— Ты знаешь, что это нечто большее.

Полагаю, моя жизнь сильно изменилась за последние несколько месяцев. Я никогда не была нормальной, но тот факт, что этот скандал лишил меня возможности быть нормальной — это больно. Я обдумываю всё в течение секунды.

Затем я бормочу: — Я просто не хочу больше жалеть себя. Я не заслуживаю того, чтобы погрязнуть в жалости к себе. Как говорила моя мама много раз, это моя кровать, и мне придется спать в ней, на грязных простынях и всем прочем.

Он идет вперед, ближе, и мое сердце колотится с каждым сантиметром между нами. Когда его руки обхватывают мою шею, мне требуется вся моя энергия, чтобы удержаться на ногах и не наброситься на него прямо здесь.

Я остаюсь на земле и обращаюсь к своей внутренней статуе — вероятно, это наименее сексуальная поза, на которую я способна.

— Я горжусь тобой, — говорит он мне. — До тех пор, пока «не жалеть себя» не означает отсиживаться дома.

— Может быть, немного. Чуть-чуть. Наполовину, — признаю я.

Он изо всех сил старается не улыбаться, так что, полагаю, я выиграла. Или наполовину выиграла. Или это будет ничья?

Его пьянящие янтарные глаза опускаются к моим губам, и моё сердце бьется о грудную клетку, как будто говоря мне сейчас, сейчас, сейчас. Но я не произношу ни слова.

Его рука медленно поднимается вверх по моей шее, сжимая затылок, пока его взгляд пожирает меня целиком. Любая возможность дышать прервана желанием, горящим в его глазах, желанием, которое, уверена, я разделяю. Мои губы приоткрываются, и он внимательно наблюдает за мной, его грудь поднимается и опускается синхронно с моей.

Сначала он дразнит меня, слегка целуя в щеку.

Я хнычу: — Ло.

А потом его губы встречаются с моими с плотским отчаянием, вырывая кислород из моих легких. Он приподнимает меня за талию, его рука запутывается в моих волосах, а другая крепко прижимает меня к себе. Мои ладони исчезают под его черной кофтой, замирая на рельефе его пресса от его близости. Я не расстегиваю его штаны.

Во всяком случае, пока.

Но между ног у меня пульсирует, и я сжимаю бедра вокруг его талии так сильно, что он стонет от возбуждения. Он смотрит на меня, пока мы оба на секунду задерживаем дыхание.

Моя поясница упирается в фарфоровую раковину, и Ло не отрывает от меня своего нацеленного, напряженного взгляда, который полностью разрушает мой контроль, который возбуждает меня и оставляет обнаженной для его внимания.

Он умело расстегивает пуговицу на моих джинсовых шортах и стягивает их, чтобы они соскользнули с обеих ног. Его медленный темп учащает моё сердцебиение, я боюсь, что это может закончиться в любую секунду.

— Не останавливайся, — шепчу я, практически задыхаясь от нехватки кислорода.

— Я никуда не ухожу.

И тут он наклоняется ближе ко мне, одной рукой придерживая меня под коленкой, чтобы я не упала, а другой — хватаясь за фарфоровую раковину позади меня. Он оттягивает мои трусики в сторону. Я и не заметила, как он расстегнул свои брюки — до тех пор, пока его эрекция медленно (очень, очень медленно) не входит в меня.

Я резко вдыхаю, мои глаза почти закатываются назад. Прижимаюсь к его бицепсам, в то время как он начинает глубоко входить в меня. Я так переполнена Лореном Хэйлом, в общественном туалете, где его потребности совпадают с моими. Где он удовлетворяет их.

Для нас.

— Открой глаза, — бормочет он, его дыхание неглубокое, пока он входит в меня. — Лил.

Я не знала, что они закрыты. Я встречаю его взгляд и чуть не теряю сознание от того, как он смотрит на меня. Ло глубоко целует меня, пока я пытаюсь держаться за него, не кончив в ту же секунду. Его приоткрытые губы касаются моего лба, он ускоряет темп, а интенсивность его взгляда соответствует движениям наших тел. Мои нервы на пределе, и с последним толчком мы оба кончаем вместе.

Я тяжело дышу, спускаясь с этого огромного утеса блаженства.

— Я люблю тебя, — шепчет он, его рот рядом с моим ухом.

Мои губы приподнимаются в небольшой улыбке.

— Я тоже тебя люблю.

Всё в этом моменте было так хорошо, что тяжело передать это словами. И поскольку он остается во мне чуть дольше нужного, я вопрошаюсь, может ли это случиться снова.

Не надо, Лили.

Сдавленный звук вырывается из моего горла. Как у умирающей гиены. Что это, черт возьми, было? Думаю, это моё тело хочет того, чего не может получить, и злится на мой мозг.

— Шшш, всё в порядке, — говорит Ло. — Лил.

Он выходит из меня и быстро поднимает свои трусы-боксеры и джинсы. Затем он крепко обнимает меня, его рука касается моей шеки.

Я закрываю глаза. Ты больше не хочешь этого. Ты больше не хочешь этого. Тебе хватит. Я пытаюсь повторять эту мантру из раза в раз, но уже жажду повторения оргазма, такого же интенсивного. Ужасно другое: я знаю, что такого не будет. Знаю, что второй раз не превзойдет первый, поэтому я буду хотеть снова и снова, чтобы достичь того, что было ранее.

И это не произойдет. Только если я подожду подольше. Может быть, завтра. Может быть, на следующий день.

— Посмотри на меня, — с силой говорит Ло, его голос уже не такой добродушный.

Как только я подчиняюсь, кто-то стучит в дверь.

— Здесь занято! — кричит Ло. А потом он шепчет мне: — Я хочу, чтобы всё получилось, потому что если нет.... — он качает головой. — Я не хочу, чтобы у меня была ещё одна такая среда.

Я вспоминаю начало недели, где Ло сделал предложение, где я заявила, как сильно я хочу следовать черному списку — ограничениям, которые выстроил мой терапевт: никакого публичного секса, секс только утром и вечером, никакого полуденного секса мне не светит. Я никогда не видела этот список.

До среды.

У нас была, возможно, одна из худших ссор в истории наших ссор. Она была связана с нашими страхами. Словно со вращающейся дверью, мы столкнулись с теми же самыми проблемами, с которыми сталкиваемся уже несколько месяцев.

Я беспокоюсь, что его потребности не удовлетворяются.

Он беспокоится, что я обращусь к другому парню, чтобы получить то, в чем он мне отказывает.

Я так ясно помню его слова.

— У нас не получается, Лили, — сказал он, его глаза покраснели от слёз. Мы хотели друг друга, но специально отдалялись друг от друга, чтобы я не превратилась в безумного, навязчивого зверя.

Безмолвное, мучительное утверждение повисло в воздухе: Мы должны расстаться.

В этот момент мы оба плакали, и я чувствовала, что это конец, что кто-то вырвал сердце у меня из груди. Мы оба лежали на ковре, его руки обнимали меня. И все же никто из нас не мог придумать лучшего решения.

Два часа спустя, погруженный в безмерное горе, которое невозможно объяснить, он прошептал: — Будь со мной.

Моё сердце сжалось.

— Что?

Мои глаза снова наполнялись слезами.

Он взял моё лицо двумя руками, его было полно боли и любви, извращенной смеси, которая напомнила мне о том, как мы не подходим друг другу, но в то же время и как правильно это чувство.

— Больше никаких правил. Похуй на список. Ты достаточно сильная, чтобы справиться с сексом, когда я возбужден, и, возможно, даже в общественных местах.

Он вытер мои беззвучные слезы, которые падали с моих ресниц.

— Откуда ты знаешь, что я достаточно сильная?

— Потому что сейчас тебе лучше, — сказал он, почти убеждая меня. — И у тебя есть я — трезвый я. Я прослежу, чтобы ты не потеряла контроль, — его голос понизился, и его лоб коснулся моего. — Я не хочу жить, если в моей жизни не будет тебя.

Я тоже не хочу.

И со среды наша новая система и правда работала, несмотря на то, что я несколько раз испытывала трудности — чего, думаю, и следовало ожидать. Но Ло не поддался моим навязчивым идеям. Ни разу.

— Теперь я в порядке, — говорю я более уверенно. Я справлюсь. Мысли о сексе начинает уплывать в глубине моего сознания. Я слышу фразу: Я не хочу жить, если в моей жизни не будет тебя.