Я прохожу мимо кухни, стараясь сосредоточиться на гостиной и пульте. Но не на Лорене Хэйле, который закрывает холодильник с бутылкой воды в руке. Я даже не собираюсь смотреть на его великолепную фигуру, на эти острые, как лед, скулы или розовые губы, которые сексуально поджимаются, когда он смотрит на меня. Или на его пронзительные янтарные глаза, которые всегда смотрят прямо на меня.

Здесь только я и пульт.

Прямо на диванной подушке.

— Привет, — зовет меня Ло.

— Привет, — отвечаю я, не сбавляя темпа. Привет, пульт. Я подбегаю к дивану и не успеваю опуститься, как Ло бежит за мной. В мгновение ока он хватает меня за бицепс, останавливая. Я позволяю удивлению промелькнуть на моем лице. — У тебя рефлексы Питера Паркера? Почему ты не сказал мне, что тебя укусил радиоактивный паук?

Он не смеется и даже не признает мою шутку.

— Почему ты так странно себя ведешь?

— Как странно? — мой желудок исполняет танец, такой нервный танец, который может быть свойственен только ученикам средней школы.

— Ты избегаешь меня.

Ладно. В этом он прав. Когда мы ехали с Роуз к врачу, у нас сильно спустило колесо, что было плохим, очень плохим знаком, обреченным с самого начала. Так что к тому моменту, как доктор сказал нам обеим, что вы беременны, я смирилась с тем, что это была настоящая космическая несправедливость.

И что мне лучше собраться с мыслями, чтобы новость не уничтожила Ло. У Роуз срок на две недели больше моего, так что, возможно, ей придется объявить о своей беременности раньше меня. А мне остается только ждать лучшего момента, идеального времени, когда Ло будет в лучшем положении. Я надеюсь, что это произойдет до того, как мой живот начнет расти.

— Лили, — огрызается он, размахивая рукой перед моим лицом. — Ты вообще со мной?

Скрывать это от Ло — все равно что носить с собой гранату, не зная, когда она взорвется.

— Я не избегаю тебя, — быстро говорю я.

— Ты просто прошла мимо меня, — возражает он, — а вчера даже не дождалась, чтобы принять со мной душ, — секс в душе. Я пропустила секс в душе. Это должно было быть большим тревожным сигналом. Он сжимает брови, и по его лицу пробегает обида. — Я что-то сделал? Ты злишься на меня?

— Нет, — отвечаю я, и в мою грудную клетку словно вонзается нож. — Я просто хотела попробовать не заниматься сексом так часто. Ну, знаешь, посмотреть, смогу ли я это сделать. Как личная цель или что-то в этом роде.

Его мышцы мгновенно расслабляются.

— Ты можешь сообщать мне, когда ты планируешь эти личные цели?

Я киваю.

— Хорошие новости, — говорю я, поднимаясь на цыпочки и обвивая его шею руками, — я выполнила ее.

Его губы изгибаются вверх, а руки опускаются к моей попке, сжимая и создавая сильное давление, словно это сексуальная магия. Он ведет меня обратно к дивану, и я откидываюсь на подушки, пульт впивается мне в лопатку. Я бросаю его на пол и чувствую, как вес подтянутого тела Ло давит на меня.

У меня перехватывает дыхание, и сердце замирает, когда я полностью заворожена его губами. Я пытаюсь приподняться, чтобы коснуться их своими, но он кладет ладонь мне на грудь, прижимая к дивану.

— Мне не нравится эта игра, — говорю я ему.

Его колени упираются по обе стороны от моих бедер, он оседлал меня, и из-за этого практически невозможно скатиться с дивана или добиться долгого, страстного поцелуя.

— Не нравится? — его брови поднимаются, а рука исчезает в тонкой хлопковой рубашке. Скользя по моей коже, он дразнит меня. Это порыв, который наполняет меня потребностью.

— Да, — вздыхаю я. Да? Это был правильный ответ?

— Похоже, ты здесь застряла, — говорит он.

Да. Я пытаюсь сосредоточиться, но его рука ползет вверх по моему животу в таком медленном, пьянящем темпе.

— Не будет никаких поцелуев? — шепчу я.

Он наклоняется, и его губы касаются моего затылка, а нос утыкается в меня. Я тихонько вскрикиваю, чувствуя, как внутри у меня все бурлит и пульсирует. Его язык скользит по моей нежной коже, и я вздрагиваю, мои конечности дрожат под ним.

Нечестно. Очень нечестно. Мне конец. Я испускаю хриплый, прерывистый вздох, а затем просовываю руку между нашими телами настолько, что могу положить ладонь на внешнюю сторону его брюк. Когда я начинаю тереть, он стонет мне в шею.

Ха! Я делаю еще один шаг вперед и просовываю руку под резинку его спортивных шорт, но поверх его обтягивающих компрессионных шорт, похожих на спандекс, которые большинство парней надевают, чтобы держать свои причиндалы на месте, когда они тренируются. Между моей ладонью и его членом остается совсем немного ткани.

Ло покачивает тазом, нежно посасывая мою шею, и через мгновение его губы переходят на мои, атакуя с лихорадочным голодом. Да. Боже, да.

Вместо того чтобы пошевелить рукой, я позволяю ему прижаться ко мне всем телом. Мои губы болят и набухают, а трусики начинают намокать. Когда я чувствую, как он твердеет, я резко выдыхаю и пытаюсь просунуть пальцы под его компрессионные шорты.

Но он кладет свою ладонь поверх моей руки, молча приказывая мне не отпускать ее.

Он целует медленнее, и его язык проникает в мой рот и выходит из него — лучший французский поцелуй во всем мире. Мне кажется, я могла бы заниматься этим вечно. Ну, не вечно. Рано или поздно мне понадобится разрядка, но прелюдия между нами никогда не была такой приятной. Теперь я наслаждаюсь предварительными ласками. Каждый момент что-то значит. Дело не только в кульминации.

Хотя что-то твердое, очень твердое, прямо внутри меня было бы просто идеально.

— Эй, оторвитесь друг от друга, — голос Райка пробуждает меня от блаженных мыслей. Мне в бок врезается подушка.

Ло приподнимает свое тело одной рукой — ровно настолько, чтобы оторвать свои губы от моих и показать, где именно побывала моя рука. В шортах Ло. На его члене.

Стоит ли мне посмотреть? Я бросаю взгляд на Райка, который возвышается над диваном. Мои локти раскаляются до красноватого оттенка. Райк скрещивает руки, на его лице появляется мрачное обвиняющее выражение.

— Диван — это общественное место.

— Мы не трахались, — опровергает Ло с полуулыбкой. — Спасибо за заботу, брат, — он помогает мне вытащить руку из его шорт, потому что я застыла в смущении.

— Еще десять минут, и ты мог бы, — замечает он. — Я, блять, правда хочу пойти. Все скамейки для жима, наверное, уже заняты, так что не мог бы поторопиться?

— Да, дай мне десять минут.

— Только не с ней, — говорит он. — Сейчас середина дня.

Дерьмо.

У Ло дергаются челюстные мышцы, и он поднимается на ноги.

— Десять минут наедине с собой, и мы идём.

Я закрываю раскрасневшееся лицо руками, наблюдая за ним сквозь щели между пальцами. Я не могу прикасаться к себе. Для других людей это не так опасно. Для меня же это может спровоцировать навязчивые идеи. Терять мысли и время на порно и мастурбацию — только не это. Я не хочу регрессировать, не с ребенком, живущим внутри меня.

Мне просто нужно... забыть о пульсации между бедер. Не думай о том, каково это — кончать, Лили. Думай о гадких мыслях. О непривлекательных вещах. Я смотрю на Райка, на его хмурое небритое лицо и общую задумчивость. Это почти убивает мое возбуждение. Почти.

Ло останавливается рядом с диваном, и его взгляд падает на меня.

— Ты пойдешь с нами, Лил.

— Нет-нет-нет, — говорю я. — Я иду с тобой, а не с ним, — я показываю пальцем на Райка, тем самым убирая руку-щит со своего лица.

Райк стонет.

— Правда, Кэллоуэй?

— Не в этом смысле «идешь», Лил, — говорит Ло с небольшой улыбкой, чтобы я не выглядела сексуально озабоченной уродиной. Он толкает меня коленом в плечо. — В спортзал, хорошо?²⁰

Я киваю, чувствуя нервный трепет в животе. Я могу продержаться. Я осознаю, что скрестила ноги. Мне все еще хочется чего-то очень-очень твердого. Не думай об этом. Правильно. Непривлекательные вещи. Райк Мэдоуз. Райк Мэдоуз.