— Конечно. Он здесь, в моем портфеле. — Я ставлю его на край стола, открываю и демонстративно роюсь в нем, а затем хмурюсь. — Я думала, он здесь. О, черт возьми, неужели я оставила его в машине?

Хоффмайер нетерпеливо говорит: — Конечно, вы можете впустить ее – вы видите ее имя в списке. И, – добавляет он напыщенно и самодовольно, – она со мной.

Когда выражение лица охранника становится кислым, я понимаю, что Хоффмайер сказал что-то не то. Очевидно, что между этими двумя нет особого понимания.

Широко раскрыв глаза и моргая, я протестую: — О нет, нет. Пожалуйста. Я не хочу создавать проблем. — И поворачиваюсь к охраннику. — У вас очень важная работа, сэр, я прекрасно понимаю. Я просто пойду и возьму свой пропуск из машины. — Хлопая по карманам, я бормочу себе под нос: — Боже, надеюсь, я не оставила его в отеле.

Затем я колеблюсь, как будто мне что-то пришло в голову.

— Или, может быть, вы могли бы просто быстро позвонить Кэти Сузински из отдела кадров? Она могла бы подтвердить мою личность.

Кэти Сузински действительно работает в отделе кадров, но сегодня все звонки ей из этого учреждения перенаправляются в мой дом на Манхэттене, где тощая, страшно умная старшеклассница по имени Хуанита «Одноглазая» Перес, у которой голос сорокалетней женщины, привыкшей выкуривать по две упаковки сигарет в день, развалившись перед моим телевизором, положив ноги на мой кофейный столик, набивает рот чипсами Cheetos и запивает Red Bull.

Я хорошо плачу Хуаните за работу, которую она для меня выполняет, но она, скорее всего, делала бы это бесплатно, лишь бы выбраться из дома. Она младшая из семи детей, и все они до сих пор живут с родителями.

Но охранник, немного подумав, качает головой.

— Все в порядке. На этой неделе у Кэти полно дел с инструкциями по найму новых сотрудников. Вероятно, я не смогу дозвониться до нее еще несколько часов.

Еще одна причина, по которой я выбрала для этой проверки вечер пятницы, заключается в том, что люди не так усердно выполняют свою работу, когда отсчитывают минуты до выходных.

Охранник отмечает время моего прибытия в планшете, распечатывает наклейку с моим именем, которую я прикрепляю к лацкану пиджака, избегая броши в виде стрекозы, которая на самом деле является крошечной камерой, с помощью которой я фотографирую всё подряд, а потом бегло просматривает содержимое моего портфеля. Затем Хоффмайер и я проходим через еще одни запертые двери. Мы входим в большую комнату, где тихо гудят серверы, выстроенные в длинные ряды. Всё белое и блестящее. В сочетании с прохладой в воздухе и слабым запахом озона это напоминает мне о первом снеге в зимнем лесу.

Я ухмыляюсь.

Этой девственнице вот-вот вскроют вишенку.

— Как вы можете видеть, у нас здесь самое современное оборудование, — говорит Хоффмайер, выпятив грудь. Он добавляет: — Понимаете, для компьютеров здесь должен быть кондиционер.

Я прикусываю губу, чтобы не наброситься на него с резкой критикой. Потому что, судя по всему, старший вице-президент по корпоративным информационным технологиям не в курсе, что в больших серверных залах нужно регулировать температуру, чтобы обеспечить оптимальные условия для работы оборудования. Иначе это приводит к снижению производительности.

Очевидно.

Номер ошибки… О, черт, я сбилась со счета: не назначайте этого сексистского придурка ответственным за VIP-туры. Или что-нибудь еще, если уж на то пошло.

— Хм, — отвечаю я, изображая удивление и непонимание, что для меня практически невозможно. — А где работает команда IT-специалистов?

— Они как раз вон там. — Он вытягивает руку, позволяя мне идти впереди него, пока мы проходим вдоль одной из стен, стуча каблуками по плитке.

Теперь начинается рискованная часть.

Есть шанс, что кто-нибудь из парней из отдела информационных технологий действительно лично встречался с Деной Джонсон в процессе собеседования. Если это так, то я облажалась. Она шестидесятилетняя худощавая блондинка, обожающая жемчуга и свитера пастельных тонов, а я двадцатисемилетняя фигуристая рыжеволосая девушка, которая ни за что не наденет кардиган, тем более лавандовый, и уж тем более не наденет жемчуг.

Мое сердцебиение учащается, когда мы подходим к зеркальной двери. Мы останавливаемся перед ней. Хоффмайер проводит своим пропуском по считывающему устройству на стене, вводит ПИН-код на клавиатуре и прикладывает большой палец к квадратному черному биометрическому сканеру.

Ничего не происходит.

Он вопросительно касается сканера еще раз, ждет, а затем повторяет весь процесс заново. Когда результата по-прежнему нет, Хоффмайер смотрит на меня со смущенной улыбкой.

— Должно быть, он сломался.

Затем – нарушение протокола безопасности настолько фантастическое, что я чуть не визжу от восторга – он просто стучит в дверь костяшками пальцев. И она открывается изнутри.

— Рубен, — коротко говорит он бородатому хипстеру в узких джинсах и растянутой футболке, который стоит в дверях.

Рубен сухо отвечает: — Хофф.

Хоффмайер напрягается. Протискиваясь мимо Рубена, который теперь открыто пялится на мою грудь, Хоффмайер бормочет: — Не называй меня так, — и исчезает в полумраке комнаты.

Я протягиваю руку мистеру Рубену.

— Привет. Я Дена Джонсон. — улыбаюсь я.

Все риски окупаются, когда мой новый лучший друг Рубен, который явно никогда в жизни не видел настоящую Дену Джонсон и страстно ненавидит мистера Хоффмайера, переводит взгляд с моей груди на лицо и протяжно произносит: — Не возражаете, если я буду звать вас Джоном?

С ленивой улыбкой он берет меня за руку и ведет внутрь.

Двадцать минут спустя я познакомилась с тремя другими членами команды, получила подробное описание всех их мер безопасности, тайно сделала десятки фотографий оборудования и установила бота в их главный компьютер с помощью USB-накопителя, который я спрятала в бюстгальтере. Бот позволит мне получить доступ к их сети через мои собственные серверы.

Сказать, что я нашла золотую жилу, – значит ничего не сказать.

— Что ж! — весело говорю я, улыбаясь Хоффмайеру. — Это было чудесно! Но я не хочу задерживать вас допоздна в пятницу. — Я поворачиваюсь к четырем айтишникам, стоящим справа от меня. Рубен всё еще пялится на мою грудь. Должно быть, этот парень редко выходит из дома. — Большое вам спасибо за то, что показали мне всё, ребята. Я очень ценю это. Руководство узнает, какую именно работу вы здесь выполняете.

Хоффмайер сияет. Трое других парней, имена которых я забыла, застенчиво улыбаются и переминаются с ноги на ногу. Рубен, выходящий из оцепенения, вызванного видом моей груди, говорит: — Конечно, здорово, я вас провожу, — и берет меня под руку. Он выводит меня за дверь прежде, чем Хоффмайер успевает что-то сказать.

— Приятно было познакомиться! — кричу я через плечо, слыша, как Хофф восклицает у меня за спиной.

Рубен срезает путь через здание. Мы быстро оказываемся в вестибюле. И останавливаемся у подставки с пальмами в горшках в углу, рядом с входной дверью.

Рубен засовывает руки в передние карманы и смотрит в пол.

— Итак, э-э, если у вас есть еще какие-нибудь вопросы, э-э, я мог бы, знаете, уделить им немного времени. За выпивкой. Сегодня вечером.

Ой. Он приглашает меня на свидание?

Жаль, что я зареклась не встречаться с мужчинами, потому что он на самом деле очень симпатичный, с его небрежным пучком и неряшливой бородой.

А еще очень жаль, что это будет стоить ему работы.

— Спасибо, но у меня утром ранний рейс.

Он кивает с таким видом, словно знал, что нет последует. Мне становится его жалко, я понижаю голос и лгу: — Вообще-то я живу со своим парнем, иначе я бы точно согласилась.

Он удивленно поднимает взгляд. Я моргаю, как птенец, – так я делаю, когда пытаюсь выглядеть застенчивой. Я ни черта не смыслю во флирте, но, кажется, это работает, потому что Рубен робко улыбается.

— Ладно. Что ж… если вы, ребята, когда-нибудь расстанетесь… и вы снова окажетесь поблизости…