— Дык выходит Вы убили не заправщика Запарамина ибн Жипарамина, а совсем другого заправщика? — спросил следователь товарищ Турмадаланов Когозкоп Саттарович.

— Выходит так. А Вы меня незаконно держите тут — спокойно сказал Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум.

Следователь докурил сигарету до самого фильтра и задумчиво раздавил окурок в пепельнице из консервной банки. Потом велел своим помощникам увести подследственного.

— Есть, урто начайник! — сказали помощники хором и увели Абу Кахринигмана бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума в камеру, где сидел его давнишний ученик Ильмурад, который ожидал справедливого приговора судьи и освобождения прямо в зале суда.

Учитель птичьего языка и литературы отличник народного образование Далаказан Оса ибн Коса повышал свою квалификацию в учреждении, где лечатся больные, которые болеют душевной болезнью. Там он, неожиданно для себя, влюбился в одну больную пучеглазую девушку по имени Нырвангуль, с которой познакомился, бегая по тропинке с огромным шкафом на спине.

Была осень. В аллеях больничного двора, стояла такая тишина, что можно было слышать шорох, падающих осенних листьев. Впереди Далаказана, как всегда, бежал с фонарем в руках ученик-отличник, пузатый милиционер, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами. Внимание Далаказана привлекла девушка в больничной пижаме, которая сидела одна, напевая печальную песню, которая звучала как колыбельная. Далаказан Оса ибн Коса остановился и долго стоял, прислушиваясь к печальному пению, словно человек, который внимает далекому голосу кукушки, доносящемуся с берега реки. Далаказану почему-то захотелось плакать. Тяжело дыша, он тихонько подошел к девушке и поздоровался.

— Здравствуйте, девушка… Простите, можно сесть рядом с Вами?… А то, понимаете ли, устал я зверски. Бегаю с утра по этой тропинке со шкаф школой на плечах, со своим учеником, пузатым милиционером, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами. Не помешало бы мне маленько передохнуть — сказал он.

Пучеглазая девушка молчала, с опаской глядя на Далаказана тревожным взглядом сквозь распушенные седые волосы. Оглядываясь вокруг, Далаказан Оса ибн Коса продолжал:

— Меня зовут Далаказан Оса ибн Коса. Я являюсь директором шкаф-школы и одновременно работаю учителем птичьего языка и литературы. Работаю бесплатно, из чувства патриотизма. Кроме того, я работаю — заместителем директора, завучем и сторожем. Работа не из лёгких, зарплату не получаю, но не жалуюсь. Питаюсь, чем Бог пошлёт. Ем сухие куски хлеба, которые мои ученики иногда оставляют в партах. Зубы у меня крепкие как у гиены, опять-таки, слава Богу. Если бы Вы увидели, как я ем эти, твердые, как камни, сухари, Вы бы подумали что мои зубы — это не зубы, а машина-бетономешалка. Я очень терпеливый учитель. Иногда, не найдя куска хлеба в партах учеников, я беру корзину и иду в юлгуновые заросли, что растут на берегу реки Тельба-дайро, и выкорчевываю корни деревьев. Потом, помыв их, начинаю есть, закрывая глаза от наслаждения. Aх, эти сочные корни юлгунов, какие они вкусные! Некоторые мои односельчане смеются, видя, как я ем корни с салатом… ну, значит, с травой. Они не понимают, как полезны эти корни и трава. Все витамины в них. Поэтому я сильный. Я не только ношу эту шкаф-школу на своих плечах как школьный ранец, но еще и танцую и бегаю с ним, как сейчас. Односельчане мои зимой заболевают гриппом, ездят в город и бегают по аптекам и по врачам, а мне — по фиг, не хожу ни к каким докторам, кроме Космодромова. А сюда я прихожу раз в год на повышение своей квалификации в сфере птичьего языка и литературы. А Вы? Как Вас звать-то?

— Меня зовут Нырвангуль — сказала девушка, резко откинув седые волосы назад, смеясь и показывая кривые зубы. При этом её выпученные глаза сузились и стали как щели.

— У Вас красивое имя, как и Вы сами — сделал ей комплемент Далаказан.

Тут Нырвангуль обратила внимание на порванные ботинки Далаказана, из дырки которых торчали его пальцы ног и сказала:

— Далаказан-ака, вы слышите разговор?

— Простите, какой разговор? — удивился Далказан.

— Разговор Ваших ботинок — ответила Нырвангуль.

— Нет. А разве ботинки разговаривают? — спросил Далаказан, удивляясь еще больше.

— Конечно — сказала Нырвангуль.

— Интересно, а о чем они разговаривают? Вы можете перевести? — спросил Далаказан.

— Безусловно. Я же ведущий специалист по обувному языку и литературе — сказала Нырвангуль.

— Вот те на! Вы тоже филолог?! Какое совпадение! Ну-ка, ну-ка, переведите-ка их слова на человеческий язык — сказал Далаказан с нетерпением.

Нырвангуль начала переводить:

— Ваши ботинки разговаривают между собой:

— Ботина, а Ботина.

— Что, скотина?

— Вчера, когда нашего хозяина Далаказана осматривал врач, Космодромов случайно завёл беседу с ботинками, и знаешь, что сказал один из них?

— Нет, а что он сказал?

— Он сказал, наш хозяин, то есть Космодромов, — неблагодарный тип. Мало того, что у него ноги потеют, он даже не чистит нас. Вчера этот гад погрузил десять мешков риса, пять мешков сахара, двенадцать мешков макарон и около полтонны мяса в грузовик и перепродал тайно перекупщикам. Повар сказал ему, что это нехорошо, и что эти продукты государство выделило для больных. Космодромов говорит, да ты не переживай, повар, и не вставляй мне палки в колеса. Ты ведь тоже не ангел, и мы тоже не лыком шиты. У меня есть видеосъёмки с твоим изображением, где ты крадёшь мясо из холодильника и тащишь его домой в тяжелых сумках, пыхтя и кряхтя. После этого повар умолк. А Космодромов поехал не домой, а к своей любовнице, у которой муж уехал на командировку. Вскоре он появился с пакетами в руках, наполненными продуктами, на крыльце дома, где с нетерпением ждала его любовница. Дверь отворилась, и мы вошли в дом. Космодромов поспешно скинул нас с ног и, поцеловав свою любовницу взасос, отдал ей продукты, которые взял со склада больницы. Женщина была в прозрачной шёлковой ночной сорочке, похожей на кристально чистую воду, и благоухала дорогими духами. Она заперла дверь, а Космодромов, сбросив с себя одежду и разбросав её по комнате, взял свою любовницу на руки и уложил её в мягкую пастель. И сам тоже лёг. Тела их сплелись. Они начали страстно стонать, извиваясь словно змеи, которые спариваются. Их сплетённые ноги издавали такой стук, что если бы соседи услышали его, они могли бы подумать, что в доме кто-то забивает сваи с помощью огромной кувалды. Кровать скрипела и громыхала как во время двенадцатибального землетрясения. Их ритмичные непрерывные движения продолжались больше двух часов, но Космодромов и не собирался остановить интимный процесс. Его любовница кричала:

— Кос — мо — дро — мов, хва — тит! Сей — час уб — ешь! Ой! Про — шу — теб — я! Прек — ра — ти!

А Космодромов в ответ:

— Ле — жи су — ка! Толь — ко на — чал! Я не — кон — чу, по — ка не о — той — дёт дейст — вие ле — ка — рства для ду — шев — но — боль — ных, ко — то — ро — е я выпил!

В этот момент послышался стук в дверь. Это был муж любовницы Космодромова, который громко сказал через дверь:

— Любимая, моя, открой дверь! Я вернулся! Небось соскучалась по мне?!Я, энто… забыл взять с собой твою фотографию! Куда мне без неё-то, преданная любимая спутница моя!

— Ой, слы — шишь, лю — би — мый! — взмолилась женщина — Кос — мо — дро — мов, да — вай, за — кан — чи — вай! Мой муж вер — нул — ся рань — ше вре-ме — ни! Пус — ти — же!

— Сей — час! Пусть твой — муж по — до — ждёт не — мно — го у две — ри! — сказал Космодромов, пыхтя и покрываясь потом.

Тем временем муж любовницы Космодромова стал открывать замок двери своим ключом, и Космодромов был вынужден прервать интимный процесс и бежать в панике. Он быстро оделся и выпрыгнул из окна во двор.

— Вот такие дела — завершил свой рассказ ботинок.

На этом Нырвангуль закончила дословный перевод рассказа ботинка. У Далаказана отвисла челюсть от удивления.