Затем поворачивается и уходит.

Черт.

Я кричу ей вслед: — Подумай об этом, Табби. Я буду в отеле Carlisle до шести утра завтрашнего дня, если ты передумаешь.

Она продолжает идти, не подавая виду, что услышала меня. Чувствуя легкое отчаяние, я добавляю: — У тебя есть занятие получше, сладкие щечки? Вернуться в Нью-Йорк и поработать над коллекцией сумочек Hello Kitty? Сделать еще несколько татуировок?

Она показывает мне средний палец через плечо. Старик, сидящий на табурете рядом со мной, хихикает.

Я оборачиваюсь и одариваю его своим фирменным убийственным взглядом, тем самым, который всегда затыкает рот тупым ублюдкам.

Но он старый драчливый козел, его нелегко напугать. Старик просто снова хихикает, качая головой. Он говорит: — Не волнуйся, сынок. Я уверен, что когда-нибудь ты поймешь, как разговаривать с женщиной.

Я рычу: — Не лезь не в свое дело, дедушка.

Еще одно хихиканье. Должно быть, это его фирменная черта, как и мой убийственный взгляд. Он говорит: — Немного изысканности тебя не убьет, парень.

Черт бы побрал этого старика!

— Что ты сказал?

— Убедить женщину сделать то, чего ты от нее хочешь, – это не операция «Буря в пустыне». Нельзя действовать в стиле «шок и трепет», прижав ее к стенке. Поверь мне, я был женат четыре раза. Ты должен заставить ее думать, что это ее идея. Ну, ты понимаешь. — Он пошевелил пальцами в воздухе. — Изысканность.

Я оборачиваюсь к входу в бар как раз вовремя, чтобы увидеть, как Табби исчезает за углом, расправив плечи и высоко подняв голову.

Изысканность, говоришь.

Не самая сильная моя сторона.

Черт.

Табби

Когда я возвращаюсь в свою комнату, то ложусь на диван и в течение десяти минут делаю упражнения на глубокое дыхание, чтобы избавиться от желания что-нибудь разбить.

Что. Черт возьми. Это было?

Просто увидеть его было достаточно странно. Ни с того ни с сего, спустя три года, Коннор Хьюз материализуется из воздуха в моем гостиничном номере, как гребаный Дракула: «Приветик! Как дела, напарник? У меня для тебя предложение!».

Как будто у нас нет истории.

Как будто он не знает, что я его ненавижу.

А потом это загадочное предложение о работе в стиле «плаща и кинжала»: «Я бы тебе рассказал, но тогда мне пришлось бы тебя убить».

Признаюсь, меня соблазнила мысль о встрече с Мирандой Лоусон. Я всегда восхищалась ею. Она настоящий гений, а такие встречаются реже, чем единороги. Закончила Массачусетский технологический институт – мою альма-матер – в семнадцать, затем поступила в киношколу при университете Калифорнии и получила степень магистра в области кинопроизводства и телевидения. В двадцать пять лет стала самой молодой женщиной-руководителем студии в истории любой киностудии. Основала свою собственную студию в тридцать лет. С тех пор она выпускала блокбастер за блокбастером благодаря разработанному ею программному обеспечению для статистического анализа, которое, по-видимому, может с пугающей точностью предсказать, что понравится зрителям фильмов.

Миранда невероятно умна, совершенно непримирима и более компетентна, чем любой мужчина.

Что тут может не понравиться?

Конечно, у нее есть хейтеры. Их много, судя по тому, что я читала в прессе. Но количество раз, когда она задумывалась о том, что о ней думают люди, равно количеству раз, когда Коннор Хьюз сказал: «Я не знаю».

Высокомерный придурок.

Хотя я с неохотой признаю, что он чертовски меня удивил своей фразой «ты самый умный человек, которого я когда-либо встречал». Не уверена, что он говорил искренне, но ему определенно удалось выглядеть искренним.

Коннор выглядел еще и по-другому. Например, напряженным. Интимным.

Возбужденным.

Дыши.

Я уверена, что есть женщины, которые сочли бы привлекательным его типаж сурового горца, но я определенно не отношусь к их числу. Двухдневная щетина, бедра, как стволы деревьев, плечи, как у полузащитника… тьфу. Он чертовски нецивилизованный, вот кто он. Большая обезьяна-варвар. Вероятно, он жует с открытым ртом.

С чего Коннор вообще взял, что я буду рассматривать возможность работать с ним?

В последний раз, когда я его видела, я была в кризисной ситуации. Моя лучшая подруга и работодательница Виктория пропала, полиция только что допросила меня о моих отношениях с ней, а тут появляется бывший парень Виктории, Паркер, со своим головорезом-наемником и требует ответов. В конце концов всё обошлось, но я никогда не забуду, каким бесчувственным был Коннор. Как он смеялся надо мной.

Какой маленькой я себя чувствовала рядом с ним.

Да, он придурок. Эгоцентричный самовлюбленный тип, с которым я не хочу иметь ничего общего. И, что еще важнее, любая работа, за которую я берусь, должна быть в пределах досягаемости. Я в жизни ни разу не летала на самолете. И не собираюсь начинать сейчас.

Даже ради Миранды Лоусон.

Правильно, — думаю я, сидя на диване. — Двигаемся дальше.

Утром я первым делом собираюсь ехать обратно в Нью-Йорк, поэтому составляю отчет для Роджера Гамильтона, заказываю доставку в номер и собираю вещи. Потом ужинаю на диване перед телевизором.

Несколько часов спустя, когда я уже планирую лечь спать, кто-то подсовывает мне под дверь конверт.

Я смотрю на него так, словно тот полон сибирской язвы. Кто бы стал присылать мне записки? В такой час? Здесь?

Есть только один способ это выяснить.

Я с трепетом подхожу к двери, открываю ее и выглядываю. В коридоре пусто и тихо. Я закрываю дверь, беру конверт и вытаскиваю единственный лист бумаги. Он исписан от руки крупным, угловатым почерком. От одной только первой строчки у меня перехватывает дыхание.

Я должен перед тобой извиниться.

У меня не было намерения оскорбить тебя, но я думаю, что именно это я и сделал. Я не очень хорошо умею ходить вокруг да около. По правде говоря, у меня есть только один стиль – двигаться на полной скорости. Иногда я забываю о манерах.

А иногда я веду себя как придурок.

Ты была права, когда отшила меня, и я, честно говоря, не могу сказать, что виню тебя за то, что ты ушла. Что я могу сказать, так это то, что я не врал, когда говорил, что хочу, чтобы ты взялась за эту работу. Не хочу показаться преследователем, но я следил за тем, чем ты занималась последние три года, и я чертовски впечатлен. Думаю, что ты могла бы править миром, если бы захотела, Табби.

В любом случае. Поскольку я тебя больше никогда не увижу, то воспользуюсь этой возможностью, чтобы извиниться. Искренне. Удачи тебе. Я уверен, что над чем бы ты ни работала дальше, это будет гораздо интереснее, чем встреча с Мирандой Лоусон.

Твой,

Коннор

Мне кажется, что я стою с письмом в руках очень долго. Затем я сжимаю письмо в кулаке.

— Хорошая попытка, морпех.

И выбрасываю письмо в мусорное ведро.

***

Дорога от округа Колумбия до Манхэттена занимает чуть меньше пяти часов без пробок. Поскольку сегодня суббота и я выехала на рассвете, то рассчитывала быть дома к полудню. К сожалению, на магистрали Нью-Джерси произошла авария, так что дорога заняла еще несколько часов. К тому времени, как я добираюсь домой, я уже раздражена и голодна.

— Милая, я дома! — кричу я, заходя внутрь.

— Мы здесь! — отвечает слабый голос со стороны гостиной.

Мой таунхаус находится в шикарной части Гринвич-Виллидж. Я купила его два года назад и тут же сорвала все отвратительные фиолетовые ковровые покрытия, которые так любил предыдущий владелец, вместе с кроваво-красными викторианскими обоями в цветочек, от которых у меня мурашки бегали по коже. Это было все равно что жить внутри гнилой сливы. Теперь стены выкрашены в нежный яичный цвет, полы – из глянцевого черного дерева, а мебель… Я всё еще работаю над мебелью. В пятиэтажном доме с шестью спальнями присесть можно только за столом в моем кабинете, на диване в гостиной, на полу или на моей кровати.