Лия снова провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

— Я всегда полагала, — она медленно опустила и вновь подняла ресницы, встречая взгляд разгневанного мужчины, — что разумные люди способны отыскать компромисс даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Уверена, многоуважаемого дядю ввели в заблуждение, как и многих других почтенных людей, и я ни секунды не сомневаюсь в его честности. — Она склонила голову в почтительном, но не подобострастном поклоне. — И приношу свои извинения, если ненароком задела ваши чувства, дядя.

— Вижу, — сквозь зубы прошипел тот, — тебя многому научили… о чем забыл твой отец.

— Каждая культура, дядя, имеет право на уважение. А каждый человек — на выбор. Я уважаю вашу культуру, однако и вас прошу дать мне право выбора.

Их взгляды на несколько мгновений встретились, и Лия опустила глаза первой. Не потому что не смогла выдержать, а потому что, всем своим видом подтверждая свои слова, проявляла уважение к старшему и по возрасту и по положению человеку.

Мужчина во главе стола хотел еще что-то добавить, однако неожиданно откашлялся тот, кто сидел в углу.

— Достаточно, — услышала Алия тихий, очень спокойный голос. — Полагаю, мы услышали достаточно. Алия, Андрей Всеволодович, вы можете быть свободными. Мы тут сейчас…. Поговорим… Аксакалами, так сказать.

Андрей поднялся сам и подал руку девушке, которую она на этот раз приняла. Помог выйти из кабинета и не говоря ни слова, повел к машине.

И только там, сев на теплое, мягкое сидение, Лия вдруг поняла, что у нее дрожат колени, а лицо Андрея — белая, безэмоциональная маска. Без лишних слов они выехали со двора здания и отъехав на два квартала, остановились около одной из кофеен города. И только тогда Андрей обернулся к спутнице и вдруг порывисто обнял ее за плечи, притягивая к себе.

— Умница, — шепнул в ухо, от чего у нее мурашки побежали по позвоночнику, — Какая же ты у меня умница! — и поцеловал ей холодные пальцы, крепко сжимая в своих руках.

В уютной кофейне Лия, вышедшая на улицу впервые за несколько недель, не могла надышаться запахами свежей выпечки, десертов, кофе, апельсинов. Андрей не торопил, улыбаясь, наблюдал за ней, когда она снова и снова читала меню, не зная что выбрать — хотелось всего и сразу. Но сам за нее выбор не делал, заказал только себе чашку крепкого американо.

Алия, наконец, остановилась на Латте с мятой, венском штруделе с мороженным, наслаждаясь каждым кусочком, каждым глотком свободы. Настоящей свободы. Напряжение чуток отпустило, хотя она видела, не смотря на довольный вид Андрея, что он все еще напряжен.

— Думаешь…. -неуверенно спросила, — мы смогли их убедить?

— Думаю, Лия, что ты — прирожденный адвокат, — мягко ушел он от ответа. — И что бы они там сейчас не решили, больше я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Если придется — уедем из страны с Заремой и твоей мамой….

— Не придется, — к ним неслышно подошел Всеволод. На его жестком лице играла довольная улыбка. — Напоишь отца чаем? — он сел за столик напротив Лии, хоть и обратился к Андрею. — Всеволод Михайлович, Алия, — протянул девушке руку и крепко пожал. Она ответила тем же.

— Приятно познакомится, — несмело улыбнулась она.

— Мне тоже, — хмыкнул тот. — Неожиданно очень приятно. Признаться, ожидал другого. Андрюш, снимаю все вопросы по вчерашнему. Понял. Принял. Одобряю.

Лия недоуменно посмотрела на Резника, который едва сдерживал довольную улыбку. А потом подвинулся чуть ближе к ней, давая отцу больше места.

— Итак, охломоны, — Всеволод отпил принесенный чай. — Поскольку головняка у наших больших друзей сейчас выше крыши — прошедшие выборы встряхнули всех и смачно, они ясно дали понять аксакалам, что те были не правы. Алият Магомедовой больше нет, есть Алия Астахова, которая к Дагестану никакого отношения не имеет.

— Разве…. Так можно? — пролепетала Лия, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, то ли радости, то ли облегчения, то ли обиды, что все, кто изломали ее, уйдут от ответственности.

— В вашем с твоей сестрой случае, Лия, — устало вздохнул Всеволод, — это наилучший выход. Нет, малышка, не думай, что они это сделали ради тебя. Роль сыграло несколько факторов, которые в совокупности привели к такому решению.

Лия внимательно слушала отца Андрея, понимая, что сейчас он едва заметно приоткрывает для нее изнанку большой политики, большой игры, в которую она оказалась невольно вовлечена.

— Алия, прошедшие выборы были сложными и тяжелыми. Оппозиция набрала силу, вся страна видела сколько людей вышли на улицы. Никто не знает, что может стать детонатором, девочка. В памяти военных еще сильна чеченская война, злость никуда не делась. Сейчас на Кавказе мир, очень хрупкий и не стабильный. Любая мелочь может и там пошатнуть ситуацию. Между федералами и Кавказом договор, федералы не лезут туда, регион не встает на дыбы. Твое похищение этот паритет сильно пошатнуло. Тебя вызвали на встречу не потому что пожалели, а потому что хотели понять твою суть — один твой прыжок со скалы о многом говорит. И твою внешность, Лия, которая сыграла тебе на руку. А теперь представь себе: ситуация в обществе и без того накалена, и тут все медиа — сначала независимые, вроде Новой газеты* или Радио Свобода** , а после и федеральные, тиражируют похищение молодой девушки, с яркой, славянской внешностью прямо с улиц российского города. И не просто похищение, принуждение к замужеству, насилие и побег. Побег такой, что хоть сейчас экранизируй и фильм снимай. Твой характер, твоя красота, твоя грамотная речь, бездействие полиции, свадьба по законам шариата, а не по светским законам — ты готовое знамя для оппозиции, символ слабости власти. Да тебя хоть сейчас во главе Русского Марша*** ставь, — невесело усмехнулся мужчина. — Ох, если бы они могли, они бы с удовольствием уничтожили тебя сами, но вот беда — тебе помогали волонтеры со всей России — несколько поисковых групп из разных городов, чтобы не засветиться, твою историю знает слишком много людей. Погибни ты сейчас — ничто бы уже не удержало эту историю в мирном русле. Заткнуть рот всем — не получится точно. Хоть живая, хоть мертвая — ты бы стала символом, знаменем. А символы, особенно такие, для системы — самая большая опасность.

Алиевы совершили огромную ошибку, что похитили тебя, думали, это сойдет им с рук. Магомедов совершил еще большую ошибку, что устроил грандиозную свадьбу, настроив этим против себя и местных, и федералов, и силовиков, и вояк, у которых тоже есть светловолосые дочери, а злость от войны — еще горячит кровь. Ну и самое главное, произойди тоже самое в соседнем регионе — вряд ли кто-то рискнул бы помочь, увы. Но тут история другая.

Таким образом, Лия, старики поставят Магомедову жесткие условия. Они запретят ему к тебе приближаться или пробовать вернуть. С Алиевыми ситуация чуть другая — боюсь сам Ахмат сейчас, не имея возможности дотянуться до тебя, свою ярость сорвет на них. Печально….

— Ни чуть, — холодно уронила Алия. — Мне так точно не жаль, — она вспомнила холодные глаза деда, наблюдающего за избиением, похотливые глазки Адама, изуродовавшую внучек Ильшат. Они заслужили свою участь.

— Ты и Зарема можете жить так, как считаете нужным, для Дагестана вас больше нет, но не приведи вам бог туда вернуться. Как и тебе, Андрей, — он перевел глаза на сына. — С этим регионом ты закончил раз и навсегда. Это жесткое условие, которое менять нельзя. Мне четко дали понять, что, если ты появишься там — твоя жизнь пойдет на минуты. Ты понял?

Андрей резко втянул воздух.

— Андрей, ты спас многих. Ты спас две жизни, ты сделал все, что мог. Остановись сейчас, иначе ты не только себя подставишь, но и все, что тебе дорого. Это — цена свободы Алии и Заремы.

Андрей согласно кивнул головой, опуская глаза. И Лия поняла, что бывают такие договоренности и сделки, которые нельзя нарушать. Резник только что заключил именно такую.