Он закатывает глаза.

— Десять минут назад твои слова перестали иметь какой-либо смысл.

Я собираюсь возразить, но Ло возвращается к нашей кабинке, его скулы заострились от раздражения. Черт. Когда он садится рядом со мной, он быстро хватает меня за руку, чтобы поднять меня из сгорбленного положения, как будто это самое естественное действие для него, словно он делал это со мной тысячу раз.

Может так оно и есть?

Всё, что я знаю наверняка, это то, что у меня больше нет моего убежища.

Проклятье.

— Он не закроет жалюзи, — говорит нам Ло. — Он заявил, что это хорошая реклама для закусочной. По крайней мере, они честны и откровенны.

— Может, нам лучше уйти? — быстро выпаливаю я. Вот так. Ух ты, аж легче стало. Я жду, пока кто-нибудь из них поймает его. Я встаю из-за стола, уже ожидая, что они согласятся.

— Нет, — говорит Ло, его рука ложится мне на плечо, заставляя мою задницу вернуться на сиденье. Двойное проклятье. — Сегодня твой день рождения, а ты уже неделю не выходила из дома.

Его рука ложится на мою талию, и я делаю глубокий вдох и прислоняюсь к его теплому телу. Я бы хотела признаться, что в этот момент все мои мысли целомудренны, но в голове мелькает образ обнаженного Ло.

Его мышцы, его худое тело... У голого Ло хорошая задница и очень большой...

— Ещё раз, — грубо говорит Райк, глядя на меня, подавляя мои грязные мысли. — Что ты хочешь на свой день рождения?

Член.

Мне приходится закрыть глаза, в то время как я проклинаю свой разум за то, что он автоматически переключился на это.

— Она хочет то, что ты не можешь ей дать, — отвечает за меня Ло.

— Например, телекинез и телепортацию, — выпаливаю я, на случай, если Ло подумал о другой вещи, которую Райк не может мне дать.

— Я имел в виду секс, но и это тоже, да, — говорит Ло.

Сегодня всё идет не очень хорошо. Не-а.

Я прячу лицо в ладонях и жду ещё щелк щелк щелк камер. С минуты на минуту.

Щелк.

Щелк

Щелк

Вот и оно.

Я не вылезаю из крепости, которую я сделала из своих рук.

— Лили… — Ло начинает, беспокойство слышно в его голосе.

— Я не хочу говорить о сексе или члене, — быстро говорю я.

Мужчина прочищает горло.

Дерьмо.

Я виновато оглядываюсь. Официант стоит в конце стола с блокнотом в руке. Его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня. С таким же успехом я могу носить дорожный знак с надписью: Извращенка и Сексуально зависимая.

— Что вам принести выпить? — спрашивает он.

— Воды всем, — заказывает Ло.

Официант уходит, и дверь закусочной звенит, когда входят новые молодые люди: подростки или студенты колледжа. Они собираются в соседней кабинке и достают свои мобильные телефоны, делая снимки.

Нахождение в спячке в нашем доме звучит гораздо приятнее, чем это. Может быть, медведи знают что-то, чего не знаем мы.

Райк расстегивает молнию на своей кожаной куртке.

— Сегодня твой двадцать первый день рождения, значит ли это, что ты сегодня пьешь?

Он откладывает куртку в сторону, одетый в простую серую футболку.

— Нет, — качаю я головой. — Я собираюсь отказаться от этих традиций.

Мои причины выходят за рамки того, что Ло — выздоравливающий алкоголик. Я хочу запомнить сегодняшний вечер, особенно если он будет включать в себя секс.

— Она опосредованно прожила мой двадцать первый день рождения, — добавляет Ло. Так и было. Это было неприятно.

Кто-то стучит в окно возле моего уха, и я подпрыгиваю так быстро, что опрокидываю свой стакан с водой. Райк ругается себе под нос и вытирает пролитое салфеткой, прежде чем у меня появляется шанс это сделать.

Папарацци снова бьет кулаком по стеклу, и мои глаза доверчиво следуют за шумом.

Вспышки сверкают, как разбитые лампочки. И тут стол подростков разражается хохотом, их взгляды перебегают на нашу кабинку и возвращаются назад. Мои нервы взвинчены, особенно когда все больше и больше колокольчиков звенят друг о друга, сигнализируя о наплыве людей в «У Лаки».

Мы здесь задохнемся, на нас нападут или ещё что похуже. Всегда есть что-то похуже.

И я отпустила Гарта, моего телохранителя, домой пораньше. Стадное чувство возьмет верх над тремя людьми. Двое — это компания, трое — это уже толпа, верно? Значит, четверо — стадо. Нам не хватает одного человека.

— Лили, успокойся, — шепчет Ло, его ладонь на моей щеке, большой палец гладит мою гладкую кожу. — Эй, что происходит в твоей голове?

Глупости. Страх. Всё вышеперечисленное.

У меня нет возможности ответить ему. Официант возвращается с блокнотом в руке, готовый принять наши заказы. Я даже не взглянула на слова в меню (хотя знаю его почти наизусть).

Печально то, что я очень хочу хот-дог. Вот правда. Но я знаю, что мои фотографии с широко открытым ртом и сосиской между губами попадут на первую полосу всех таблоидов. Могу ли я разрезать его и съесть так? Может быть, но это не то же самое.

Мой взгляд скользит по вариантам салата, медленно отгоняя тягу моего желудка.

— А вы? — спрашивает меня официант. Я даже не слышала, что выбрал Ло.

— Я... просто буду суп дня.

Безопасно. Но я не могу скрыть разочарование на своем лице, когда передаю пластиковое меню официанту.

Ло смотрит на меня так, будто у меня выросли три рога.

— Ты ненавидишь суп из брокколи и чеддера.

А. Точно.

— Может быть, их суп лучше.

Я пожимаю плечами, избегая его янтарных глаз.

Затем Ло начинает вылезать из кабинки. Девочки-подростки визжат, потому что он находится примерно в полутора метрах от их столика. Он не отрывает от меня взгляда.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Он кивает в сторону туалета.

Брови Райка поднимаются.

— Это ни хрена не подозрительно.

Ло кладет руки на стол и наклоняется ближе к брату.

— Я могу говорить при тебе, но не при пятидесяти других людях в этом месте.

Как раз когда он заканчивает свое заявление, в закусочную врывается ещё одна группа людей и собирается за растущей очередью.

Теперь свободных столиков нет.

Мои бедра скрипят о дешевый пластик сиденья, пока я пробираюсь к концу кабинки. Лорен выпрямляется и ждет меня. Когда я успешно покидаю своё укрытие, Ло кладет руку мне на поясницу и ведет меня в туалет.

2. Лили Кэллоуэй

.

0 лет: 00 месяцев

Август

Мы входим в общий туалет, единственный вид без кабинок. Как только дверь закрывается, он щелкает замком.

Когда он встречается со мной взглядом, его глаза застелены безошибочным беспокойством.

— Что не так?

Отлично. Я настолько очевидна, что он привел меня для совещания в туалете — из-за хот-догов. Это немного убого, поэтому я выдаю: — Ничего.

Он скрежещет зубами.

— Лили.

— Ло.

— Не надо говорить мне Ло. Ты расстроена и не говоришь мне, почему.

Он скрещивает руки на груди и блокирует дверь, возможно, понимая, что я готова хоть сейчас выскочить из неё.

— Мы не уйдем, пока ты не объяснишь.

— Ты устраиваешь драму из-за пустяка, — шепчу я. — Серьезно, ты будешь чувствовать себя ужасно глупо.

— Почему ты шепчешь? — спрашивает он. — И позволь мне решать, глупо это или нет, Лил.

Я издаю пораженный вздох.

— Хот-доги, — признаюсь я. — Я хотела хот-дог на обед.

Я жду смеха и вопроса «серьезно, Лили?» но его так и не последовало. Он долго смотрит на меня, переваривая сказанное, и его брови начинают сходиться в кучку в расстроенной манере.

— Мне жаль, — тихо говорит он.

Я качаю головой.

— Извинения нужно приберечь для отказов в колледжах, расставаний и похорон. А не для девушки, которая не может есть фаллические продукты на публике.