Ло, как ни странно, доверил Райку эту идею, но у него возникли некоторые подозрения. Насколько все, что делает Райк, связано с тем, что он заботится о Дэйзи как о друге? И насколько это связано с тем, что он хочет заняться с ней сексом теперь, когда она совершеннолетняя?

Я хочу быть лучшего мнения о Райке, но его опыт общения с женщинами указывает на последнее.

— И что? — говорит Ло. — Значит ли это, что ты можешь быть с ней козлом?

— Я для всех козел, — заявляет Райк, снова вытягивая руки.

— Лорен! — грубый голос Джонатана Хэйла эхом отражается от стеклянного потолка и стен. Одна рука у него в кармане темно-серых брюк, другая сжимает хрустальный бокал с виски, наполненный до краев. — Иди сюда, сынок, — он практически залпом выпивает три четверти своего напитка, напряженно стоя рядом с баром у бассейна, увитым папоротником.

— Не надо, — шепчет Райк Ло.

В глазах Джонатана мелькает что-то знакомое, что-то нечеловеческое и бездушное, как будто он готов убить любого мужчину на своем пути, как будто он готов словесно разорвать своего сына. Мое сердце колотится в панике.

— Все в порядке, — он поднимает меня со своих колен и встает рядом со мной, так что стул со скрипом отодвигается. Затем он усаживает меня обратно и бросает убийственный взгляд, который говорит: Не ходи за мной.

— Ло... — начинаю я.

— Скорее всего, это связано с Halway Comics, — прерывает он меня. — Я давно не говорил с ним о своей компании. Я сейчас вернусь.

Все это кажется намного серьезнее.

44. Лорен Хэйл

.

1 год: 06 месяцев

Февраль

По пути к отцу я один раз оглядываюсь на Райка. Он качает головой, как будто я иду не в ту сторону, встречаюсь не с тем человеком. Но я не преисполнен ложной бравады. Это человек, с которым я сталкивался всю мою жизнь.

Он — мое будущее, если я не буду осторожен.

И он — самый большой демон Райка, которого он похоронил.

Я не успеваю подойти к отцу и на пол метра, как он начинает говорить, вне пределов слышимости остальных.

— Насколько ты крут?

Мое лицо искажается в злобном раздражении. Он позвал меня сюда не для этого дерьма.

— Достаточно крепкий, чтобы не закатывать на тебя глаза, — у меня нет шанса сверкнуть сухой улыбкой.

Когда нас разделяет небольшое расстояние, он кладет руку мне на плечо, впиваясь пальцами. Я слышу, как с его языка срывается «маленькое дерьмо», но он проглатывает это оскорбление вместе со своим напитком.

— Насколько ты, блять, сильный, Лорен? — спрашивает он, опираясь на барную стойку.

Я скриплю зубами.

— А есть какой-то гребаный уровень? Шкала от одного до десяти? Числовая система? Что ты от меня хочешь?

Он тяжело дышит, его нос раздувается.

— Через несколько недель мы увидим, что ты за человек на самом деле. Кинешь ли ты меня на растерзание, сынок, — он слишком сильно ставит свой бокал на стойку, и по хрусталю пробегает трещина.

— О чем ты говоришь? — мой пульс учащается.

— Скоро ты кое-что услышишь, — говорит мой отец, скривив губы. Он пьян. Вдребезги. Я вижу это в его пустых, полных боли глазах. — Может, это наказание с моей стороны. За то, что думал, что смогу вырастить из ублюдка кого-то большего, чем ты есть на самом деле, — он с отвращением проводит языком по зубам. Никакого чувства вины. Никакого, блять, раскаяния.

Его слова вонзаются прямо в меня. У меня сводит челюсти, мышцы горят, когда они напрягаются. Значит, я просто ублюдок.

— Скажи мне, что происходит, — усмехаюсь я. — Это из-за Лили? — ненавижу отчаяние в своем голосе.

— Не хнычь, как маленькая девочка, — говорит он с гримасой. Его рука убирается с моего плеча и обхватывает мое лицо. Я краем глаза вижу, как Райк встает со стула.

Он не может вмешиваться в это. Мне нужны чертовы ответы. Я пытаюсь бросить на брата взгляд, который говорит: Не подходи ко мне. Но отец заставляет меня повернуться к нему лицом.

— Посмотри на меня, — рычит он.

У меня нет другого выбора. Наши лбы почти соприкасаются, мы чертовски близко друг к другу. Я чувствую запах алкоголя в его дыхании, и он заставляет мой желудок сжаться новыми, ужасающими способами. Его рука опускается к моему затылку. — Ты сильный, сынок? — повторяет он, пьяный до чертиков, расстроенный чем-то, что услышал.

— Просто скажи мне, — говорю я негромко. — Почему ты, блять, не можешь мне сказать? — у него есть все ответы. У него всегда были ответы, и он скрывает их от меня. Он всегда так делает.

Он открывает рот, словно хочет выпустить его наружу, но гнев лишь искажает его жесткие, грубые черты. И тогда он говорит: — Мы сгорим, ты и я.

Я ищу его глаза, но вижу только черноту.

— Что может быть хуже того, что я уже пережил?

— Ты даже не представляешь.

Я подавляю крик, который пытается прорваться к моему горлу.

— Я заслуживаю ответов.

— Ты ничего не заслуживаешь, — говорит он. — Я дал тебе все, Лорен, включая твою жизнь. Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Боль врезается в мою грудь. Я облизываю пересохшие губы.

— Да, — говорю я. — Я понимаю, что ты единственный, кто хотел меня. Я понимаю. Я просто ублюдок. Спасибо, — я жду, пока он отпустит меня. Мне просто нужно уйти. Мне нужно что-нибудь выпить, Боже.

Я потираю губы.

Мне нужно выбраться отсюда. Он ничего мне не скажет. Он никогда не говорит. Я чувствую себя так, будто разбил голову о стену.

Я тяжело дышу.

— Лили... — я пытаюсь повернуться, чтобы найти ее, но отец крепче сжимает мой затылок.

Я дал тебе все, Лорен.

Я забыл, каково это — противостоять ему, когда он настолько пьян, а я нет. Легче, когда я такой же. Легче, когда мы тонем в одной и той же черной дыре. Но он тянет меня вниз, и каждый жестокий порез разрывает меня. Каждое слово давит на меня.

Как зыбучий песок, который я должен был видеть перед собой.

— Повзрослей, — усмехается он. — Ты не должен звать твою чёртову подружку, когда чувствуешь слабость, — он убирает руку с моей головы и дважды с силой бьёт меня по щеке. При втором прикосновении моя голова дергается назад. В глазах отца застыло отвращение. За то, что я недостаточно силен, чтобы выдержать гребаную пощечину.

— Эй! — кричит ему Райк.

Я почти сразу же чувствую руку Лили в своей. И я поворачиваюсь, покончив с этим дерьмом. Просто забыв обо всем.

— Ло... — говорит она, спеша рядом со мной, но я переставляю наши руки, переплетая свои пальцы с ее.

— Не оставляй меня, — шепчу я. Я осознаю, что боюсь себя. Я не хочу пить.

Нет, хочу.

Действительно чертовски сильно хочу.

— Ло, — решительно говорит Райк, собираясь сделать несколько шагов к нашему отцу. Я кладу свободную руку на грудь брата.

— Не начинай с ним драку, — говорю я.

— Он, блять, ударил тебя!

В бассейне царит мертвая тишина.

Наш отец уходит внутрь с новым стаканом скотча, а Сэм поднимает Марию на руки и выносит ее во двор. Дождь прекратился.

— Ло! — он хватает меня за плечо, практически подталкивая к себе.

— Ты не понимаешь! — кричу я в ответ, сжимая руку Лили. — Ты не понимаешь.

— Что я не понимаю? — рычит он. — Как ты можешь терпеть это дерьмо, а потом защищать его?

— Потому что он такой же, как я, — отвечаю я.

— Он совсем не похож на тебя.

— Ему больно! — кричу я. Я дал тебе жизнь, Лорен. — И он причиняет мне боль, прежде чем я смогу причинить боль ему, — кинешь ли ты меня на растерзание, сынок. Я понятия не имею, что с ним не так, что он слышал, что сделало его раздосадованным и злобным. Почему он думает, что я кину его на растерзание. Ненавижу, что он не может просто сказать мне об этом. Ненавижу, что все скрывают от меня части моей жизни.