— Через три дня точно, — после минутной паузы отозвался Ватутин, и посмотрев на карту, негромко добавил:

— Вам надо дать указание командармам перебросить на плацдармы самые боеспособные мехкорпуса. если пролом будет сделан в первые дна дня, а у немцев там не так много сил, то нужно будет немедленно вводить в прорыв авангарды танковых армий. Штабы немедленно перебрасывать, они успеют на месте осмотреться. Черняховского в Кременчуг, Лелюшенко в Днепропетровск, места для них знакомые. Армия Богданова пока в резерве, и будет выдвигаться туда, где одержат успех. Так будет лучше, Григорий Иванович, да и пополнить соединения успеет, в порядок бригады приведет…

Пленных немцев провели маршем не только по улицам Москвы и Ленинграда, прошлись они и по освобожденному от них Киеву…

— Здравствуйте, Всеволод Николаевич, теперь нас снова судьба свела, только не в Харбине, а в Харькове. А даст бог, и в Киеве встретимся — думаю, в ближайшие два месяца много разрешится.

Кулик крепко пожал руку недавно ставшему во второй раз наркомом государственной безопасности Меркулову, с которым пришлось быть на Дальнем Востоке. Он не сомневался, что тот снова приставлен к нему соглядатаем, и так забавно было видеть лица «авиаторов», вернее их глаза, когда те смотрели на того, кто их обрек на мучительные пытки и страдания. Будь их воля, они бы его растерзали в клочья, привязав к пропеллеру. Ведь ордера на аресты подписывал именно этот человек, с которым напрямую связаны самые кошмарные события в их жизни. Вот только у Кулика за это время сформировался совсем иной взгляд на наркома — и он, наконец, решился на разговор, как говорится, «по душам». А там что будет, то будет — теперь платой за ошибку будет сама жизнь. Но момент действительно удобный, грех такой упускать, благо многое теперь определилось и вопрос нужно поставить ребром — папочки ведь собраны, и бумаги в них подшиты, как банковские счета, и пора их предъявить плательщику.

— Давайте чайку попьем, а о делах позже поговорим — а то у меня с утра маковой росинки во рту не было.

Кулик говорил спокойно, в том же доброжелательном тоне, и сознательно «задвигая» дела, с которыми к нему явился нарком государственной безопасности, про которого можно было сказать одно — не на своем месте оказался человек, и платить ему придется собственной жизней по чужим счетам, правда позже. Да и вообще он чужеродный человек в «головке» НКВД, где заправляют делами, самые что ни на есть выходцы с Кавказа, впрочем, он и сам оттуда же, с Берией знаком с двадцатого года. Именно Лаврентий Павлович продвигал его по службе, несмотря на самое «непролетарское» происхождение — отец потомственный дворянин, мать грузинская княжна, дядя бывший военный министр в правительстве Керенского. С такой «родословной» выбиться наверх, причем по линии НКВД, свидетельствует о незаурядности — по крайней мере, единственный нарком, который писал театральные пьесы, и не бесталанные, одну уже поставили на сцене. Натуральная «белая ворона», которую держат в органах, и на то есть причина, даже несколько — у этого наполовину грузина русская фамилия, что не так режет глаз, и поставили его в свое время заместителем Берии. Только поэтому — тут даже Сталин не был всемогущим, и мнение «коллективного» Политбюро в расчет принимал, ведь подобные «землячества» просто настораживали любого осведомленного руководителя. Зато получив полностью лояльное к нему руководство спецслужбами, сделав выводы из «ежовщины», Иосиф Виссарионович мог быть спокойнее — то, что его единоличная диктатура многим не по нраву, он хорошо знал, да и заговор середины тридцатых годов среди военного руководства отнюдь не был мифическим. А то, что после победной войны позиции генералитета усилятся, тут к бабке не ходи, и людей прошедших войну так просто не запугаешь всех в подряд, масштабные «чистки» невозможны, наоборот, аресты нескольких товарищей резко насторожат остальных. Потому в 1953 году «чистку» устроили уже бывшему руководству НКВД — с ними свели старые счеты, и никакие заслуги во внимание не принимали, пустив в «расход» все значимые персоны. И тех, кто реально управлял и принимал решения, и таких как Меркулов, что и сейчас «играл» роль зиц-председателя Фунта, литературного героя одного известного сатирического романа…

— Вот ты мне скажи, Всеволод Николаевич, какого хрена ты приказал мою жену расстрелять? Понимаю, что случайно вышло, но какого хрена? И не смотри на меня так, мне о том Сталин сам сказал, мол, случайно вышло. А списочек твоих подельников я уже давно составил, вот он, прочитай — тут только один не указан, кто ее пристрелил.

Вопрос последовал неожиданно для Меркулова, когда чаепитие подошло к концу — тот от него даже вздрогнул, вечер явно перестал быть «томным». Кулик, словно не заметив, продолжил говорить отстраненным тоном:

— Давно хотел спросить тебя о том, только момента никак не было, информацию потихоньку собирали. Ты думаешь, у партии и армии мало возможностей, чтобы с вашими злоупотреблениями досконально разобраться? Время было только нужно, чтобы клубочек распутать, а как начали ниточки тянуть, так такое на белый свет вылезло, что мы все ужаснулись. Ты ведь, поди, сном-духом не ведаешь, что твой заместитель самый настоящий патентованный шпион, что уже дважды пытался организовать на меня покушения? Не знаешь, да уж — у наркома госбезопасности правая рука самый натуральный враг народа, которого к стенке давно пора ставить, а там всех перебрать по одному, и с каждого душу вытрясти с одним вопросом — а коммунист ли ты, не примазался к партии, чтобы вредительством заниматься. Я. признаться, на тебя грешил, что вражина ты нам лютая, но когда разобрался, то настоящих виновников вскоре нашли. И зря они думают, что васильковая фуражка им вроде выданной индульгенции, совсем наоборот будет, когда материалы из этой папочки на заседании Политбюро обсуждать будем, а там и на ГКО эту тему поднимем и внимательно каждый случай разберем. Сталин ведь давно подозревает, что дело нечисто, потому НКВД на три спецслужбы разделил, и наркомом госконтроля товарища Мехлиса снова назначил.

Кулик аккуратно выложил на стол пухлую папку, с такими грифами, им же написанными, что оторопь могла любого пробрать. Постукал по ней пальцами, усмехнулся, глядя на побледневшего Меркулова — все характер есть, держал удар, и при этом не стал юлить и отнекиваться. Не тот у них двоих уровень, чтобы прыжки в сторону устраивать, сообразил, что себе дороже выйдет. И уровень между ними разный, у него герб с большой звездой на погонах, у наркома две небольших вышитых звезды, причем отнюдь не генерал-лейтенанта, а комиссара госбезопасности 2-го ранга, даже у Берии шитая маршальская звезда генерального комиссара, на этот раз без герба — и маршалом Советского Союза ему теперь никогда не быть, «отрезан» путь, как и Меркулову генералом армии тоже не стать. С «органами» поступили также как с комиссарами — организовали «ступеньки вниз», при аттестации «старших майоров» оставили, но вместо двух ромбов в петлицах те на погоны по три крупных звездочки полковника получили, а в милиции вообще два на два «сменяли». Да и специальные звания оставили, решили к армейским не приравнивать. Удалось Сталину доказать, что не стоит «органы» с армией смешивать, тем более есть своя военная контрразведка, подчиненная ему как Верховному главнокомандующему. Да и сам Иосиф Виссарионович прекрасно это знал, недаром НКВД раздробил на составные части.

— Сейчас ты ознакомишься с содержимым этой папки, при мне прочитаешь — тут на вас множество показаний и материалов, собранных за два года напряженной работы. И не смотри на меня так — туфту мы тут не «лепили», делали анализ, и все перепроверяли не раз. Хотя лично я уверен, что ты невиновен… Нет, не так, лучше сказать, не полностью виновен, ибо часть вины на тебе есть, но вопросов лично к тебе возникло много. Хртя, кто его знает, может ты и есть та замаскированная вражина, «агент влияния» британской разведки, заодно подрабатывавший на кайзера с давних времен. И прошу тебя — не дергайся, к пистолету не тянись — пристрелю тебя раньше, чем ты успеешь ствол достать. Тут копии материалов, скажу сразу, подлинники в таком месте хранятся, куда сам Берия дотянуться не сможет — голову свернем раньше, какие тут могут быть церемонии. Ты читай — многое про ваши «художества» интересного, у партии и госконтроля вопросов много будет. Потом по душам с тобой поговорим.