Узкая долина, расположенная между двумя невысокими холмами, гораздо менее пересеченная и покрыта густым лесом, чем та, через которую мы прошли. Мы намеренно выбрали этот путь, чтобы преодолеть труднопроходимую местность и при этом сохранить скрытность. Кроме того, мы предполагали, что более прямой путь через устье долины будет хорошо защищен. Пока что мы не встретили ничего необычного, кроме отвратительной погоды и того факта, что метеоризм Рида может стать смертоносным оружием.

С тех пор я старался держаться с подветренной стороны.

Дождь, который сделал наше путешествие таким неприятным, прекратился, оставив небо над нами кристально чистым. Звезды мерцают на черном полотне небес. Неземное, колеблющееся зеленое сияние на горизонте – это знаменитое Северное сияние, на оценку которого никто из нас не тратит времени.

— Два часа, — шепчет Райан слева от меня, его дыхание белым инеем разносится в воздухе. Я поворачиваюсь на несколько градусов и замечаю то, на что он уже смотрит.

— Huey 212, — бормочу я, разглядывая вертолет. — Оснащен двумя пулеметами M 240.

Мерфи, лежащий справа от меня, шепчет: — Мы точно выбрали правильное место.

Я согласен. Черный вертолет, оснащенный крупнокалиберными пулеметами, спрятанными под камуфляжным козырьком, – явный признак логова плохих парней. Добавьте к этому сетчатый забор, увенчанный колючей проволокой, огораживающий периметр того, что кажется всего лишь тихим альпийским лугом, камеры слежения, установленные на деревьях, и множество инфракрасных сенсорных лучей, прорезающих темноту. Нам предстоит непростая работа.

С помощью переключателя на винтовке я перевожу прибор ночного видения в тепловой режим.

— Привет, — тихо говорю я, заметив в двухстах метрах от себя теплое тело. Часовой.

— У него есть два приятеля, — говорит Кейси в тот же момент, когда я нахожу их в пятидесяти метрах к югу. Все они вооружены винтовками и рассредоточены вокруг валуна, который, как я полагаю, является входом в пещеры внизу. Охранники, похоже, не начеку. Один из них писает. Другой сидит на корточках под низкими раскидистыми ветвями дерева и курит сигарету. Это хорошая новость. Они не ждут гостей, а значит, мы не включили сигнализацию по пути сюда.

Мы лежим в тишине еще двадцать минут, наблюдая за ними.

Наконец-то заговорил морской пехотинец по прозвищу Большой Дик – впервые с тех пор, как мы отправились в путь. Он произносит всего несколько слов низким, рокочущим голосом, похожим на раскаты грома.

— Первый мой.

Я шепчу: — Счастливой охоты, солдат.

Тихий хлопок его пистолета с глушителем пугает ближайшую птицу, и она с криком взлетает. Охранники получают по две пули в голову за то время, пока я считаю до трех. Они падают, птица улетает, и тишина в лесу на мгновение нарушается, когда шестеро мужчин поднимаются на ноги и начинают крадучись пробираться между деревьями.

Табби

Один из основных принципов крав-мага – наносить агрессивные удары по слабым местам противника, чтобы быстро нейтрализовать угрозу. А одно из самых уязвимых мест на человеческом теле – горло. Даже легкое давление на трахею вызывает сильную боль. Более агрессивный удар может привести к сдавливанию трахеи и смерти от удушья, так как воздух не будет поступать в легкие.

Удар, который я наношу по трахее Сёрена, чрезвычайно агрессивен.

Он отшатывается назад, хватаясь за горло и издавая отвратительный рвотный звук, который я нахожу очень приятным.

Но поскольку технически он не нейтрализован, то по-прежнему представляет угрозу. И – поскольку я хорошо обучена – я вынуждена атаковать еще одну из наиболее уязвимых частей тела.

Ноги.

Удобно, что на нем нет обуви.

Я делаю шаг вперед, хватаю его за локоть и изо всех сил бью пяткой по своду его стопы. Я чувствую, как ломаются кости, и слышу характерный звук.

Сёрен падает как подкошенный.

Он сворачивается калачиком на полу, держась за горло и жадно хватая ртом воздух, его глаза вылезают из орбит, он не может закричать из-за ужасного состояния своей трахеи.

Он больше не выглядит таким элегантным.

Я наклоняюсь к нему и говорю: — Если твоя трахея сильно повреждена, ты задохнешься в течение одной-двух минут. Если она повреждена, но не раздавлена полностью, есть вероятность отека, и в этом случае у тебя будет около семи минут, прежде чем твоя трахея полностью закупорится. В любом случае ситуация не очень хорошая. Теперь можно было бы просто позволить тебе умереть. Я планировала именно это, о чем ты уже догадался. Однако твоя точка зрения была хорошо воспринята. Я о том, что было бы, если бы я убила тебя. Я имею в виду, я стала бы такой же, как ты. Итак, я предлагаю вот что. Скажи, куда отвезли Хуаниту, и я дам тебе ручку. При правильном использовании которой ты сможешь самостоятельно провести экстренную трахеотомию.

Я смотрю на Сёрена с ненавистью во взгляде.

— Будет грязно. Скорее всего, ничего не получится. Но если тебе повезет, ты сможешь нанести себе удар в нужное место на шее и использовать полую часть ручки как дыхательную трубку, что позволит тебе продержаться до прибытия властей. А если не повезет, я буду спокойна, зная, что дала тебе шанс, а ты умер, потому что был слишком слаб, чтобы спастись. Что скажешь?

Губы Сёрена приобретают интересный синеватый оттенок. Он замахивается на меня, но я откидываюсь назад, скрещиваю руки на груди и качаю головой.

— Думаю, ты зря тратишь драгоценное время, но, эй, это твоя жизнь.

Его глаза слезятся. Он отчаянно кивает, указывая на ящик под клавиатурой своем столе.

Я открываю его и нахожу блокнот с белой бумагой и два механических карандаша.

— Ты и твои карандаши, Сёрен. Серьезно, кто еще пользуется карандашами?

Он встает на колени, пытается удержать равновесие, но не может, поэтому падает на бок и несколько раз тычет пальцем в воздух.

— Говорю тебе, в этом ящике нет ручек. О, я нашла одну. Держи.

Я роняю ручку и блокнот на пол. Сёрен, хрипя, подползает к ним, и его лицо начинает синеть так же, как и губы. Он что-то пишет в блокноте, протягивает его мне через пол, а затем лихорадочно откручивает колпачок ручки.

— Нажми F1, — прочитала я вслух. — Должно появиться схематическое изображение. — Вряд ли у него есть время, чтобы нарисовать мне карту пещер. Я быстро поворачиваюсь к столу с множеством кнопок в поисках клавиши F1 и с удивлением обнаруживаю ее. Я нажимаю, и все белые лампочки в пещере мгновенно загораются красным. Раздается сигнал тревоги. Я слышу крики, отрывистые приказы, топот сапог на лестнице.

Я резко оборачиваюсь и смотрю на Сёрена. Он, как зверь, свирепо скалит на меня зубы, а затем вонзает ручку прямо в основание своей шеи.

Кровь хлещет по его пальцам. Его тело дергается. Он издает ужасный булькающий звук, и это всё, что я могу видеть. Я быстро поворачиваюсь обратно к компьютеру, потому что у меня осталось всего несколько секунд до того, как охранники поднимутся по лестнице.

Я снова нажимаю клавишу F1, чтобы выключить сигнализацию, но это не помогает. Есть другая клавиша для отключения, так что мне придется заниматься своими делами под звуки сирены. Хотя на консоли много кнопок без надписей, клавиатура стандартная, как на компьютере, – я начинаю с нее. У меня как раз хватает времени ввести команду и нажать Enter, прежде чем я слышу за спиной гневный крик.

— Стой! Подними руки!

Я медленно поднимаю руки и оборачиваюсь.

Охранники.

Трое бросаются на помощь Сёрену. Он сидит прямо, хотя выглядит так, будто может потерять сознание в любой момент. Его белая рубашка вся в крови, как и руки. Из основания его горла торчит маленькая серебристая металлическая трубка.

Сукин сын. Он действительно сделал это.

Сёрен смотрит на меня. Потом смотрит на охранника, направившего на меня винтовку. Затем он резко указывает на свое бедро, движение, которое я не понимаю, пока охранник не прицеливается, не нажимает на курок и не стреляет мне в ногу.