Одзава сглотнул, поглядывая на фотографии и карты — дерзость замысла командующего его потрясла. Действительно, всего один удар, нанесенный мастерски, способен изменить в войне многое…

В ходе войны итальянцы переоборудовали быстроходный лайнер «Рома» в самый настоящий ударный авианосец, на манер британских «бронепалубников». Однако нехватка ресурсов давала о себе знать, постройка отставала от графика, не хватало стали — так броневую противоторпедную защиту на булях заменили заливкой 600 мм бетона толщиной, что одновременно улучшило остойчивость. Авиационное оборудование предоставили немцы, но было уже поздно — Италия вышла из войны…

— Вермахт стал намного сильнее, чем раньше, Коба, намного сильнее и опаснее. Против нас воюют не менее пяти-шести миллионов солдат, а будет еще больше — фашисты перешли к мобилизации в подвластных им странах, а это практически вся Европа, кроме Англии, понятное дело, Португалии, и тех народов, которым оккупация пришлась не по вкусу. И ведь расчетливо поступают, сволочи, что тут сказать. Теперь никаких союзных войск, рымынских или итальянских, везде немцы верховодят, в каждой дивизии их не меньше половины, а то и две трети от состава — все остальные солдаты других наций. Но боевая устойчивость такая же высокая — дрогнуть в бою им «арийцы» просто не дадут, пристрелят на месте. Потому драться будут все, и качество частей и подразделений нисколько не понизилось, поверь мне, я это видел. Приток пополнений постоянный, тут поступают в точности как мы, оттого боеспособность пребывает на достаточно высоком уровне. Опасный враг, многочисленный, никого палкой в бой не гонят, сами дерутся, и добровольцев среди солдатни много, не меньше мобилизованных.

Григорий Иванович говорил осторожно, поглядывая на Сталина — в ответ тот кивнул, их мысли на этот счет явно совпали. И не могло быть иначе — в вермахте пошел рост личного состава, это сразу чувствовалось — все пехотные дивизии имели численность или штатную, либо близкую к штатам, а потери быстро восполнялись из полевых запасных батальонов, что находились в тыловой полосе, и не учитывались. Про панцерваффе и думать было страшно — в танковые дивизии шли «сливки» из лучших, наиболее подготовленных и стойких солдат и офицеров. Но если враг силен, но победить уже не может, то значит «плюсы» есть и у вашей армии, причем значительные, достаточно посмотреть на карту, чтобы понять кто наступает.

— Одно хорошо, Коба, что мы начали перманентную мобилизацию на год раньше, и у нас сейчас вдвое больше дивизий пехоты, причем уже качественной, мало в чем уступающей противнику, а то и вообще превосходящей по ряду показателей. Вооружены мы сейчас не слабее — в наших дивизиях меньше людей на четверть, но зато тылы малочисленные, не раздутые. А потому в боевых порядках бойцов не меньше, примерное равенство в «активных штыках», при небольшом превосходстве в насыщенности автоматическим оружием. У нас намного больше пистолетов пулеметов в три-четыре раза, с учетом двух рот автоматчиков в каждом стрелковом полку. При равенстве в станковых пулеметах мы имеем превосходство в ручных — у нас на роту полтора десятка с дисковым и ленточным питанием, у немцев всего дюжина «МГ», более скорострельных. Но выпуск РП-42 постоянно увеличивается, в то время как ДПМ уже уменьшается, и производство в этом году будет свернуто. Так что у них на отделение «пила», и у нас «пила», только в стрелковых ротах еще по три пулемета на сошках имеются.

— У немцев в панцер-гренадерских отделениях пара ручных пулеметов, Григорий, и новые автоматы появились под «короткий» патрон. А что у нас из готового имеется — мне докладывали, что ты до сих пор не определился. Ты почему тормозишь испытания нового оружия?

— Потому и торможу, что Судаев свой «дуплекс» доводит — ручной пулемет с лентой на сто патронов в барабане, и автомат с рожком на тридцать патронов. Да и наш «курц» только недавно до ума доведен, к выпуску только приступили, даже мелким партиям доводку надо делать. Пока развернем производство, то к этому сроку оружие доделают, и тоже запустим в серию — думаю, как раз к октябрю и выйдет. А раньше никак, и так спешка дикая, а «сырые» образцы дороже при производстве выйдут. Лучше повременить немного, да все по уму сделать.

В комнате воцарилась тишина — Сталин молчал, уселся за стол и принялся «потрошить» папиросу, набивая табаком трубку. Усмехнулся:

— Ты прав, не будем торопиться, нам есть чем воевать, а лучшее всегда враг хорошего. Пусть доделывают как надо — не успеют к октябрю, то к декабрю обязательно, так и передай товарищам, беспокоиться напрасно не надо, как и торопиться. Что у тебя с артиллерией?

— Нормально, снарядов и стволов хватает. К концу лета все стрелковые дивизии будут иметь полностью укомплектованные артиллерийские бригады. По общему весу залпа наши соединения не уступают германским. У них в артполку дюжина 150 мм и тридцать шесть 105 мм гаубиц, у нас в полках по двадцать четыре 122 мм гаубицы М-30 и 76 мм пушек ЗИС-3, но есть еще минометный полк — в нем один дивизион 160 мм минометов, 120 мм минометы не учитываю, это полковые системы. Шестьдесят стволов, на десяток больше чем у противника, при сопоставимой дальности стрельбы. При этом у нас сильная корпусная артиллерия, которая у врага гораздо слабее. Потому мы теперь давим огнем, не они — да и дивизий у нас почти вдвое больше — три с половиной сотни против двухсот. Усиливать артиллерию дальше уже без надобности. Дивизии станут малоподвижными из-за избытка орудий, а гаубицы в две тонны весом таскаем на «студебеккерах» — это оптимальная возка. Штаты почти близко к идеалу, больше бы автотранспорта, тогда можно вывести лошадей, или втрое сократить обозы — до одной тысячи голов. Зато довести число грузовиков до полутысячи…

— Нет у нас столько, мало выпускаем — война, — Сталин пыхнул трубкой, написал несколько цифр на листке карандашом. — Но ленд-лиз по автотранспорту увеличен до полумиллиона грузовиков, этого вполне хватит.

— Да, хватит, — эхом отозвался Кулик, но тут же добавил, — пока и четверти не доставили, в мехкорпусах «студебеккеров» постоянно не хватает. А без них любое наступление обречено на провал. Я имею на должную глубину. Так что нужно по меньшей мере еще сто тысяч грузовиков.

— Не до жиру, быть бы живу. Ведь так у нас в народе говорят, — Сталин усмехнулся еще раз. — Будут грузовики, со временем поступят. Но нам свои автомобили с полным приводом выпускать надобно, на одних полуторках далеко не уедешь. Но то дело будущего, сейчас воевать нужно тем, что имеем. Да, Григорий, ты со Ждановым постоянно ленинградцев «покрываете», а ведь они все планы по производству бронеавтомобилей сорвали. В чем причины? Мне докладывают о чуть ли не прямом вредительстве и саботаже. Ты можешь мне ответить как коммунист коммунисту — правду ли говорят?

Кулик чуть ли не вздрогнул от таких слов, но выдержка не подвела — он по себе знал, что Сталин умел выбирать момент, чтобы задать вот такие вопросы, и при этом зная на них ответ…

Ожесточенные бои за Украину осенью 1943 года окончательно показали, что исход войны уже предопределен, вопрос только во времени…

— В нынешнем виде броневики нам просто не нужны, напрасный расход ресурсов, а это семь тонн металла с двигателем. На поле боя такая техника просто не выживает — броня противопульная, осколок еще выдержит, прямое попадание даже мелкокалиберного 20-ти миллиметрового снаряда смертельно опасно. Да что там — очередь из нашего ДШК для него приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Для разведки использовать крайне затруднительно, если с подвижностью все в порядке, то вот плавание весьма скверное — не как топор, конечно, но установленная по твоему настоянию башня дала серьезную перегрузку. А это привело к заливанию машины, для которой даже небольшая волна становится смертельно опасной, да и выбраться на песчаный или заболоченный берег невозможно.