— Нам нужно остановить русских здесь, Эрих, навязав позиционные сражения. И перебросить лучшие танковые дивизии за Пиренеи и в Африку — если не сбросить англо-саксов в океан, Германию неизбежно ждет поражение. От нас просто начнут отваливаться союзники, что уже ропщут. Нужны победы, громкие победы, иначе мы просто надорвем экономику, сражаясь на четырех фронтах одновременно, и при этом деятельно помогая японцам. Сейчас наступил самый решающий момент, напрячь все усилия, но добиться победы над слабым противником. Фюрер допустил фатальную ошибку, снова перенеся усилия на восточный фронт, вместо того, чтобы все резервы перебросить в Испанию и на Ближний Восток. У нас еще есть время и силы, чтобы исправить ситуацию к лучшему. А потому мне надо лететь в Берлин — выводом 6-й армии и 4-й панцер-группы надлежит заняться уже вам. А я свое дело совершил — «коридор» пробит и нами удерживается.

Гудериан вздохнул, он прекрасно понимал, что главное осталось недостижимым — русские танковые армии не разгромлены, наступление на Харьков вообще не состоялось, и сейчас предстоит изнурительная война, в которой преимущество у того, у кого имеются резервы…

Истории зачастую свойственно повторяться, во всей ее трагичности — таковы реалии давних противоречий и отложенного в очередной раз противостояния…

— Много не выведут, мы им житья не даем, Григорий Иванович, пропускаем через «коридор» как раньше через шпицрутены — когда вся кожа в лохмотья превращалась с самого начала, а хребет в конце строя напрочь перешибался, и солдата уже тащили — идти он не мог.

Такого исторического сравнения от Ватутина маршал никак не ожидал. Однако образное выражение сейчас подходило как нельзя лучше. Выход из «полтавского мешка» 6-й полевой армии и 4-й танковой группы противника обернулся для немцев жуткими потерями, как в живой силе, так и технике. Но Гудериан буквально вытаскивал окруженные дивизии, выволакивал их — вначале пошли тылы, потом, ожесточенно огрызаясь, пехотные дивизии, а прикрывали панцер-группа «старого знакомца» по боям под Ленинградом Рейнгардта. Вернее, то, что от нее осталось — едва по танковой роте на дивизию, от которой в строю четыре, в лучшем случае пять-шесть тысяч личного состава, считая с тыловиками. Так что не удивительно, что почти все дивизии в «котле» превратились в «кампф-группы», фактически в бригады. Да и деблокирующие дивизии находились в не лучшем состоянии — не успев восполнить потери после неудачного наступления на Харьков, они были брошены в новую мясорубку, и вот уже месяц несли жуткие потери. Если подсчитать всю подбитую вражескую бронетехнику, что осталась стоять по всей левобережной Украине, то безвозвратные потери у панцерваффе свыше трех тысяч единиц, причем половина танки, из которых до сотни «леопардов» и примерно триста «пантер» — чудовищно много, особенно в сравнении даже с прошлыми неудачными операциями.

— Когда у генерала Зайончковского в его труде про прошлую мировую войну я прочитал фразу про начальный период про действия противоборствующих группировок. Там прямо указывалось, что стороны оказались достаточно сильны, чтобы сорвать планы противника, но имели слабость в силах, чтобы в полной мере осуществить собственные планы. Так и сейчас — Гудериан с Манштейном рассчитывали деблокировать полтавскую группировку, затем разгромить наши 2-ю и 4-ю танковые армии, причем последнюю окружить в Кременчуге. Затем продвигаться на Харьков, и нанести поражение уже 1-й танковой армии. А введя в сражение на конотопском направлении 1-ю-2-ю танковые группы СС, вместе с 2-й панцер-группой, разгромить 3-ю танковую армию Рыбалко, и опрокинуть наступающий фронт Конева. По захваченным картам планы хорошо «читаются». И вот все их задумки мы сорвали, кроме одной — один из двух «коридоров» они все-таки пробили.

— Ничего страшного, если и выведут дивизии, то в большом некомплекте, — Кулик пожал плечами, — да и наши планы отнюдь не сорваны, с ликвидацией окруженной группировки обломились, ну и что с того, Николай Федорович? Немцев давим на трех направлениях сразу, и чувствуют они себя везде скверно. Убыль значительная, резервов для восполнения потерь не осталось. Вот и отступают понемногу к «восточному валу», а там надеются во время осенних дождей на позициях отсидеться. Вот только кто им этого времени даст — себе дороже такая пауза выйдет.

Маршал усмехнулся — он прекрасно понимал, что немцы просто надорвались, вести активные действия на всех направлениях они просто физически не могут, на все про все дивизий банально не хватает. И произошло то, что неизбежно должно было случиться — выдохлись, силенок не хватило, но решили напрячься в очередной раз, и надорвались. С РККА все наоборот — те огромные контингенты, что должны были полечь прошлым летом, вполне успешно отвоевали нынешним, и потери отнюдь не больше чем в вермахте, и по своему качеству дивизии практически сравнялись не только в вооружении, но и по личному составу. Ведь у немцев не дивизии, а сплошной «коктейль» из народов европейских стран, добровольно присоединившихся к рейху, или покоренных Германией. «Нехилый» процент, если разобраться — от трети до половины, и по допросам пленных уже ясно, что попавшие под мобилизацию, особенно славяне или французы с итальянцами, воюют неохотно, из-под палки, как говорится.

— Танковые армии вывести во второй эшелон на неделю, дать отдохнуть, пополнить людьми и танками, опустошив запасные полевые полки. На их место выдвинуть две армии из резерва — пусть пехота дальше воюет. Немцы ждут, что мы их преследовать начнем, вести бои с арьергардами, нести потери, а они спокойно отведут свою инфантерию за Днепр. А потому Николай Федорович, зададимся простым вопросом — а оно нам надо? Имея три танковые армии нужно не долбить вражескую оборону, а выходить глубоко им в тыл, рвать коммуникации. Так что пора начинать главное наступление? Надеюсь, артиллерию РВГК вы уже перегруппировали?

— Практически всю стянули на кременчугский и днепропетровский плацдармы. И по одному свежему мехкорпусу перебросили для 'заигрывания. Начнут гвардейские дивизии с танками НПП, затем эти мехкорпуса для расширения прорыва, а потом введем все три танковые армии.

Генерал армии Ватутин воодушевился — этого часа он ждал давно, операция штабом ЮЗФ была тщательно проработана, Ставка ее одобрила. И он этому сознательно подыграл, фактически выпустив окруженные под Полтавой вражеские войска, перебросив одну танковую армию Коневу, и придержав стратегические резервы. Просто в какой-то момент пришло понимание, что в окружении немцы будут держаться до крайности, и прорывать внешний обвод станут всеми имеющимися танковыми дивизиями, бросив все без остатка. А тут главное выбить Гудериану всю бронетехнику, и наплевав на выходящую из «котла» группировку, нанести мощные удары с плацдармов, и начать сражение за правобережную Украину, выходя в глубокий тыл всей группы армий «Юг», а заодно пройдясь по «восточному валу», еще не занятому вражеской пехотой. И вот пусть протискивают на запад большую часть дивизий через Киев, а это огромные проблемы с логистикой, подвоз горючего станет большой проблемой. Начнется суматошное перебрасывание танковых дивизий в обратном направлении, а мостов мало, и те постоянно бомбят. И угроза окружения всей левобережной группировки будет очерчена ясно, и весь «восточный вал» одномоментно станет фикцией, и все надежды на него пропадут. Да и какой толк в обороне выгодных позиций, если противник уже у тебя за спиной, в глубоком тылу.

— Если прорвемся до Черкасс, а потом до Канева, то у Манштейна останется только Киев — вот его-то будут держать до крайности, стараясь вывести на правобережье как можно больше войск. А нам время терять нельзя — лучше немедленно начинать наступление, пока немцы возятся с выводом окруженных. Когда сможешь начать?