Но тогда всем шедшим с ним танкистам придется умереть — они ведь «язык за зубами» держать не будут, и про пленение маршала Кулика обязательно расскажут. А сдавать на заклание мужиков он никогда не станет, тут и сейчас примет последний бой и погибнет, достаточно метнуть гранату и потянуть пистолет из-за спины. Мужики стеганут очередями из ППС по немцам — бой не затянется, просто они намного дороже отдадут свои жизни…

«Немецкий крест в золоте» (хотя как такового драгоценного металла там не было ни грамма), являлся промежуточной наградой, находящейся между Железным крестом 1-й степени и «Рыцарским крестом» Железного креста. Введен специально, когда соискателей на последнюю награду стало чересчур много — желающих обрести «шейную болезнь» (ирония насчет одеваемой ленты) в вермахте хватало с избытком. Взамен их стали награждать «яичницей» — острословы так назвали сей знак за большой размер и своеобразную форму, напоминавшую как раз любимое немцами блюдо. А еще порой именовали «партийным значком для слепых», напрямую проводя аналогию со знаком причастности к национал-социалистической германской рабочей партией…

— Пусть мы вроде, как и не хозяева в собственной стране, но лучше пусть король с американцами, чем приспешники Франко с Гитлером. Хотя Марокко мы уже лишились — однако, это небольшая плата за участие в войне не на той стороне, сеньоры генералы. Даже наоборот — мы избавились от обузы, которая только высасывала из нашей страны соки. Пользы от африканских владений никакой, одни убытки. А новая рифская война нам совсем без надобности, вполне достаточно того, что оставили королевству…

Генерал Рохо не договорил, но все присутствующие его правильно поняли — марокканские владения давно превратились для Испании в головную боль. К тому же все прекрасно поняли, что не сказал начальник Генерального Штаба, о чем он умолчал — именно в Марокко и начался мятеж против Республики 17 июля 1936 года, который привел к долгой и кровопролитной гражданской войне. Именно «африканские» генералы были наиболее агрессивно настроенными из всего испанского генералитета, и сейчас их американцы просто отодвинули в сторону. И явно с согласия Хуана III — военные, способные поднять мятеж, всегда вызывают настороженность у любой власти, особенно в ситуациях, когда правительство признают исключительно в силу сложившихся обстоятельств, и под серьезным давлением. Так что сейчас здесь не было тех генералов, что считались стойкими сторонниками покойного каудильо — репутация была такова, что лучшим вариантом решения проблем являлось увольнение в отставку с выплатой положенного пенсиона. Остались только те, кто при жизни Франко выказывал диктатору свое недовольство, отчего и были задвинуты тем в разные углы, куда подальше. И таковых имелось среди чрезмерно раздутого штата высшего командования, не менее трети, так как уже в ходе гражданской войны, и особенно после нее, в умах возникала коллизия — почему «коротышка» берет на себя так много, отодвигая других, не менее его заслуженных генералов.

В этой компании Листер чувствовал себя крайне неуютно, как и другие генералы, служившие прежде Республике, а таковых едва была четверть от собравшихся. В другое время их бы растерзали в мгновение ока, но сейчас все старательно прятали взаимную ненависть и говорили со слащавыми улыбками. Впрочем, сам Рохо, командующий ВВС Сиснерос и артиллерией Кодрон были для них «своими» — все же кадровые офицеры «прежней» испанской армии, к тому же дон Игнасио из аристократической семьи, имеющий связи не просто с американским командованием, с самим президентом США. И связываться тут опасно — в стране всем заправляли американцы, которые отнюдь не скрывали, что пока не доверяют бывшим франкистам, и лишь активное участие в коалиционной войне позволит занять достойное место среди держав-победителей.

— Военный Совет принял решение всеми голосами действовать против неприятеля всеми силами, изгнав его из пределов нашей страны. Король надеется на вашу верность стране и трону, сеньоры, на стойкость и храбрость. Прежние разногласия должны быть полностью забыты, и все мы должны служить ради процветания Испании.

На лицах собравшихся отразилось полное понимание — решение действительно было принято единогласно, и на то были серьезные причины. Война началась нешуточная — немцы сейчас рассматривали Испанию как враждебную страну, и повели себя соответственно. Сражения пошли ожесточенные — отходящие германские дивизии упорно сражались, отступая к Пиренеям, в тылу эсэсовцы, стараясь унять вспыхнувшую герилью в наиболее стойких в бывшей Республике провинциях, творили немалые зверства. Вот эти самые преступления и сблизили бывших франкистов с республиканцами, но особенно потопление «планирующей» бомбой в Кадисе одного итальянского линкора, переданного в прошлом году испанскому флоту. Вот это и взбесило жителей больше всего, и намного сблизило враждующие между собой группы населения быстрее всяких реформ. Действительно, ничто не объединяет людей быстрее, как один общий враг.

— Союзники продвигаются к границам Алжира, независимость которого будет принята, если местные племена окажут содействие. Королевский Флот снова пришел в Гибралтар, на Балеарских островах закрепились немцы и итальянцы. Но нам требуется продвигаться на Каталонию и Страну Басков быстро и решительно — нельзя предоставить врагам возможности безнаказанно уйти. Как только фронт достигнет Пиренеев, мы, после проведения мобилизации, пойдем освобождать от нацистов Францию. К тому же, сеньоры, там нам будет оказана помощь от бывших наших соотечественников, которых в южных провинциях не менее полумиллиона, и многие с боевым опытом. А там возможны всякие перспективы для нашей страны, ведь королевство Наварра когда-то была и по северному склону Пиренеев, а нынешняя Франция таковой перестала быть, перейдя на сторону Гитлера.

Намек сеньорам генералам был сделан «прозрачный». Причем Рохо сейчас лишь озвучил то, что предлагали американцы, а именно разделить территорию северного соседа на оккупационные зоны. Как и других европейских стран, добровольно или не очень примкнувших к рейху. И тут понятно — проигравшая сторона всегда платит за разбитые горшки.

Единственными откровенно выпадающими из этого «представительного собрания» были они с Модесто — бывшие оба откровенными «плебеями», каменщик и капрал. Однако особенной неприязни к ним, к великому удивлению, не выказывалось — 5-й республиканский корпус неоднократно проявлял в боях стойкость, и частенько побеждал франкистов. И этот фактор учитывалось в умах, порой смотрели друг на друга как драчливые псы, умеющие ценить боевой задор и умения противника. Да и к генеральским званиям претензий не имелось — все знали, что они оба окончили советские военные академии, воевали на восточном фронте, причем с бывшими соотечественниками из «голубой дивизии». А какое может быть пренебрежение к армии страны, которая сейчас противостоит большей части сил вермахта. К тому же особенную зависть вызывали английские и американские награды — союзное командование по отношению к ним вело благосклонно, порой откровенно заигрывало, сам британский монарх дал им аудиенцию, сделав рыцарями ордена Бани. Будущий новый король Хуан III нарочито и при людях не раз выказывал благосклонность, и место на будущей коронации отведено весьма почетное.

Тут вмешивалась «высокая политика» — смотрите, эти двое вчерашние коммунисты, но они испанцы, а потому бывшие разногласия не должны мешать службе и войне с нашим общим врагом. Вот оба и командовали дивизиями, которых вообще-то было ровным счетом дюжина, и все задействованы в боях с немцами. И уже настолько проявили себя в боях, что им начали завидовать, а это о многом говорило. Им необходимо упрочить свое положение, тогда мнение левых партий будет иметь сильное влияние в кортесах, и подвинет правительство на необходимые реформы. Как ни странно, но все сейчас, и франкисты, и республиканцы, и монархисты, и баски с каталонцами, будут воевать за общее будущее…