У меня же есть сильное предчувствие, что мои новости вызовут совершенно противоположную реакцию.

— Я только начинаю свыкаться с мыслью, что буду рожать, — говорит Роуз, сжимая ножку бокала с водой, — так что не могли бы вы не говорить о детских игрушках? Последнее, о чем мне нужно думать, это малыш, ударяющий меня погремушкой.

— Самое интересное, — говорит Ло, — что на этих игрушках сбоку написана моя фамилия, — он дарит ей фирменную полуулыбку. Ребенок Роуз, играющий с игрушкой с монограммой Хэйла, — такую картину она не приняла бы ни в одной вселенной.

Глаза Роуз сузились с ледяным выражением.

— Я бы хотела увидеть отзывы на эти пластиковые погремушки. Бьюсь об заклад, двадцать детей уже подавились ими.

— Это оскорбление умерло в твоей утробе.

Роуз закатывает глаза.

— В твоей бесчувственности нет ничего нового, Лорен.

— Прости, — говорит он, — я не знал, что ведьмы испытывают чувства, кроме сатанинской ярости.

Так, это уже опасная тема. Я щипаю Ло за руку, и он понимает намек, хватаясь за воду, чтобы не продолжать.

— А что будет, если у вас родится мальчик? — спрашивает Дэйзи с другого конца стола, где сидят Райк, Сэм, Поппи и мой отец. Райк обхватывает рукой спинку ее стула, что может быть хорошим ходом, а может и не быть. Я не могу понять, что беспокоит моего отца. Он нарезает ребрышки ножом для стейка, время от времени бросая на Райка суровые предостерегающие взгляды.

Роуз тихо закипает от этого вопроса, вонзая нож в лосося. Она почти разрывает нежный кусок рыбы, и Коннор кладет ладонь на руку Роуз. Она замедляет свои резкие движения ножом.

Роуз говорит: — Тогда я постараюсь забеременеть сразу после этого, чтобы родить девочку.

Коннор улыбается ослепительной улыбкой.

— Я не молюсь никому, кроме себя, но, возможно, сделаю исключение, чтобы сначала у нас родился мальчик, — он хочет много детей, поэтому заявление Роуз сейчас для него как рай.

— Твои молитвы не сработают против судьбы, — возражает Роуз. — Есть пятьдесят процентов вероятности, что я выиграю у тебя.

— Это не судьба. Это наука, дорогая.

— Мы это еще увидим, — говорит она.

Ухмылка Коннора растягивается по лицу, и он произносит вслух пару слов по-французски, а затем останавливает себя. Он редко выглядит раздраженным, но из-за того, что кое-кто лгал о своем знании иностранных языков, это заставило Коннора Кобальта нахмуриться.

— Какими еще языками ты не владеешь? — Коннор спрашивает Райка с другого конца стола. Все это время Райк понимал, о чем Роуз и Коннор шепчутся на французском. Так нечестно. Он свободно владеет французским и испанским, так как с детства учил их по строгому настоянию матери.

— Зачем? — спрашивает Райк. — Неужели тебе так важно говорить с женой на кодовом языке?

Я смущенно поднимаю руку.

— Я просто хочу добавить, — говорю я Коннору и сестре, — что я не всегда понимаю о чем вы говорите по-английски. Вот и все, — все смотрят на меня несколько секунд, и я вжимаюсь в спинку стула, сожалея о моей реплике. За этим столом просто слишком много людей.

Коннор говорит ему: — Роуз знает только французский, так что дело не в этом, — он произносит пару слов на чем-то, похожем на итальянский.

Райк машинально отвечает на том же языке, так же свободно.

Коннор выглядит довольным, как будто играет с новой игрушкой, созданной для проверки его остроумия. Он переходит на немецкий, который звучит красиво в его устах, но Райку уже надоела эта игра, которую Коннор хочет начать. Он останавливает ее, показывая средний палец.

Мой отец выглядит раздраженным, вытирая рот салфеткой. Уверена, он хотел, чтобы Дэйзи была менее вульгарной.

Но мою младшую сестру вряд ли волнуют чувства отца. Она размазывает еду по своей тарелке, еще более угрюмая после инцидента с тюрьмой. Она просто еще не простила наших родителей.

Ло просит ближайшего официанта принести кофе, и я понимаю, что это для меня. Я зеваю чаще обычного, и в самолете из Калифорнии в Пенсильванию я практически отключилась от усталости. Он начинает догадываться. Вчера он сказал, что отвезет меня к врачу, но я пробормотала «нет, спасибо» и отвлекла его сексом. Не самый благородный момент в моей жизни.

После обеда, напоминаю себе. Он узнает, что в нашем будущем появится еще один человек. Я смотрю на белую скатерть. Мысль об этом пугает меня. Как мы будем отвечать за еще одного человека?

Мы долго боролись, чтобы просто заботиться о себе.

— Когда у тебя начнет появляться животик? — Ло спрашивает Роуз, на удивление вежливо. Может, всё не будет так плохо.

— У меня уже есть небольшой животик, — отвечает она, пытаясь спасти лосося, которого она уничтожила на своей тарелке.

— Что будет, если на УЗИ обнаружат копыта? — его вежливость долго не продержалась.

Джонатан вклинивается: — Честно говоря, Лорен, когда ты возглавишь Hale Co., ты должен будешь быть более эмпатичным к таким вещам. Компания уже прошла через ад. И она не выживет, если ты не будешь заботиться о ней.

Ло скрежещет зубами, прежде чем сказать: — Как будто ты очень эмпатичный? И как будто тебе есть дело до этого дерьма?

Джонатан проглотил оскорбление с суровым взглядом.

— Когда ты станешь отцом...

— В том-то и дело, что я никогда не стану отцом, — вмешивается Ло, хватаясь за стол и наклоняясь ближе к Джонатану. Мое сердце уходит в пятки.

Меня парализует с ног до головы.

— Ты любишь делать всё наоборот тому, что я говорю, — заявляет Джонатан. — Я говорю тебе бежать. Ты идешь пешком. Я говорю тебе пить. Ты трезвеешь. Я говорю тебе возглавить мою компанию. Ты основываешь свою собственную.

Помнится, когда-то, возможно, на нашем первом свидании в качестве настоящей пары, Ло признался в своей подростковой бунтарской сущности. Но сейчас все по-другому.

Лицо Ло краснеет от гнева.

— Вбей это себе в голову, — каждое слово пронизано силой. — Я никогда не подвергну ребенка этой гребаной пытке. Я лучше сгорю заживо, чем буду жить, зная, что заставил кого-то пройти через такой ад, — как будто кто-то ударом кулака вырвал мое сердце, разрывая каждую артерию ужасающе медленно. А он просто продолжает. — Так что уничтожь все эти чертовы мечты о внуках, — он поднимается на ноги. — Твоя империя Хэйл начинается вон там, с него, — Ло указывает на Райка, сидящего за столом. — Не с меня.

Он бросает тканевую салфетку на свое место и уходит, разъяренный.

Я не могу последовать за ним. Мой испуганный взгляд застыл на моей наполовину съеденной тарелке. Слезы застилают глаза под тяжестью его мнения. Он скорее умрет, чем примет мысль о рождении ребёнка.

— Лили, — шепчет Роуз.

Я в порядке.

Я внутренне качаю головой. Нет.

Я не понимаю, как я смогу радостно сообщить эту новость. И не понимаю, как все может закончиться хорошо.

64. Лорен Хэйл

.

2 года: 03 месяца

Ноябрь

— Мы предлагаем решение, — говорит мне Коннор, сидя в гостиной. Ради бога, каждый раз, когда мы пытаемся посмотреть фильм, каким-то образом возникает серьезный разговор. — Не стоит из-за этого расстраиваться.

Я касаюсь моей груди.

— Я не собираюсь жить с вами. Вы были отличными соседями последние два года, но у вас будет ребенок, чувак.

С беременностью Роуз все изменилось, и эта тема, честно говоря, осложняет мои отношения с Лили. После того обеда она держалась от меня на расстоянии. И я знаю, что ей больно от того, что у нас никогда не будет детей, но будет еще больнее, если ей будут напоминать об этом каждый день, когда рядом с нами будет ребенок Роуз и Коннора.

Я добавляю: — Вам не нужно разбираться с нашим дерьмом вдобавок к этому.