, но мы всё же уважали его как упрямого и преданного своему делу человека! Он стал жертвой искусства, которое любил больше жизни! Мы бы не допустили эту трагедию, но осужденный Хорухазон Пахтасезонувуч, то ли дал нам совсем другую карту раскопки туннеля, то ли он перепутал карту. Мы ждали его в другом конце туннеля, который он должен был выкопать. Стояли там наши вооруженные до зубов люди со злыми собаками величиной с осла. Но грунт обвалился совсем в другом месте, там где была установлена сторожевая вышка, на которой стоял солдат с собакой, охранявший зону. Мы узнали о случившейся трагедии только, когда сторожевая вышка провалилась в глубь земли, словно мачта старинного фрегата, который утонул в море при шторме. Там, к сожалению, оказался наш усопший осужденный художник-баталист Хорухазон Пахтасезонувуч. Оказывается, он сам себе рыл могилу. Мы бы оставили его там. Но этого нам не позволяла наша совесть. Решили отдать его тело вам, чтобы вы его похоронили по-человечески. Да, теперь его картины осиротели, и мы тоже скорбим вместе с вами, дорогие Комсомолабадчане! Какого осужденного мы потеряли! Это большая утрата! Да, будет тебе земля пухом, дорогой Хорухазон Пахтасезонувуч! Ты это… прости нас, если можешь за то, что мы недооценили тебя в свое время и избивали каждый день дубинками, как бьют бешенную собаку… Мы открыли музей в нашем учреждении и повесили все твои картины, написанные кроваво красной краской. Твоя коронная картина под названием «Пустой квадрат» до сих пор висит на запретке. Спи спакойно, друг! Светлая память о тебе навсегда сохранится в сердцах осужденных!
С горькими слезами на глазах,
начальник тюрьмы
товарищ Тимирскаланов.
Услышав это, все присутствующие на церемонии захоронения хором заплакали.
111 глава Добрый Далаказан
Учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса, повысив свои знания, вернулся в свой родной Таппикасод со шкаф-школой на плечах, внутри которой сидели его ученики. Далаказан шел пешком, упрямо шагая сквозь снежную бурю, ориентируясь на зажженный фонарь, который нёс в руке идущий впереди ученик-отличник пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами. Они долго шагали, разговаривая между собой на птичьем языке, утопая по колени в глубоком снегу, двигаясь как снежные буйволы на заснеженной горной вершине. Они шли через горные перевалы, через снегом покрытые луга, через обледенелые реки и озера, через поля и огороды и, к утру добрались, наконец, до Таппикасода. Далаказан установил свою шкаф-школу на берегу реки и с новой силой начал учить своих учеников. Он давал им сложные уроки по всем аспектам языкознания, от фонетики до морфологии и синтаксиса, а также по истории птичьего языка и литературы, знакомя их с жизнью пернатых и с литературой древних птичьих поэтов. Ученики хором повторяли каждое его слово на птичьем языке, и этот хор напоминал птичий базар, на который слетаются птицы на северном полушарии нашей планеты. Рассказывая своим ученикам о знаменитых птичьих композиторах, Далаказан задал им следующий вопрос на птичьем языке:
— Как вы думаете, дорогие ученики, что такое музыка? А ну-ка, товарищ ученик Йолбузаров, скажите, что Вы думаете по этому поводу?
Ученик Йолбузаров встал, но не смог ответить на вопрос своего гениального учителя Далаказана Осы ибн Косы.
— Урто учитель, таащ малим, разрешите мне! — крикнул, подняв руку ученик-отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами.
— Валяйте, тащ ученик отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами! — сказал Далаказан.
Ученик отличник пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами встал и сказал уверенным голосом:
— Птичья музыка это набор определенных звуков!.. — сказал он.
— Нет, не угадали, таащ ученик отличник пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами. Это не так. Садитесь, вам двойка — перебил его Далаказан и сам же ответил на свой вопрос:
— Музыка — это копчёные звуки. Копчёная вещь, как известно, не портится, правильно? Вот, например, я в свои школьные годы любил делать гербарий из осенних листьев. Жаль, что гербарий, которые я сделал из тополиных, айвовых, тутовых, инжирных и урюковых листьев не сохранился до наших дней. Иначе вы увидели бы в тех засушенных листьях копчёное время, в котором я жил. Точно также копченые звуки музыки. Они тоже, не разлагаясь, переходят из века в век и передаются из поколения в поколение. Если философы коптят мысли, то поэты и писатели коптят слова. А мы с вами должны коптить знание и сделать духовный гербарий для грядущих поколений.
Закончив свой монолог, гениальный учитель засмеялся, тряся плечами.
— Господин малим, таащ учитель, почему вы смеётесь? — удивлённо спросил ученик Йолбузаров.
— Да так, вспомнил одну смешную историю — сказал Далаказан, вытирая слезы рукавом своей полосатой пижамы, похожей на матрас. И продолжал:
— В юности я был заядлым книголюбом и перечел все книги, которые имелись в библиотеке. Там были интересные произведения великих писателей разных стран мира, таких как Толстой, Достоевский, Хемингуэй, Дюма, Джек Лондон, Жюль Верн, Кафка и многие другие. Я так хотел, чтобы эти книги были моими, и чтобы я мог их читать в любое время, когда захочу. Но горбатый библиотекарь требовал, чтобы я вовремя сдавал обратно книги, которые я брал почитать. Думал я, думал, и, наконец, в мою голову взбрела уникальная идея. Мой отец в то время был убежденным коммунистом, мечтал построить коммунизм, общество в котором не будет денег, и всё будет бесплатно. И он хранил на чердаке книги своих кумиров, таких как Карла Маркс, Ленин, Сталин, Хрущев и Брежнев. Он хранил эти книги в огромном мешке, подвешенном на потолке чердака, чтобы крысы не сгрызли их. Я приносил из библиотеки книги Толстого, Достоевского, Хемингуэя, Дюмы, Джека Лондона, Жюль Верна, Кафки и многие других и аккуратно менял их обложки. То есть откроешь обложку книги, допустим, Толстого Льва Николаевича, а внутри этой книги видишь «Капитал» Карла Маркса. Внутри обложки романа Франса Кафки «Америка» был текст книги вождя пролетариата тааща Владимира Ильича Ленина. Откроешь обложку книги «Прощай, оружия» Эрнеста Хемингуэя, а там — бац! — сочинение Сталина Иосифа Виссарионовича. Когда я сдавал такие книги обратно в библиотеку, горбатый библиотекарь не замечал подмену, наоборот, он меня хвалил, дескать, молодец, Далаказанбай, ты самый лучший читатель в нашем Таппикасоде. Но однажды пришла комиссия из общества книголюбов, и в ходе проверки они увидели странные произведения с обложками совсем других книг. От удивления они просто окосели. Эх, если бы я знал раньше, что из-за этого поднимется такой скандал, я бы никогда таким делом не занялся. Самое обидное было то, что бедного библиотекаря сначала увезли в СИЗО, а потом посадили в тюрьму на большой срок за политику. Учитывая его профессию, в тюрьме он работал библиотекарем, пока не нашли в книгах тюремной библиотеки тайники для хранения пистолетов с пулями и боевых гранат. Многие зеки даже умудрились переписываться между собой через книги, переправляя друг другу малявы, призывающие к тюремному бунту. После этого инцидента горбатого библиотекаря повторно судили и приговорили к высшей мере наказания, то есть расстреляли бедного как изменника родины — сказал Далаказан Оса ибн Коса.
