— Вон он сука, у дальней мазанки, взводного «крестить» начал. Все, кабздец капитану, сейчас прикончат! В засаду мы попали, товарищ маршал! В селе «леопарды», как они к нам в тыл просочились⁈

От горестных слов старшины маршал напрягся, прищурил глаза — муть вроде прошла, и он разглядел типичное украинское сельцо с белеными стенками хат, плетнями, да крыши соломенные. Там уже вовсю полыхали несколько домиков, и будь сейчас ветерок, то пожарище разрослось мгновенно. И разглядел танк, напрягаясь, и мысленно ахнул — то был действительно «леопард», причем в самом худшем варианте, который можно только представить — длинноствольной «ахт-ахт». И уже охнул, понимая как им всем неимоверно повезло — разворотило корму наискосок, вышибив «ведущее» колесо — «звездочку» снесло конкретно, потом снаряд добрался до дизеля. В общем Т-43 сейчас хорошо чадил, вовремя из него выбрались, везунчики прямо слово. А вот командиру взвода охраны явно не повезло, «леопард» его «крестить» начал. Вначале башню чуть подвернул, теперь пушка вниз-вверх качнулась — «сорок третий» в перекрестие наводчика встал, теперь хана точно. Так «тигры» всегда делали — как только слева-направо пошел, или наоборот, нужно немедленно отползать задним ходом, или вперед рвать, сколько есть мочи, найти хоть какое-то укрытие, хоть за дом заползти. Но если вниз-верх ствол пошел, то это капец конкретный, экипажи порой немедленно танк покидали, спасаясь за секунды до вражеского выстрела. Строго людей судить нельзя, нервы порой не выдерживали, рвались перетянутыми струнами. Так, что «крестников» на первый раз могли и пожалеть, но если уже был второй случай, то отдавали под трибунал как трусов.

— Иптысь, бля… вот суки червивые…

Командирский танк успел шарахнуть первым — 85 мм пушка дернулась, из дула вылетел клуб дыма. Попал, или не попал, не видно, почти полторы версты, но с такой дистанции десятикилограммовый снаряд лобовую броню вражеского танка не «возьмет» — верхний лист корпуса семьдесят миллиметров, и под углом, башня вообще сто десять — там без вариантов. Но дрался капитан до конца, а ведь не мог не понимать, какая судьба его ждет. Или от отчаяния, что не уберег маршала и проморгал засаду, которую с такого расстояния вообще не заметишь. И тут Т-43 получил снаряд прямо в башню, на маске сверкнуло, танк вздрогнул, из него повалил густой дым. А вот люки на башне не открылись, стало ясно, что экипаж погиб.

— Смертью храбрых погибли мужики, царствие им небесное…

Заряжающий перекрестился, и Кулик с остальными машинально последовали его примеру — все же до революции все выросли, в бога верили. Да и мало атеистов на войне, даже комиссары порой крестики носят, и на это порой даже «бдительные товарищи» глаза «прикрывают» как говориться. А бой продолжался, при этом маршал прекрасно понимал, что два оставшихся танка посредине огромного поля обречены, они у противника как на ладони. А вот бронетранспортеры развернулись — водители там осознали, во что вляпались, и надавили на газ. КШМ рванула к невысокому гребню, но тут же получила снаряд в борт, причем не бронебойный, такие разрывы бывают исключительно от фугаса. И все — новенький БТР-152 превратился в груду искореженного металла. А вот БТР-40 с охраной рванул как призовой скакун, по нему дважды стреляли, разрывы вставали в полусотне метров. Но опытный водитель вел машину «убегающим зайцем», петляя — и ведь ушел-таки, скрылся за спасительным гребнем, на котором к тому возвышались кусты. А вот куда делись мотоциклисты, непонятно — бойцы там опытные, видимо моментально оценили ситуацию как аховую, а на такой дистанции срезать их пулеметной очередью проблематично, слишком далеко. К тому же быстро движущуюся маленькую цель уничтожить трудно и для полевой пушки, не говоря про минометы. Так что шанс на спасение у них был весомый, и они его использовали. А вот два других советских танка явно вознамерились продолжать сражение, и начали стрелять, но не по «леопарду», а куда-то в сторону от вражеского танка.

— Вон он, падло, за плетнем спрятался, борт наискосок подставил! Бейте по нему парни, там броню пинком пробить можно!

Старшина матерился, в горячке не заметив, что ухватился за плечо маршала, на что тот совершенно не обращал внимания. Григорий Иванович разглядел другой «леопард», со 105 мм пушкой, она чуть толще и заметно короче — именно он стрелял по бронетранспортеру, невидимый из-за плетня до своих убийственных выстрелов. Действительно — преграда из прутьев хорошо маскирует танк, но плохая защита…

Страшное лицо войны — и такое было, когда сама броня не держала…

— Гэйдзины нам не дают использовать острова как аэродромы — бомбят их беспрерывно, каждый день налеты бомбардировщиков, как с Камчатки, так и с Аляски. И вылетают сразу по сотне, как четырехмоторные, так и двухмоторные самолеты, в сопровождении «лайтнингов» — наши базовые истребители из кокутая несут огромные потери, мы каждую неделю меняем состав. Такого не было даже на Гуадалканале…

— Я понимаю тебя, Дзасибуро, — Ямамото был хладнокровен как всегда, несвойственная для Одзавы горячая речь была проигнорирована. — Но именно этого я и добивался, несмотря на большие, но вполне приемлемые потери, допустимые в такой ситуации, мы решили главный вопрос войны — поставки русским серьезно сокращены, идет переброска только самолетов из Аляски на Чукотку, но американцы прекратили постоянно отправлять конвои. И теперь каждый выход транспортов в море для них самих сопряжен с большими трудностями. И главное — последнюю неделю число самолетов, бомбящих наши города, заметно сократилось, а два дня вообще не было бомбежек, хотя погода летная. Выводы сделай сам, Дзасибуро, но если мы вообще перекроем путь вражеским транспортам, то неизбежно победим и в Маньчжурии, по единственной ветке «транссибирской» дороги русские много не навозят, вспомни уроки прошлой войны, когда мы их победили, проявив терпение и чрезвычайную энергию. Они ведь тогда пошли на мир, имея под ружьем миллионную армию, и при этом, так и не объявив общую мобилизацию. Так что любой риск допустим, включая потерю даже одной дивизии авианосцев, пусть двух, это не такая и высокая плата, если хорошо подумать.

— Я понимаю, Исороку-сама, простите мою горячность.

Одзава сделал ритуальный поклон, принося извинения за несдержанность, которая не присуща самураю. Но каждый раз отправляя к далеким Алеутским островам очередную дивизию «Кидо Бутай» он не находил себе места — риск потери авианосца был очень велик, хотя число эскадрилий истребителей на них удвоилось за счет сокращения пикировщиков и торпедоносцев. К тому же на самих островах Атту и Кыска уже действовало по паре аэродрома, ценой неимоверных усилий удалось подготовить по одной взлетной полосе для флотских «рейсенов», которые постоянно перелетали малыми группами. И все благодаря большой дальности полета, несмотря на то, что машины новой модификации потяжелели и принимали меньше бензина. С маневренностью стало хуже, и не только у истребителей — все японские самолеты получили улучшения, разработанные немецкими инженерами. Они перестали гореть в воздухе, протектированные баки да еще с наддувом выхлопными газами привели к тому, что основной бомбардировщик G4 перестал вспыхивать подобно зажигалке, хотя шутливое прозвище «хамаки», то есть «сигара», данное летчиками, за ним осталось, но исключительно из-за формы округлой формы фюзеляжа.

Надо отдать союзникам должное, они принесли много нового, как ни странно, хотя японцы их тихо презирали за бесцеремонность. Но Одзава как никто представлял реальную помощь — техническая помощь пришла вовремя, и за год состояние дел изменилось в лучшую сторону. Японские конструкторы при техническом содействии германских инженеров сейчас доводили до готовности первые опытные образцы самолетов, с двигателем мощностью в две тысячи лошадиных сил. Так что летом следующего года с палуб больших авианосцев поднимутся в небо новейшие истребители «реппу», то есть «ураган», напоминающий увеличенный в размерах «рейсен», но предназначенный для боя на вертикали, как новый «кот» американцев, удивительно похожий на прежний тип, только крупнее и с вдвое мощным мотором. Появится и многоцелевой ударный самолет, также увеличенный под этот же мотор. Причем с «изломанным» крылом, по расчетам скорость приблизится к тремстам узлам, что позволит ему легко догонять и сбивать своими 20 мм пушками в консолях любой американский палубный бомбардировщик и торпедоносец. Но то при необходимости, а так новый «рюйсей», то есть «метеор», будет способен поднять почти тонну груза — авиационную торпеду или набор из двух тысячефунтовых бомб, и сбросить последние с пикирования. А на замену ветерану G4 четырехмоторный бомбардировщик «рэндзан», «горная гряда», построенный по типу «летающей крепости», утыканный 20 мм пушками для самозащиты. Предназначен этот самолет для полетов над огромными просторами Азии и Тихого океана, с огромной до семи тысяч километров дальностью полета, и способный нести до четырех тонн бомб.