— Да, Вы не бойтесь, Светлана Николаевна, у нас в Узбекистане сейчас такого нет. Исламская религия — это религия мира, спокойствия, дружелюбия и толерантности. Настоящий мусульманин не взрывает и не убивает невинных людей, то есть он обязан представлять свою религию только с хорошей стороны, а не осквернять её, чтобы люди не отвернулись от этой веры. Насилие приносит не только Исламу, но и другим религиям, больше вреда, чем пользу. Люди всех конфессий должны жить в мире и согласии. Вот тогда люди будут любить религию. В противном случае они предпочтут атеизм. А это грех, и ответственность перед Богом в первую очередь лежит на совести глав духовенств, таких как улемаи Ислам, пасторы, раввины, брахманы и тому подобные священники. Так что не стоит опасаться ехать в Узбекистан. Многонациональный народ Узбекистана очень дружелюбный и гостеприимный. Я познакомлю Вас с моим соседом Далаказаном, который живет в шкафу. Он ходит по улицам босиком даже в холодную зиму с огромным шкафом на плечах, радостно крича «Жить — жииить — житталалалу — лалула! Жить — жииить — житталалалу — лалула!» Бедный Далаказан раньше был порядочным человеком, но после того, как его любимая жена изменила ему, он сошел с ума и стал жить в том шкафу, в котором он застал свою жену с голым любовником — сказал Гурракалон.

— А он, этот, как его, Далаказан не агрессивен? Я слышала, многие сумасшедшие бывают агрессивными и неожиданно нападают на человека — спросила с опаской Светлана Николаевна.

— Да не-е-ет, что Вы, наоборот, Далаказан Оса ибн Коса очень добродушный человек и всегда помогает всем, чем может. Вот мы с Лариской получим очередную зарплату, и полетим с Вами в солнечный Узбекистан, правильно, моя дорогая? — сказал Гурракалон, обнимая Ларисы за шею.

— Да, дорогой — ответила Лариса, улыбаясь.

— А Ваша бывшая жена не подерётся с Ларисой? — с опаской спросила Светлана Николаевна.

— Не бойтесь Светлана Николаевна, она не посмеет даже пальцем прикоснуться к Ларисе. Но я хочу, чтобы она, увидев наше счастье, горела в адском пламени ревности! Изменив мне, она осквернила мою честь, и это ей дорого обойдется! У нас, у узбеков, есть старая пословица. «Урмай, сукмай тонини йирт». В переводе это звучит примерно так: «Не бей, не ругай, только незаметно ему или ей одежду порви». Вот так мы и сделаем. Пусть она подавится домом, который я оставил ей! Мы с моей Ларисой построим роскошный дом, с видом на реку Тельба-дайро. Будем жить в соседстве с Далаказаном! Пусть повесится эта дура-развратница, прямо на крыльце своего дома, увидев нашу счастливую жизнь! — сказал Гурракалон.

Спустя месяц они действительно втроем прилетели в село Таппикасод, и Гурракалон удивился, не обнаружив шкаф-квартиру Далаказана. У него екнуло сердце при мысли, что Далаказан умер. Он спросил у одного Таппикасодчана и удивился еще сильнее, узнав, что Далаказан уехал вместе со своими учениками на курсы повышения квалификации специалистов в области птичьей филологии к доктору Космодромову, который работал в психиатрической больнице. Особенно их удивил вид дома, в котором должна была жить бывшая жена Гураркалона Фарида. Потому что вместо окон у него чернели темные проемы. Когда они подошли поближе, они увидели, что дом пуст. Это еще сильнее разозлило Гурракалона. Он подумал, что Фарида не только изменила ему, но и увезла с собой всё имущество, включая половые доски и оконные рамы.

Вдруг Гурракалон почувствовал за спиной пронзительный взгляд. Обернувшись, он увидел женщину, узнал её и поздоровался с ней:

— Ассалому алейкум, Башорат — апа!

Женщина с презрением посмотрела на него и заговорила:

— Какая Вы сволочь, Гурракалон! Как Вас любила бедная Фарида! А Вы уехали в Россию и женились на этой Марусе! Мало того, Вы послали ей свою интимную фотографию, где лежали с этой молоденькой дамой! Какой бесстыжий Вы человек! Фарида уехала вместе со своими маленькими детьми, Бог знает куда, при тридцатиградусном морозе. Говорят, что она ничего не взяла из вашего проклятого дома. Уехала с замерзшими слезами на глазах! Не удивляйтесь и не спешите обвинять её в воровстве! Это не она опустошила Ваш дом, а дружки-пяницы Арратопанова Калтакапана, которые пришли, когда Далаказан поехал лечится в психбольницу. Говорят, среди тех негодяев алкашей был и бывший муж Фариды, алкоголик по имени Худьерди. Тот, которого Фарида выгнала из дома, когда он приехал к ней и, стоя на коленях, просил прощения. Но Фарида не простила его. Наоборот, когда этот алкаш нагло ворвался в Вашу спальню и лег в пастель, когда он стал притягивать к себе Фариду, она выпуталась из его объятий и, угрожая кухонным ножом, прогнала этого негодяя! А Вы такую преданную женщину покинули! Но Вас рано или поздно накажет сам Бог, и Вы ослепнете! Будете ходить по улицам Таппикасода с посохом в руке, осторожно ощупывая вещи и ударяясь головой о столбы, как в тумане! Хх-х-ххк, тьфу на Вас и на Вашу Даму! — сказала Башорат и резко повернувшись, ушла в сторону центра села.

Хорошо, что упреки Башорат прозвучали на узбекском языке. Если бы она сказала это по-русски, то Лариса и Светлана Николаевна сильно обиделись бы. А что касается Гурракалона, то жестокие слова Башорат вонзились в его сердце как шило сапожника. Её слова повергли Гурракалона в шоковое состояние, и он долго не мог придти в себя. Он побледнел и чуть не упал, еле удержав себя от обморока. Досады. Лариса с тещей Гурракалона сильно испугались и спросили что с ним.

— Да, ничего, не беспокойтесь, сейчас пройдет — сказал он, успокаивая их.

— Ясно. Значит мерзкие и подлые враги оклеветали нас, чтобы разрушить нашу семью и превратить в Ад нашу счастливую жизнь — мучительно думал он, схватившись за голову. — Ну и дурак же я, а? Дурак! Что я вообще наделал! О бедная Фарида! Что мне делать? Как я объясню эту страшную правду Ларисе и её маме?!

— Ну, чего ты молчишь, дорогой?! Что случилось?! Голова что ли болит у тебя?! Может давление поднялось?! — спросила Лариса.

— Нет, нет, дорогая, у меня все в порядке, не беспокойся, милая. Тебе нельзя волноваться, ты беременная — сказал Гурракалон и выпрямился, демонстрируя, что c ним все в порядке.

— По-моему, та женщина сказала ему что-то плохое на своем языке — сказала Светлана Николаевна, почуяв женской интуицией что-то неладное.

— Что она сказала, любимый? Ты что-то скрываешь от нас — сказала Лариса.

И тут Гурракалон, сам того не замечая, заговорил, как чокнутый, который разговаривает сам с собой, невольно напрягаясь и стиснув зубы, чтобы не вырвался крик, который застрял у него в горле:

— Какой я наивный и доверчивый! — закричал он — Какая я сволочь! Ну и люди, а?! Разве можно назвать их людьми после такой клеветы?! Кто они?! О, Господи, дай мне это знать, и я убью этих мерзких тварей, которые не имеет права существовать среди нормальных людей! Подонки! Да лучше бы следовало убить меня, чем оклеветать бедняжку таким образом! Где она, куда уехала?.. Может она давно покончила с собой?! О Боже, только не это!..

Услышав эти слова, Светлана Николаевна содрогнулась и от бессилия присела на чемоданчик с колёсиками. Лариса заплакала:

— О чем ты, любимый! Какая клевета?! Кто и куда уехала?! Твоя бывшая жена что ли?!

Гурракалон невольно обнял Ларису и сказал:

— Прости, дорогая, прости, ради Бога. Бог свидетель — я не виноват. Оказывается, Фарида не изменила мне, наоборот, прогнала своего бывшего мужа Худьерди! Ей, оказывается, тоже прислали из России нашу с тобой фотографию, видимо, смонтировав её, соединив наши тела с телами развратников! После того, как она получила эту фотографию, она уехала из дома при тридцатиградусном морозе, куда глаза глядят, забрав своих маленьких детей и не взяв ничего из дома. Дорогая, Лариса, в этой коварной интриге ни Фарида, ни я, ни ты не виноваты! Ты же у меня умная, посоветуй что-нибудь, что нам теперь делать?!

От этих слов у Ларисы от страха расширились глаза. Глубоко вздохнув, она прикрыла рот рукой. Светлана Николаевна заревела: