— Авиацию дать не могу, нет ее у меня — в Мурманск идет конвой, требуется прикрытие, да и немцы там тоже зашевелились во фьордах. Черноморский флот надеется только на самолеты, сам знаешь, что у нас там с крейсерами творится. На Алеутах драка идет немилосердная, мы там сотню бомбардировщиков потеряли в налетах на Атту — южнее постоянно авианосцы крутятся, наскоками действуют. Американцы собирают флот в кулак, собираются отбивать острова, которые так бездарно отдали. Но и японцы за них держатся мертвой хваткой — это же «непотопляемые авианосцы», да где — у нас под боком. Так что сражение скоро начнется, судя по всему, генеральное — «Кидо Бутай» во Внутреннем море, явно что-то замыслили.

Николай Герасимович замолчал, и так обстановка давила — Верховный главнокомандующий в категорической форме потребовал отбить западные острова Алеутской гряды, выделив в помощь союзникам горно-стрелковую дивизию и весь СТОФ. Ленд-лиз остро требовался, многое в СССР не производилось, от поставок сильно зависел весь Дальний Восток и дальнейшая война в Маньчжурии. Да и в Таллинн он прилетел не просто так — нужно было проверить подготовку тактических десантов в Рижском заливе и на Чудском озере, по плану согласованным с генералом армии Говоровым. Через несколько дней Северо-Западный фронт перейдет в общее наступление, благо лучшие германские войска связаны боями на Украине, и немцы перебрасывают туда все резервы, «оголяя» многие направления. Этим нужно воспользоваться, появилась возможность отбить Пскова, и продолжая наступление выйти вдоль всей Западной Двины, от Риги до Двинска, Полоцка и Витебска. По крайней мере, на это хотелось сильно надеяться…

«Краса и гордость» Королевского Флота — линкоры «Вэнгард» и «Кинг Джордж V». Последний повоевал на славу, а вот первый англичане с невероятным трудом достроили после войны, хотя корабль был заложен практически одновременно с американским линкором «Миссури», на борту которого был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии…

Григорию Ивановичу пришлось один раз увидеть, как с газовой горелки неожиданно подлетел вверх ковшик, перевернулся в воздухе, и грохнулся обратно. Примечательная ассоциация повторилась — «леопард» с ужасающим грохотом взорвался, вверх вырвался сноп пламени и дыма, в котором и кувыркнулась тяжеленая танковая башня, похожая на чашу, с толстым орудием, что смахивал как раз на ручку. Все же тридцатимиллиметровая броня, прикрытая сантиметром «фартука» так себе защита, плохенькая, у «маленького клима» и то было лучше — там хоть 37 мм снаряды броня уверенно держала, не уступая калибру толщиной. А тут основной боевой танк, с бронированием борта корпуса, которое не спасет даже от выстрелов обычной, не длинноствольной сорокапятки М-42. Проблема только в том, чтобы этот самый борт выцепить, немцы очень не любят его подставлять, с «троек» и «четверок» такая практика давно идет, потому эти танки стараются всегда применять на поле боя большими группами, чтобы иметь возможность быстро развернуть фланги для подавления выдвинутых противотанковых батарей. А поодиночке или в составе взвода обойти танки обречены, даже такие сильные, как «леопард». Будь «тигр», два оставшихся Т-43 отпрянули и удирали, как положено, выписывая «кренделя». Но «кошка» имела дело с лучшими экипажами, долго повоевавшими, опытными — других в охрану маршала бы просто не выделили. Так что танки просто отпрянули друг от друга, разошлись в разные стороны. И постоянно маневрировали, чтобы не дать вражескому танку прицелиться. По движущемуся танку стрелять гораздо труднее, чем по неподвижно стоящему, особенно если сам стреляешь с места. Ведь тогда точность огня многократно увеличивается, с ходу стрельба ведется с чисто психологическим эффектом, чем с реальной пользой. Ведь на советских и германских танках нет стабилизатора орудия, какие начали ставить на своих «генералов» американцы.

— В «клещи» его берут, товарищ маршал. Башни на них громадные с бочины, он ее и подставит, когда разворачивать начнет. Один отвлекает, другой бьет, а наводчики самые лучшие в корпусе. Впрочем, и наш Петро не хуже, уже семь танков подбил.

Григорий Иванович покосился на командира, тот только вздохнул — видимо, сообразил, что ляпнул не то, жалея, что перебрался на место отсутствующего наводчика, отдав свое маршалу. Но не обиделся — идет бой, и мужики хотели бы помочь своим товарищам, но не имеют возможности. Их танк подбит, хорошо, что все уцелели и маршала спасли. Ведь случись с ним что, никому не сдобровать, со всех спросят с наивысшими мерками. Могут и расстрелять, обвинив в трусости и паникерстве, такое пусть не часто, но бывало, с кого-то в таких случаях ведь надо спрашивать. Но у него к ним претензий нет — делали все правильно, а что в засаду попали не их вина, а беда. В условиях маневренного сражения танковых соединений на огромной степной местности такие случаи часты, а тактика действий мало отличается от той же кавалерии, еще со времен скифов и сарматов, что кочевали в незапамятные времена в этих местах, так еще монголы Чингисхана и Батыя воевали, дело для всех степняков привычное. И они повторяют, только с коня на танк пересели, и вместо луков вооружились пушками.

— Развернул башню, как есть развернул! Врежьте ему хорошенько по башке, чтоб в сторону отлетела!

Командир чуть ли не подпрыгивал на месте, наблюдая за перипетиями схватки, и только после этих произнесенных слов Кулик сообразил, что старшина держится неестественно, не выражает таких эмоций бывалый вояка, ветераны себя так не ведут, а тут все нарочито наиграно, будто специально для него самого предназначено. Так себя с тяжелоранеными ведут, не дают в забытье впасть, говорят постоянно, тормошат, чтобы успеть на ПМП доставить. Видимо, крепко его приложило головушкой, раз так о маршале беспокоиться стал. А вот два других танкиста ведут себе адекватно обстановке, по краям лощины расползлись, оттуда наблюдение во все стороны. И ведь ППС с подсумками в танке не забыли, как и гранаты, коробку с НЗ прихватили, и даже лопату. И при этом его самого отволокли, у него ноги неожиданно ослабли. Да и сейчас вряд ли силы вернулись, колени, словно ватой набиты, согнуть никак не удается. Да уж — умотали сивку крутые горки, шестой десяток пошел и от постоянно нервной жизни организм сбой сдал, тут удивляться не приходится, сам ты еще можешь бодриться, но со стороны виднее, тут правильно знающими людьми подмечено.

— Промах! Торопятся немцы, нервничают, спешат…

Кулик пропустил ругань, он уже полностью опомнился, даже зрение вроде вернулось — видеть четче стал. «Леопард» повел длинным стволом в сторону правого «сорок третьего», тот, развернув башню, просто лупил в сторону села беспрерывно, какая тут меткость, и несся как только мог, мех-вод петлять стал, прекрасно понимая, что на открытом пространстве спасет только скорость и маневрирование, чтобы сбить прицел противнику. Зато второй Т-43 стоял как вкопанный, уже наведя пушку на противника. И можно не сомневаться, что наводчик взял в прицел вытянутую башню «леопарда». К тому же немцы сделали ее высокой, иначе крупнокалиберное орудие просто не всунешь, и достаточно просторной для быстрого заряжания достаточно длинными зенитными патронами, там одна гильза сантиметров на семьдесят. Удобству работы экипажа в панцерваффе отдавали приоритет, сделав ставку на эффективность применения пушки, а не на защиту. А чем больше внутренний объем, тем меньше толщина брони, это аксиома. Это как на хлеб пайку масла намазывать — если кусок большой, то слой тонкий, и наоборот, чем меньше ломоть, тем масло размазано плотно. Потому броня стенок башни всего шестьдесят миллиметров под небольшим наклоном — сорокапятка с «дивизионкой» не возьмут, но для 85 мм снаряда с зенитной гильзой это уже отнюдь не защита.