В годы Второй мировой войны именно Германия перешла к массовому созданию и применению различных образцов ракетного вооружения. Именно вот этими образцами, известными как ФАУ-1, обстреливался Лондон в весной 1944 года, незадолго до начала операции «Оверлорд»…

Маршал обреченно сглотнул, пора было начинать, и через несколько секунд, может быть минут, его убьют. Что ж — пожить удалось, причем в двух мирах, пора и умирать. Два ТТ, четыре обоймы, пара гранат, и также вооружен Курдюмов — все для боя накоротке, когда идет стык в стык. И еще раз посмотрел на немцев, благожелательно, с улыбкой — нельзя насторожить врага до последней секунды, он должен быть расслаблен и мысленно примеривать награды за поимку и взятие в плен целого маршала. Ямку для себя присмотрел, прямо под ногами выемка, что хорошо — можно падать, осколки и пули поверху подойдут. К тому же его сверху прикроет собственным телом адъютант — это заранее не обговаривалось, но подразумевалось, с трупом маршала к своим никто возвращаться не будет, полягут здесь вместе с ним. а внимание отвлекли, танкисты уже выползли правее, готовы стрелять — так что пора начинать «представление».

— Ох, худо мне… Врача, врача…

Кулик сморщился как печеное яблоко, и стал сползать на землю, словно лишившись сил. Перевязь на руке была связана на «живую нитку», дерни, и можно бросать гранату, все естественно. Но глаза продолжали действовать — немцы расслабились, было видно, прекратили копать траншею — отрыли уже по колено. Быстро работают, дать им несколько часов и любая атака нарвется на непреодолимую оборону. Понятно, что Полубояров, а его корпус самый правый, уже начал предпринимать действия — мало того что фланг обошли, еще получили матерщину от танков сопровождения маршальского конвоя, все они радиофицированы. Тут село отбивать немедленно нужно, контратаку проводить, иначе «коридор» к окруженной группировке прорубят, «горловину» укрепят, и потихоньку начнут вначале тылы отводить, они у немцев раздутые, потом и боевые части, попутно укрепляя ими «стенки». И эта методика немцами хорошо отработана, так что прием противодействия только один — сильная контратака в самом начале, не дать фрицам укрепиться и перейти к устойчивой обороне.

— Ой… худо мне…

Кулик опустился на колени, поникнув головой, но ладонь прижимал к животу, готовый бросить гранату, даже мизинец разжался. Да и Курдюмов преклонил колено, будто не в силах удерживать тело маршала, и в этот момент жахнуло. Нет, не так — ЖАХНУЛО!!!

Григория Ивановича вдавило в ямку многотонным прессом, он ойкнул, но гранату не выпустил. Курдюмова смело куда-то за спину, лицо опалило непереносимым жаром. А взрывы уже гремели непрекращающейся чередой, словно молотили из гигантского пулемета, снабженного не пулями, мощными разрывными зарядами. Разверзлись адовы ворота на земле — вот что такое оказаться под обстрелом реактивных минометов на открытой местности, не успев отрыть окопы. Кулик, благо имел немалый опыт и бывал в переделках, сообразил — Полубояров успел выдвинуть полк «катюш», и этим радикальным средством просто накрыл не окопавшуюся вражескую пехоту, да и весь ее транспорт — от машин до мотоциклов, производя тотальное опустошение на ограниченном пространстве. А дальше не будет никакой артподготовки, да и не нужна она — тут все решает быстрота. После залпа «катюш», а тут отрабатывает не менее двух дивизионов РСЗО, в каждом по дюжине установок с шестнадцатью установленными на направляющие снарядами на каждой машине, ленд-лизовском «студебеккере».

Соображения хватило отшвырнуть от себя гранату, причем не абы как, а в сторону немцев, на один слабый взрыв никто не обратит внимания, да и ни хрена не видно, сама земля в небо взметнулась. И немцам сейчас жутковато — что такое «сталинский орган» враги прекрасно знали, как и то, что не успели окопаться, им не хватило времени. А руки сами делали то, что нужно — вооружились пистолетами. Мозг продолжал удивляться сверхъестественному явлению, которому место только на войне — выжить на открытом пространстве в ямке мало кому удается под залпом РСЗО, и при этом не получить увечий с ранениями. Но так оно и было — Григорий Иванович сейчас полностью уверился в своей «счастливой звезде», ведь помощь пришла вовремя, как в американском вестерне, когда на холмах появляется кавалерия и разгоняет визжащих на все лады индейцев. И теперь главное не упустить того момента, когда раздастся последний взрыв и вскочить на ноги, а голове уже вовсю щелкал невидимый секундомер, который имеется в голове каждого артиллериста, отмеряя секунды на каждый посланный с направляющих снаряд. Это неопытному солдату всегда кажется, что обстрел длиться вечность, на самом деле все ограниченно во времени, причем залп РСЗО всегда строго соблюден по диапазону, эта орудия могут лупить без передышки, если подвезли «бэка», и штабеля ящиков возвышаются в отрытых для них погребах, а подносчики неутомимо бегают. А по калибру и интервалам между выстрелами можно только приблизительно предугадать, сколько будет сделано залпов, потому что любому стволу перегрев категорически противопоказан, требуется определенное, в любом наставление написанное, время для охлаждения, и это строжайше выполняется. А с «катюшами» все предельно ясно — выпустили боекомплект, и нужно немедленно покидать огневые позиции, их обычно тут же накрывают огнем, благо противнику видно, куда нужно отправлять 150 мм и 105 мм фугасы. И если этот момент не упускали, то порой целые полки гвардейских минометов накрывали плотным гаубичным огнем, в результате которого сразу три дюжины установок превращались в груды искореженного и обгоревшего металлолома.

— Пора, пора, — преодолев ватную слабость в коленях, Григорий Иванович вскочил на ноги. И мысленно отдав самому себе приказ, и рванулся вперед, в плотную завесь земляной пыли и густого дыма — в роще горело все, что можно было пылать, от деревьев и кустарников, до взрывающихся автомашин и мотоциклов. Но то,что нужно было увидеть, он мог разглядеть — бросившийся на него немец, который не ополоумел от взрывов, сохранив хладнокровие, тут же получил две пули из ТТ. Пробежал мимо горящего «панцер-ягера», рядом с которым лежали тела, вторая самоходка, к его удивлению была полностью разрушена взрывом — скорее всего от прямого попадания снаряда детонировал боекомплект. Как-то машинально пристрелил кричащего немца, палец автоматически потянул спуск, и лишь потом пришло осознание, что зря потратил патрон — фриц разевал рот, уподобился вытянутой на берег рыбе, видимо, беззвучно орал во всю глотку, прижимая к распоротому животу дымящийся клубок сизоватых кишок — ему всю требуху вывернуло. И тут маршала обогнал Курдюмов, неловко толкнув локтем — Григорий Иванович чуть было не выстрелил, не узнав. Адъютант был в жутком виде, в изорванном в клочья обмундировании, даже нищие на картинках выглядят намного пристойнее. Но если обогнал, значит, спину прикрывают, и чуть наискосок посмотрев, он увидел старшину в шлемофоне, глаза совершенно дикие, видимо, толком не пришел в себя после обстрела. Бывает такое даже с ветеранами, действуют, не осознавая, что ничего не слышат, в горячке, порой даже тяжелораненые сражаются, не ощущая боли…

БМ-13, легендарная «катюша» — залп из шестнадцати 132 мм снарядов. Оружие из разряда тех, когда недостаток точности с лихвой заменяется мощностью боеголовки и их количеством…

— Сучья жизнь, бля, как же так!

Кулик полз, матерясь сквозь зубы, ругаясь в три загиба. И не было, хоть ты тресни, никакой радости — немцы за спиной, сейчас очухаются, как стрельба прекратится, заметят их и всем хана — нужно будет оставшимися гранатами подрываться. И как назло, ногу подвернул, наступить на нее нельзя — от боли глаза из орбит выкатываются. И еще два настоящих ранения, в плечо, но там, судя по болезненным ощущениям, засело в мясе. А вот когда ему осколок лоб распорол, пройдясь вскользь по черепу, вообще непонятно, видимо на излете, но кровь уже остановилась, чуть сочилась. Но ведь адреналин в жилах бурлил, боли совершенно не чувствовал. Рощу миновал в каком-то жутком темпе, так никогда в жизни не бегал, и все как в калейдоскопе, и память моментами — тут помню, здесь не помню, будто с чудовищного перепоя. И на то была причина весомая, наша родимая артиллерия, им же пестованная. За залпом полка «катюш», которых в этой реальности как минимум втрое меньше изготовлено, несмотря, что эти системы стали любимыми для Сталина, последовал артобстрел, до сих пор продолжающийся, рощу и гребень накрывали фугасами качественно. Они как раз вовремя проскочили лесок, когда там дым столбами стоял и завесой расползся во все стороны, и сплошные взрывы снарядов за спиной придали всем прыти несказанно. Отмахали по срубленному подсолнечнику метров двести, вломились в заросли, и прямо с разбега он свалился в воронку. Место можно назвать удачным — с восточной стороны, там, где засели немцы на своих позициях, она не просматривалась, мешали будылья, пусть порядком прореженные войной.