Сияя от радости, я смотрю на нее в ожидании подтверждения. Она делает это очаровательное движение, одновременно смеясь и вздыхая. А затем качая головой произносит: —Ты сумасшедший!

Я легонько кусаю ее за шею.

— Со мной все было в порядке до того, как я встретил тебя, принцесса. А теперь посмотри на меня. Мне нужна смирительная рубашка.

Она замирает.

— В чем дело?

Табби быстро моргает, сглатывает, и краска сходит с ее лица.

— А? Ничего.

— Это чушью собачьей, милая, — говорю я сухо. — Выкладывай.

Она внезапно вспыхивает: — Нам не нужно говорить обо всём!

Табита с силой толкает меня в грудь и вскакивает с кровати, оставив меня в недоумении от внезапной перемены в ее настроении.

Я наблюдаю, как она ходит по комнате, хватая одежду, которую оставила на подлокотнике дивана и спинке кресла, и что-то бормочет себе под нос.

— Ты причиняешь мне боль, принцесса.

— Ну и ладно, — говорит она, натягивая футболку через голову. Она останавливается, смотрит на себя, бормочет: — Черт — и срывает с себя футболку. Табби подходит к своему чемодану, который стоит открытым на тумбе у стены. Она роется в нем, отбрасывая одежду в сторону, а затем достает пару черных кожаных брюк, которые я узнаю.

Я сажусь на кровати и провожу рукой по волосам.

— Только не доспехи, — устало говорю я, наблюдая, как она одевается.

Табита едва удостаивает меня взглядом. Она одевается и натягивает ботинки быстрее, чем пуля успевает долететь до цели.

И я знаю, что наш маленький оазис счастья исчез, как мираж, которым он скорее всего был.

Я встаю и быстро и бесшумно одеваюсь. Затем слышу, как где-то в комнате пищит маленький электронный будильник, и прислушиваюсь.

— Что это?

Табби резко останавливается.

— Это мой телефон. — Она подбегает к комоду, хватает свой сотовый и смотрит на него. А когда переводит взгляд на меня, в ее глазах мелькает что-то дикое.

— Программа отслеживания, — шепчет она. — Отчет готов.

— Ну что ж, — говорю я, чувствуя тяжесть в животе. — Думаю, пора идти.

Мы молча смотрим друг на друга через всю комнату, пока Табби не кивает.

— Да. Наверное, да.

Она поворачивается, чтобы уйти. И у меня нет выбора, кроме как последовать за ней.

ДВАДЦАТЬ ОДИН

Табби

После напряженной поездки на лифте, во время которой мы оба молчали и пытались сделать вид, что ничего не произошло, мы спустились и увидели, как Райан отжимается посреди вестибюля.

Коннор останавливается в нескольких футах от меня и скрещивает руки на груди.

— Выпускаешь пар, брат?

— Пятьдесят, — хмыкает Райан. Он дышит немного тяжелее, чем обычно, но не похоже, чтобы он так уж сильно напрягался. Готова поспорить на хорошие деньги, что он мог бы запросто сделать еще пятьдесят, не вспотев. Многозначительно взглянув на Коннора, он говорит: — Я мог бы задать тебе тот же вопрос, брат.

Райан смотрит на меня, а затем возвращается к своим отжиманиям.

— Ох, черт возьми! — говорю я, раздраженная тем, что мы так очевидны. Я упираю руки в бока и тяжело вздыхаю.

Райан останавливается и бросает на меня многозначительный косой взгляд.

— Вот именно, — растягивает он слова.

Я вскидываю руки.

— Ну всё. Это твои проблемы, — говорю я Коннору и ухожу.

Да, я веду себя как сумасшедшая. Вы бы тоже так себя вели, если бы только что занялись лучшим сексом в своей жизни и случайно сказали слово на букву «Л» своему врагу/любовнику в разгар расследования ФБР в отношении человека, который подорвал ваше доверие к людям и убил вашего последнего живого родственника.

Мне действительно нужно пересмотреть свое решение по поводу отказа от алкоголя.

Я выхожу на улицу к стойке парковщика и приказывая бедняге на дежурстве пригнать наш Escalade из гаража. Когда он просит у меня талон, я огрызаюсь на него, и говорю, чтобы он просто взял любой черный Cadillac, который он найдет первым.

Затем из-за моей спины Райан терпеливо говорит: — Вот, держи. — Он протягивает парковочный талон парковщику, который тут же убегает в поисках более здравомыслящих людей.

Коннора нет с Райаном.

— Где он? — Я киваю подбородком в сторону раздвижных дверей.

— Не знаю. — Райан складывает руки на груди и смотрит на меня свысока. — Наверное, ломает там что-нибудь, чтобы отвлечься от того, что произошло между вами двумя наверху за последние несколько часов.

— Я спала!

Райан фыркает.

— Да? Это было до или после того, как ты выпотрошила его, как рыбу?

Я смотрю на него, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и жалею, что не могу выколоть ему глаза большими пальцами.

Но на самом деле мне нравится этот парень.

Как же это чертовски неудобно.

Я закрываю лицо руками и стону. Райан обнимает меня за плечи и слегка встряхивает.

— Эй, соберись, малыш. Хорошо, что вы оба такие ебанутые. Если бы я думал, что дело только в нем, мне пришлось бы побрить тебя налысо, пока ты спишь. — Когда я поднимаю на него глаза, он добавляет: — Для начала.

Почему-то не только отсутствие улыбки на его лице указывает на то, что он не шутит.

— Обычно мне не нравятся люди, которые угрожают мне каждый раз, когда видят меня, но по какой-то причине ты исключение, Райан Тиберий Маклин. Коннору повезло, что у него есть такой друг, как ты.

— Я бы умер за него, — прямо говорит Райан, совершенно не смущаясь. — Он не раз спасал мне жизнь. Даже если бы это было не так, он всё равно лучший мужчина, которого я когда-либо знал.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как щиплет глаза.

— Он, по сути, сказал то же самое о тебе. — Когда я снова могу говорить, не чувствуя кома в горле, я бормочу: — Должно быть, это что-то.

— О чем ты?

Я быстро вытираю глаза.

— Иметь кого-то, кто готов умереть за тебя. Многие ли могут сказать такое?

Наступает долгое молчание. Я чувствую, как Райан изучает меня, но не смотрю на него, потому что боюсь того, что может выдать выражение моего лица. Наконец, он наклоняется и тихо говорит: — Ты можешь, упрямая женщина.

Сердце у меня в пятки ушло, когда я подняла на него взгляд. Он выглядит одновременно разочарованным и злым, и от этого сочетания смотреть в его небесно-голубые глаза становится почти невыносимо.

— Это не… ты ведешь себя…

— Заткнись, — вздыхает Райан и еще раз встряхивает меня. Он убирает руку с моих плеч и запрокидывает голову. Под нос себе он бормочет: — Гребанные бабы.

В то же самое время, когда парковщик заворачивает за угол и останавливает машину у тротуара, Коннор выходит из дверей вестибюля и присоединяется к нам. Он кивает Райану и не смотрит на меня.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не потянуться к его руке, потому что слова Райана эхом отдаются у меня в голове, как заезженная пластинка.

«Ты можешь».

Я не знаю, становится ли от этого лучше или намного хуже.

***

Когда мы возвращаемся в командный центр в студии, я прямиком направляюсь к своему компьютеру. Агенты О’Доула делают перерыв на обед и толпятся вокруг стола, на котором кто-то расставил тарелки с едой. Когда мы входим, все замолкают и оборачиваются, чтобы посмотреть на нас, кроме Родригеса, который усмехается в мою сторону и отворачивается.

О’Доул быстро заканчивает телефонный разговор.

— Джентльмены. — Он кивает Райану и Коннору, а затем смотрит на меня. — Мисс Уэст.

Я сразу перехожу к делу.

— У меня кое-что есть. — Я сажусь за компьютер, ввожу пароль и, затаив дыхание, открываю отчет о трассировке.

Через несколько секунд шестнадцать агентов ФБР и двое бывших крутых парней из спецподразделения дышат мне в затылок. Все в напряженном молчании наблюдают, как на моем экране начинают появляться цифры.