Я потираю руку и насмешливо морщусь.

— Ты тренируешься, Лил?

Она поднимает руку и сгибает свою «мышцу», которая представляет собой очень маленький бугорок.

— Райк подарил мне двухкилограммовую гирю на день рождения, помнишь? Он сказал, что мне нужно подкачаться.

Я помню.

— Дерьмовый подарок на день рождения.

— Твой был лучше, — заявляет она с теплой улыбкой.

Это был запоздалый подарок, специально. Во время Комик-Кона мне удалось уговорить некоторых художников подписать любимые выпуски Людей Икс Лили. Помогло то, что мы разделились, когда она пошла на режиссерскую панель. Я вернулся в конференц-зал только ради их подписей.

Ближайшая камера заполняет короткую тишину, издавая стон, когда приближает нас. Лили снова замирает.

Бретт спрашивает: — Что ты подарил Лили?

Я оглядываюсь. Вот тебе и операторы не задают вопросов.

— Ты сказал нам, что мы не можем говорить с тобой, но ты можешь говорить с нами?

Как, черт возьми, это работает?

— Ага, — уклончиво отвечает он.

Я гримасничаю и хмурюсь одновременно.

Бретт делает один шаг назад.

— Ты не обязан отвечать, — бормочет он себе под нос.

Наверное, он боится, что я выбью камеру у него из рук. Райк раньше так уже поступал с папарацци, за что был сурово оштрафован.

Я смотрю прямо на Бретта и спрашиваю: — Хочешь знать, как я удовлетворяю сексуально зависимую?

Когда я перевожу взгляд на Лили, она уже затаила дыхание. Я приподнимаю её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

А потом целую ее. Глубоко. Страстно. Как будто мы были рождены, чтобы делиться кислородом. Провожу языком по ее губам, пробуя их на вкус, а затем сосредотачиваюсь на ее нижней губе. Я нежно посасываю ее, и её нога инстинктивно поднимается к моему бедру, безмолвно желая, чтобы я оказался между её бедер. Мой член почти твердеет, особенно когда она прижимается ко мне ещё ближе, охваченная сильной, лихорадочной потребностью.

Она демонстрирует свою ненасытность с каждым вырвавшимся стоном и движением бедер. Я подпитываю её своим каждым грубым действием, сжимающим её худое тело к раме. Это голод, который хорошо знаком только людям с компульсивными наклонностями и зависимым. Вот почему люди отворачиваются, когда мы целуемся. Необузданное желание захватывает мой член, мои легкие, мой разум. Мои губы переходят на ее шею, а рука опасно лежит на грани между ее талией и животом.

Когда мы снова целуемся в полную силу, моя голова словно взрывается, и я теряю ощущение окружающего мира. Мне нет дела ни до кого, кроме Лили. Я поднимаю её руку над головой, переплетая со своей, как делал уже много раз.

Она стонет в поцелуе, но мы не останавливаемся.

Я буду любить Лили так, как мне хочется её любить.

Всепоглощающе, бескомпромиссно.

Отвернитесь, если нужно.

Моя рука, лежащая на ее бедре, опускается между ее ног, и я сжимаю ее там. Она пытается подавить крик, но он вырывается с её губ. Я ухмыляюсь в нашем следующем поцелуе, а она опускает руки к моей груди и отталкивает меня назад.

Её взгляд устремляется на камеру.

Возможно, это был первый раз, когда она отвергла меня — с тех пор, как мы официально стали парой.

Господи, может быть, это реалити-шоу действительно принесет пользу.

Мои губы пощипывает. Она тяжело дышит.

Я смотрю туда же, куда и она, и моя ухмылка растягивается.

Щеки Бретта раскраснелись, и он прилагает все усилия, чтобы избежать наших взглядов.

Лили сказала, что ей не хватает поддразниваний. До сих пор я не понимал, насколько мне тоже этого не хватает.

На моем лбу выступила тонкая струйка пота.

— Ты возбудился, Бретт? — спрашиваю я его.

Он издает неловкий звук, похожий на ворчание.

— Ты не можешь...

— Говорить с тобой? Точно.

Я ухмыляюсь.

Шесть месяцев реалити-шоу — мы можем это сделать. Легко.

Звонит мобильный Лили. Она достает из кармана свой телефон, и ее настроение портится.

— Роуз спрашивает по поводу дегустации торта.

Я пытаюсь подавить раздражение, но уверен, что оно читается на моём лице. Я не Коннор Кобальт. Я не могу скрывать свои чувства.

— Какой торт ты хочешь на свадьбе?

Нашей свадьбе. Теперь я действительно гримасничаю. Твою мать. Я заставляю себя не смотреть на камеры.

Мы поженимся только для вида, хотя всё будет по-настоящему. Я люблю каждую частичку Лили, но ненавижу, что этот день пройдет под диктовку её мамы и моего папы.

Я бы предпочел просто тайно пожениться.

Но это не входит в план по «восстановления имиджа».

— Мне всё равно, — говорит она очень тихо.

Я пожимаю плечами.

— Мне тоже. Просто скажи ей, чтобы она выбрала сама.

Лили кивает, её плечи опускаются.

Когда она заканчивает переписываться, я притягиваю её ближе, обнимаю и ничего не говорю. Просто обнимаю её.

Шесть месяцев до нашей свадьбы — да, всё только что стало реальным.

13. Лили Кэллоуэй

.

0 лет: 05 месяцев

Январь

Всего за три дня наш мир изменился. Будет ли это ужасная перемена или катастрофическая, ещё предстоит выяснить.

— Ты проверила ванные комнаты? — спрашивает Дэйзи, плюхаясь на мою кровать.

— Пока нет, — отвечаю я.

У меня другая миссия.

Пустые картонные коробки захламляют пол моей новой спальни в таунхаусе в Филадельфии. Я все еще не могу найти свой балдахин для кровати. Либо грузчики забрали его себе, либо Ло выбросил его, когда мы распаковывали вещи. Я не понимала, что привязалась к этой вещи, пока не потеряла её. Притворяться, что ночью находишься на сафари в джунглях, уже не получится.

Я с опаской поглядываю на дверь на случай, если Бретт, Бен или Саванна (трио операторов) заглянут в мою новую комнату, чтобы заснять нас.

Мне нужно побыть инкогнито несколько минут. Я водружаю свое тело на комод, который только что занесли сюда грузчики. С веником в руках у меня плохо получается, но мне удается встать на две ноги.

Дэйзи собирает свои длинные светлые волосы в высокий беспорядочный пучок.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, нет ли здесь жучков, — говорю я.

Электрических, по типу «Подглядывающего Тома»⁷. В коридорах, гостиной, кухне и других местах общего пользования потолок сделан из стропил, между которыми установлено очень много проводов и камер. Роуз сказала, что мы должны переехать в таунхаус для более хорошего звука, но в контрактах сказано, что нас нельзя снимать в спальнях.

Я не собираюсь рисковать.

Мир и так считает меня сексуальной маньячкой. Не хочу, чтобы у них были кадры наших с Ло интимных отношений. Концом метлы я тыкаю в провода и подозрительно выглядящую черную коробку, стоя на цыпочках.

Боже мой.

Между стропилами так много места, что целое тело может заползти на них сверху, по-армейски, а потом свеситься вниз, как в фильмах «Миссия невыполнима», и снимать нас, пока мы спим.

— Что происходит?

Я поворачиваюсь на голос Ло, от чего комод начинает шататься под моими босыми ногами. Пока я сосредотачиваюсь на том, чтобы не упасть, Ло подхватывает меня на руки и безопасно ставит на пол.

— Ты убираешься? — спрашивает Ло, подняв брови. — Потому что я никогда не видел, чтобы ты брала в руки веник.

— Она проверяла, нет ли здесь жучков, — говорит ему Дэйзи, сев в позу лотоса на краю моей кровати.

Ло хмурится.

— Мне казалось, Роуз уже наняла дезинсектора.

Таунхаус старый, что расстроило Роуз больше, чем кого-либо другого. Она любит чистые помещения, а не затхлые, заплесневелые стены и щели, заполненные паутиной и случайными сенокосцами. Меня это не так сильно беспокоит. Может быть, потому что я так сосредоточена на камерах.