Скотт стоит у лестницы, засунув руки в карманы своей куртки цвета хаки, как будто не он только что надул кучу людей. Как будто он никогда в жизни не делал ничего плохого. Как будто он не может испытывать ни угрызений совести, ни сожаления, ни вины.

Я завидую ему в этом плане. Как чертовски легко было бы жить, если бы я не был обременен всем этим.

— Я что-то пропустил? — спрашивает Скотт с подлой ухмылкой.

Коннор с нечитаемым выражением лица подходит к Скотту — единственному человеку, который в этот момент хоть как-то двигается и дышит. Я ждал, что он сделает что-то большее с парнем, который только что поимел нас. Если что, последние шесть месяцев научили меня тому, что мы с Коннором Кобальтом сражаемся по-разному.

Коннор останавливается прямо перед Скоттом и протягивает руку, чтобы пожать ее продюсеру.

— Поздравляю, — говорит Коннор. — Ты перехитрил меня. Не многим это удается. И я признаю... я не ожидал такого развития событий, — его голос лишен юмора и эмоций — пугающе мертвый.

Скотт смотрит то на руку Коннора, то на его лицо. Затем он сжимает ладонь Коннора.

Какой чертовски странный способ закончить...

И тут Коннор свободным кулаком бьет Скотта в челюсть. Его тело сильно ударяется о стену. Мои губы приподнимаются.

— Спасибо, — с выдохом говорит Райк, оказавшись рядом со мной. Мы все ждали этого момента.

— Это от меня, — усмехается Коннор, глядя на Скотта, в его глазах вспыхивает жестокий гнев, которого я никогда раньше не видел — то, что он держал при себе.

Скотт пытается отмахнуться, но Коннор с легкостью уклоняется от удара. А потом он ударяет Скотта коленом по члену, этот звук разносится по комнате. Скотт стонет, его руки инстинктивно тянутся к промежности. Я содрогаюсь от того, как больно это, должно быть, было. А Роуз практически празднует, как болельщик на футбольном стадионе. Я в шоке, что она не подняла кулаки вверх и не закружилась по кругу.

— Это от Роуз, — негромко говорит Коннор, в его голосе звучит яд.

Скотт скрючивается, почти в позе эмбриона. Его глаза слезятся, и ему требуется мгновение, чтобы медленно встать на ноги, упираясь о стену, чтобы не опрокинуться.

Коннор не отступает, он уверен в себе и взбешен. Это не тот парень, с которым я хотел бы драться, понимаю я. Не с таким.

Скотт кашляет в кулак, а потом говорит: — ...Хотел бы я увидеть твое лицо, когда ты поймешь, на что подписался.

Что-то разрывается у меня в груди, и я открываю рот, чтобы закричать на него. Но Райк закрывает мне рот рукой, не давая вырваться наружу ни звукам, ни будущим сожалениям.

— Теперь ты это видишь, — спокойно говорит ему Коннор. Как он может не расстраиваться еще больше? Даже мысль о том, что Лили будет втянута в бешеную прессу с нашими личными секс-видео, убивает меня изнутри. Я не вижу для нас никакого света среди этой тьмы. На один кирпич больше, чем нужно, на один толчок сильнее — это кажется катастрофой.

— Я уверен, что у тебя есть права на все, что мы когда-либо снимали, — продолжает Коннор, — что дало тебе разрешение продать секс-видео порносайту без нашего подписанного согласия. У меня нет контракта перед глазами, но я уверен, что в той части документа, где говорится о том, что тебе не разрешалось снимать нас в спальнях, есть какая-то неоднозначная фраза.

— Я правильно прочитала эту строчку. Я знаю это, — говорит Роуз, указывая на пол.

Скотт до сих пор частично не может прийти в себя после двух ударов Коннора.

— Там говорилось, что мы не можем показывать по телевидению ничего из спален. И мы никогда этого не делали. В контракте ничего не говорилось о съемках. А любые кадры из спален и ванных можно использовать для создания фильмов и веб-контента. Только не для сетевого телевидения.

Ванная. Я смотрю на Лили, а она смотрит на свои колени, бледные и холодные на ощупь. Я глажу ее по спине и упираюсь подбородком в ее голову, прижимая ее ближе к своей груди. Она носила купальник в душе в течение шести месяцев. Ей было очень неудобно. Один плюс.

Скотт добавляет: — Лили почти всегда была в своей комнате, — он делает паузу. — Мы не смогли установить никаких камер, чтобы что-то зафиксировать.

Я закрываю глаза, и наши плечи опускаются, освобождаясь от этого неизмеримого груза. Слава Богу. Я с трудом вдыхаю нахлынувшую грусть и целую Лили в губы. Она быстро берет мое лицо в руки и целует меня по-настоящему, глубоким поцелуем, который захватывает меня.

— Снимать несовершеннолетних в порнографии запрещено законом, — говорит Коннор.

От этого мы с Лили оба теряем самообладание. Коннор говорит о Дэйзи. Неужели она... неужели она действительно трахалась с кем-то в своей спальне? Целый ряд эмоций стягивает мое лицо в гримасу. Самая сильная из них — шок.

Дэйзи краснеет и встречает мой взгляд, а не всех остальных. Возможно, она слишком растеряна, чтобы смотреть на Райка. Я киваю ей, как будто все в порядке.

Она качает головой, как будто это не так.

Лили перелезает через мои колени, чтобы снова сесть рядом с сестрой, и обвивает шею Дэйзи своими тонкими ручонками.

— Мы не делали этого, — отвечает Скотт. — Все эти кадры были уничтожены.

Там были реальные кадры, на которых Дэйзи... в ее спальне с другим парнем? Должно быть, она занималась чем-то с Джулианом, но не этим. Я даже не могу произнести это слово в контексте с ней. Я потираю шею.

— Ты отвратительный! — кричит Роуз, и к этому крику добавляется еще один.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Райк поднимается на ноги, удерживая Роуз от двух других парней, схватив ее за плечи.

У меня голова идет кругом, пока Скотт продолжает говорить. Он выкладывает все, что подстраивал во время съемок.

— Хлюпающий звук в туалете, в котором были Лили и Ло? — спрашивает Коннор.

— Наложили, — говорит Скотт. — Мы сделали это заранее и загрузили на камеру, чтобы вы нашли.

По крайней мере, теперь нам все поверят.

— Алкоголь в шкафу Ло?

— Подбросили. Саванна и Бен положили его туда, когда Лили дремала. Они должны были установить и камеру, но у них не было времени.

От скольких пуль нам удалось увернуться на этот раз?

Я не могу встать с дивана, чтобы помочь им или выкрикнуть еще одно ругательство. Райк и так уже все сказал. Я знал то, о чем все только сейчас узнали. На самом деле я уже давно знал, что за всем этим дерьмом стоит продюсерская компания. Думаю, они не могли на сто процентов поверить в эту правду, потому что у них были другие варианты, которые нужно было рассмотреть. Например, нас. Лили и я — мы могли бы солгать им.

— Я отпущу Райка, если ты не уберешься из этого дома, — слышу я, как Коннор говорит Скотту. — И его кулаки будут бить гораздо больнее, чем мои. Так что забирай свои пожитки и убирайся.

Вскоре после этого дверь захлопывается.

Я могу только надеяться, что это последний рак в нашей жизни, но мой отец сказал бы мне, что я маленький гребаный дурак. За то, что поверил в эту невозможность. Когда у тебя есть деньги, как у нас, всегда найдутся люди, готовые закопать тебя ради них.

Так уж устроен мир.

38

. Лили Кэллоуэй

.

0 лет: 10 месяцев

Июнь

Коннор ни разу не засомневался, ни на секунду не усомнился в правильности своего плана — грандиозного, масштабного. Даже когда в лицо Скотту бросили секс-видео и судебный иск, Коннор сказал: — Нет лучшего времени, чем сегодня.

Мы с Ло были категорически не согласны. Роуз вцепиться ему в лицо, как только мы совершим свадебную подмену.

Думаю, мои сомнения исчезли примерно в тот же момент, когда я переступила порог Château de Fontainebleau — французского дворца, достойного королевы.

Каждая деталь напоминала мою старшую сестру. Простые бледно-розовые платья подружек невесты, похожие на балетные. Сотни гостей, осыпающих ее комплиментами. Пышная древность всего этого. Бриллианты, розы, торт «красный бархат» и классическая музыка.