Григорий Иванович усмехнулся — танк не имел ни качающейся башни, ни двух барабанов внутри с шестью снарядами в каждом. Видимо, какие-то сложности в доводке самой конструкции. Но решение задачи типично немецкое — любые сложности можно предельно упростить, и получить требуемое…

Поражение в войне с Германией в июне 1940 года обернулось для французов синдромом «вечного неудачника», который сразу «после драки кулаками машет». Теперь они принялись вооружаться и вооружаться, и первым стал АМХ с «несчастливым номером». Так что как не вооружались, но проиграли практически во всех послевоенных колониальных конфликтах, от Индокитая до Алжира…

— Оригинально, никогда еще не видел наполовину вращающие башни, вернее на четверть, если быть точнее. Для танка неприемлемо, а вот для «ягдпанцера», по сравнению с прежними примитивными конструкциями, не просто шаг вперед — огромный рывок. Увеличенный до пятидесяти градусов в каждую сторону сектор обстрела прямо-таки огромный. А любое попадание из kwk-42 на дистанции километр смертельно опасно для любого нашего танка — пробиваемость брони бронебойным больше сотни, а подкалиберным снарядом что-то около полутора сотни миллиметров. Да, теперь понятно, почему три Т-43 моментально вышибли первыми точными выстрелами — против такой пушки у них без шансов.

Григорий Иванович обошел новую «тройку» — как ни странно, но немцы приняли именно прежний индекс, что выяснили у пленных танкистов. Но с добавлением «L», что означало «легкий», а саму машину русские уже именовали «лехтерами» по звучанию. Или «лухсами», то есть «рысью», как ее именовали сами немцы. «Хорошенькая» вышла «кошечка», и «коготок» у нее убойный. Броню в три дюйма проламывает, и точность отличная — тут и сама пушка великолепная, и оптика к ней соответствующая.

Новинку моментально оценили, причем исключительно матерной руганью, других слов у танкистов просто не находилось. Да и ограничение сектора было сделано по причинам насквозь тривиальным, как и здоровенное «окно» в кормовой стенке башни, прикрываемое при движении двумя откидными створками. Слишком длинный унитарный выстрел делал заряжание орудия в тесной трехместной башне проблематичным занятием, потому гильза наполовину высовывалась наружу. На «прародителе» французы установили «качающуюся башню», которая с двумя барабанами заряжания полностью заменяла заражающего, и потому наводчику с командиром было действовать не в пример удобнее. А тут даже половинный разворот башни приведет к тому, что называется «трындец» заряжающему — он просто не сможет работать, лишний он, место в небольшой машине, вооруженной длинноствольной массивной пушкой, для него изначально не предусмотрено. А при «длинной руке» L48 вся эффективность от задумки резко снижается, хоть башня пропеллером станет. В таких случаях «овчинка выделки не стоит», тот же «хетцер» намного будет опаснее, хотя бы из-за низкого силуэта.

— Лобовая броня не держит 85 мм снаряд, это хорошо — тут плита в шестьдесят миллиметров, остальное бронирование чисто противоосколочное — всего двадцать. Но пушка меняет все кардинально — теперь «пантера» нашему «другу» Гудериану без надобности, а это означает одно…

Маршал скривил губы — вывод ему не нравился, но он был логически выверенным. Два новых «лухса» стоили одной недоделанной «меркавы», при не меньшей боевой эффективности каждого по отдельности. Отошел от «трофеев», уселся под вишней, прислонившись спиной к плетню — вот только деревенская пастораль навевала тягостные мысли. Война занимала все время без остатка, и те события, что сейчас имели место на украинской земле, могли быть с далеко идущими последствиями. И сейчас, когда с ним никого не было рядом, маршал принялся считать, загибая пальцы.

— «Четверок» до конца войны сделают еще шесть тысяч, плюс всяких «брумберов» и «ягдпанцеров» на шасси. Да и САУ следует учитывать — где-то семь, пусть семь с половиной тысяч на круг выйдет. «Тигров» если все типы подсчитать, тысячи полторы еще должны выпустить. И настоящих «пантер» до шести тысяч, эти вместе с «ягдами». Так что пятнадцать тысяч «леопардов» немцам под силу выпустить, и это изменяет все расклады. В сорок четвертом можно выпускать до одной тысячи штук в месяц, вполне достижимая цель, учитывая, что сейчас сырья им хватает.

Григорий Иванович вытащил папиросу, огляделся — к нему не приближались, знали, что сейчас маршал «думу думает». Где-то далеко, километров в двадцати, слышались орудийные раскаты, похожие на гром — немцы пробивались к Миргороду, причем с двух направлений навалились, введя в дело полдесятка танковых дивизий, пусть порядком потрепанных до этого, и толком не пополненных. По крайней мере, допрашивая пленных, выяснилось, что все бригады пока трех батальонные, и танков в батальонах не больше тридцати, или чуть больше сотни на дивизию с учетом уже понесенных потерь. Так что пара дней такого ожесточенного противостояния, и «сточится» панцерваффе, и так Гудериан собрал практически все что можно. Максимум на подходе еще пять дивизий, и это все — больше ничего нет, и не будет, ограничены немцы в ресурсах.

— Где-то бродят «леопарды», раз «тигров» на фронте мало, то их производство уже свернули. Но не просто так — Pz-VII начали выпускать, их сейчас не меньше трех сотен, может чуть больше, но никак не ниже этого числа. Отмечена только пара десятков — придержали, тут все ясно. Сам бы так сделал, новейшие танки нужно использовать массированно, на выбранном участке, тогда нашу оборону там проломят.

Закурил, достав пачку «верблюда», задумался, поглядывая на закопченные корпуса «лухсов». Пробормотал:

— Чешские заводы можно не учитывать, на них «хетцеры» гонят, там двигатель «прага», маломощный. И пойдут они вместо «троек» и «штурмгешютце», до сорок пятого их что-то около семи тысяч сделали, плюс-минус полтысячи, но скорее прибавить нужно. От «полугусов» вряд ли откажутся, там производство отлажено. Ладно, перерасчет по весу прибавку даст, но не больше десяти, максимум двенадцати тысяч штук будет, и пойдут они исключительно в танковые дивизии — немцы бронетехнику не растаскивают. Хотя сама машина простенькая, броня, кроме лба, тонкая, трудностей в производстве не будет. Тем более в «Еврорейхе» сейчас «кооперация» пошла, могут и напрячься всеми силами, шведская руда бесперебойно идет, да и турки с испанцами много чего поставляют. Так что циферки нужно увеличить раза в два, а из этого следует…

Маршал не договорил, только загнул сразу пальцы в кулак — вышло до тысячи двухсот машин в месяц, хорошо, что только в следующем году, да и «истребителей» среди них будет немного в процентном соотношении, в худшем случае четверть. Но это меняет все — потери в танках резко возрастут, даже Т-43 не сможет выстоять. А вот Т-44 вполне адекватен по защите, 75 мм снаряды броня уверенно удержит.

Поднял голову, услышав приближающиеся шаги — странно, на шум не реагировал, а тут сразу очнулся. К нему спешил полковник Зайцев, верный адъютант на протяжении почти двух лет — в октябре сорок первого был только майором, бронепоездом командовал.

— Товарищ маршал Советского Союза, радиограмма от командарма 2-й танковой. Генерал Лизюков докладывает, что противник ввел в действие 1-ю панцер-дивизию, в резерве находилась, прибыла из Германии, взяты пленные. Полторы сотни «леопардов», немного «четверок» — батальоны полностью укомплектованы. Вражеская авиация резко активизировалась.

Кулик мотнул головой, осознавая, что случилось то, чего он так долго ждал, мучительно и тягостно. Немцы ввели в сражение «леопарды», и этим выложили козыри на стол. Есть еще дивизии СС, и они скоро тоже появятся в здешних местах — допустить потерю двух армий Гитлер не может. И протянул руку полковнику, что помог ему встать. Ухмыльнулся:

— Теперь все ясно, вполне определенно. Поехали к генералу Лизюкову, посмотрим, что там сейчас происходит…