— Ты всё время так со мной делал, — говорит она. — Прижимал меня к себе на кухне, играл со мной... — она улыбается воспоминаниям. — Мне это нравилось, даже когда мы не были вместе. Но сейчас это редкость, — её глаза танцуют по нашим телам. — Мне просто интересно, не боишься ли ты дразнить меня.
Я поднимаю её подбородок, чтобы она встретилась с моим взглядом.
— Если бы я боялся, я бы не делал этого сегодня.
— Но мы собираемся заняться сексом, — говорит она.
— Да? — я хмурюсь, не понимая, к чему она клонит.
— А это значит, ты не будешь флиртовать со мной, если только это не будет подразумевать секс. Потому что ты боишься меня.
Меня это злит.
— Ты можешь перестать так говорить? Я, блять, тебя не боюсь, Лил.
— Тогда ты боишься поощрить мою зависимость.
Я качаю головой. Всё, чего я хотел, это быть с ней полностью, целиком, без компромиссов. Но, возможно, в моем мозгу есть сигнал, который говорит: Не трогай её так. Не заставляй её возбуждаться ещё сильнее. Не искушай её. Только если она не может получить что-то большее после.
— Ты можешь справиться со мной? — спрашиваю я негромко.
— Я хочу начать пробовать, — говорит она, её грудь вздымается при этом заявлении. — Я хочу всё то, что у нас было, но без всего плохого.
Я никогда не был так влюблен в неё.
— Тогда я доверяю тебе остановиться самой.
Она многократно кивает.
— Я остановлюсь. Я смогу. Знаю, что смогу.
— Да?
Она улыбается. Я глубоко целую её и прижимаю наши руки к шкафу над её головой, её тело притягивается к моему в объятиях.
Когда она переводит дыхание, мой лоб прижимается к её лбу. Я тихо шепчу: — Я верю в тебя, любовь моя.
Такой цели я от неё никогда не слышал. Я позволю этому стремлению существовать и постараюсь помочь в его достижение.
Но сегодня мне просто хочется прижаться к ней, не оставляя места для колебаний или страхов. Я стаскиваю джинсы с её ног и снимаю свои.
Она просовывает руки под мою рубашку с томным взглядом.
— Можно я сниму с тебя майку?
— Тебе не нужно спрашивать, — говорю я.
Её губы приподнимаются, и она быстро поднимает ткань над моей головой. Её пальцы перебирают мои каштановые волосы.
— Ближе, — шепчет она.
Я хватаю её за ноги и притягиваю к себе, мой член между её ног. Ткань нашего нижнего белья мешает. Она держится за мои голые плечи, словно я уже начал входить в нее. Это единственный раз, когда я рад, что она грызет ногти. Иначе на мне уже были бы царапины.
Она прижимается ко мне так сильно, что у меня нет никаких шансов снять с неё майку с V-образным вырезом, если только не попросить её об этом, но я бы предпочел обнимать её так, как сейчас, чем чтобы она была полностью обнаженной.
Щека Лили покоится на моей груди и она шепчет: — Ближе.
Я посасываю основание её шеи, чем заслуживаю её хныканье и вздох. Её задница едва опирается на столешницу, поскольку большая часть её веса поддерживается моим телом. Если бы кто-то захотел разлучить нас, ему пришлось бы оторвать ее от меня.
На моих губах появляется ухмылка, когда я целую её в губы. Между нами накапливается тепло. Нервы на пределе еще до того, как я вхожу в неё.
— Ближе, — это всё, что она может сказать.
Почти.
Я снимаю свои боксеры и стаскиваю с неё трусики. Ее потребность во мне становится очевидна, когда мой взгляд падает между наших тел. Она извивается, словно ей ненавистно пустое пространство.
Её руки проникают под мои, а её прекрасные зеленые глаза не отрываются от моих янтарных. Мы переполнены эмоциями. Оба.
— Ближе, — вздыхает она.
И я хватаюсь за свой член и медленно ввожу его глубоко внутрь. Боже. Мои глаза почти закатываются обратно в голову.
Она вскрикивает: — Ло!
Я перемещаю наши сцепленные руки обратно на шкафчик над нами.
— Лил...
Прижимаюсь к ней, так сильно, что стон практически царапает моё горло. Наши тела слились воедино, она смотрит прямо в мою душу. Мне едва удается двигаться, не в состоянии отдалиться от неё.
Она целует меня первой, и моя улыбка исчезает в плотском желании. Я беру ее за затылок, мой язык раздвигает ее губы и проскальзывает мимо них. Уверенность Лили, во время секса, была потеряна на некоторое время. Приятно видеть, как она начинает возвращаться.
Я снова глубоко вхожу в неё, и она отстраняется, чтобы издать резкий стон. Никто нас не подслушивает. Когда начнутся съемки реалити-шоу, наша аудитория умножится, если мы не будем осторожны. В этот момент это не имеет значения.
Мы просто отпускаем ситуацию.
После того, как мы оба достигаем оргазма, я обнимаю её и убираю влажные волосы с её лица. В гостиной по телевизору показывают новогодний концерт, и слабые звуки теперь слышны в нашей тишине.
— Я люблю тебя, — говорю я ей. И хотя я часто говорю эти слова после секса, она всё равно сияет, когда они доходят до её ушей.
— Я тоже тебя люблю.
Как раз когда я собираюсь поцеловать её снова, входная дверь со скрипом открывается.
Роуз. Это должно быть Роуз. Она вернулась домой, чтобы не проводить ночь в номере с Коннором. Это глупое решение, учитывая, что он теперь живет в этом доме вместе с нами. У них даже общая спальня. Чем тогда отличается отель?
Глаза Лили расширяются от паники.
— О Боже!
Я стою на кухне. Абсолютно голый.
Хотя на Лили есть майка, её трусики валяются на полу вместе с остальной нашей одеждой. Я поднимаю её со стойки и ставлю ноги на пол.
Не знаю, почему я удивлен. У меня самая дерьмовая удача во всей вселенной. Сколько парней просыпаются в один прекрасный день, и им говорят, что они незаконнорожденные сыновья? Скольким их биологическая мать практически прямым текстом говорит: Слушай, я не хотела тебя, когда ты родился, и мне нет до тебя дела сейчас?
На меня уже столько раз ставили клеймо, что мне, наверное, стоит уже постоянно быть готовым, что это произойдет снова.
Я застегиваю брюки и поворачиваюсь к Лили, чтобы помочь застегнуть её джинсы.
— Нам пиздец, — шипит она.
— Ещё нет, — шепчу я. — Поправь волосы.
Она быстро пытается расправить беспорядочные пряди.
Дверь захлопывается, и когда я наклоняюсь, чтобы взять свою черную футболку, замечаю кожаные сапоги и длинные ноги, стоящие в арке между гостиной и кухней. Мои глаза поднимаются к её зеленой армейской куртке и светлым волосам.
— Дэйзи, — нерешительно говорю я и выдыхаю, радуясь, что это не Роуз.
Её зеленые глаза — опухшие и красные — мечутся между мной и Лили.
— Простите... я не хотела...
Она разворачивается и направляется обратно в гостиную.
— Подожди, — говорю я, спеша за Дэйзи с Лили рядом со мной. Поспешно надеваю рубашку и понимаю, что Дэйзи идёт к двери.
— Что случилось? — спрашивает Лили, в ее голосе звучит страх.
— Дэйзи, не уходи, — добавляю я, бегу вперед, перекрываю ей выход, прислоняясь спиной к двери и кладя руку на ручку.
А после осматриваю её черты. Но её безумно длинные волосы ниспадают на щеки и брови, скрывая выражение лица. Она проводит пальцами под глазами, вытирая слезы?
Мое лицо искажается.
— Ты плачешь?
— Всё в порядке, — вздыхает она. — Я просто собираюсь уйти. Не хотела вас прерывать.
Мышцы челюсти напрягаются. Она знает, что у нас был секс.
Замечательно.
И она собирается рассказать моему брату — потому что он всегда выпытывает информацию, а они, как ни странно, друзья.
Лили кладет руку на плечо Дэйзи.
— Что случилось? Я думала, ты проведешь ночь в доме Клео?
Я нахмуриваю брови.
— Клео?
Я пытаюсь найти в своих воспоминаниях образ подруги Дэйзи. Мне кажется, она тоже блондинка. Это всё, что я представляю.
— Она моя лучшая подруга, — бормочет Дэйзи и заправляет прядь волос за ухо. — Я просто... вечеринка была отстойной. Подумала, что смогу вернуться сюда и посмотреть с вами обратный отсчет на GBA5, а потом завалиться в гостевой комнате.
