Я ставлю стаканы на стойку и провожу рукой по ее волосам. Господи, я хочу войти в неё. Прямо сейчас. Но она игнорирует это движение и смотрит на этикетку на банке.

Холодный голос Роуз через динамик телефона прерывает мои мысли.

— Ты не должен отвечать на звонки Лили. У неё есть две руки.

— Да? Ну, одна из них занята, — отвечаю я.

Лили ставит банку между коленями и издает звучный стон со второй порцией арахисового масла. Проклятье. Мой член кричит, чтобы я отреагировал на этот звук. Я сопротивляюсь, но только потому, что одна из самых больших заноз в моей заднице всё ещё говорит по телефону.

— Надеюсь, вы не...

— Она ест, — уточняю я, хотя это изменится, как только я повешу трубку.

— Лорен, — огрызается Роуз.

— Она не отсасывает мне. Ради всего святого.

Брови Лили подпрыгивают, а глаза выпучиваются. Она беззвучно спрашивает: Что? Ее взгляд падает на молнию на моих джинсах, и она краснеет.

Я нажимаю на кнопку громкой связи, чтобы она могла слышать свою сестру. А потом расстёгиваю пуговицу на джинсах, от чего Лили разевает рот, будто я только что исполнил, блять, цирковой трюк.

Мне сложно не улыбнуться. Моя девушка просто очаровательна.

Роуз говорит: — Я просто хочу знать...

— Личные границы, — произношу я единственные слова, которые, кажется, никто не понимает, даже наши друзья и семья. Может быть, у Поппи и Сэма есть хорошие головы на плечах, раз они оба отказались подписывать свои права перед телевизионными продюсерами.

— Мы попросили оставить нас в покое, хотя бы в канун Нового года, а ты уже позвонила нам рекордные двадцать раз.

— И Лили не ответила на восемнадцать из моих звонков, — замечает Роуз.

— Ты умираешь? — спрашиваю я. — Пожалуйста, скажи мне, что ты умираешь или страдаешь от опасного для жизни недуга, а не звонишь, чтобы проверить, что мы делаем.

Лили шепчет мне: Будь добрее. Но она уже забыла про своё арахисовое масло, её пальцы вцепились в петельки для ремня, притягивая меня ближе.

Накрывая рукой динамик, я шепчу.

— Я сейчас добрее некуда. Я мог бы легко бросить трубку после того, как высказался.

Жду, что Роуз бросит гранату в динамик, но она молчит, непроизвольно отвечая мне.

Из меня вырывается беспокойный стон.

— Роуз.

Мы в порядке.

Лили выхватывает телефон из моей руки и вмешивается: — Ты на вечеринке. Разве ты не должна веселиться?

— Я на деловой вечеринке компании Кобальтов, — напомнила ей Роуз. — Веселье на таких мероприятиях никогда не стоит на повестке дня, — она делает паузу. — Но еда не так уж и ужасна.

Она колеблется, как будто ей есть что сказать. Может быть, она позвонила не для того, чтобы поворчать на нас, как обеспокоенный родитель.

Теперь я чувствую себя мудаком.

— В чём дело? — спрашивает Лили, чувствуя то же самое.

Я кладу ладони на столешницу, по обе стороны от Лили, всё ещё на голову выше ее, и она смотрит на меня, ожидая ответа сестры.

Вижу, как вздымается ее грудь, как желание появляется на её лице. Я просто хочу трахнуть своего лучшего друга. Поторопись, Роуз.

— Коннор забронировал номер на сегодня, — шепчет Роуз, как бы стараясь, чтобы окружающие не услышали. — Узнала, когда мы приехали.

Я провожу руками по бедрам Лили, её джинсы мягкие под моими ладонями. Подхожу ближе, чтобы мой член оказался прямо напротив того места, которое, как мне известно, уже мокрое. Господи. Я начинаю твердеть, готовый полностью войти в неё. Сегодня мы трахались уже дважды, но этот раз убивает меня куда больше, чем предыдущие.

Мне просто хочется услышать стоны Лили.

Её губы раздвигаются в тяжелом вздохе.

— Лили? — Роуз огрызается, лед возвращается в её голос.

Я убираю руки, чтобы она могла поговорить с сестрой, но не могу отступить. Облизываю губы и кладу ладони на шкафчик рядом с ее головой, наклоняясь к ней.

— Что... такого плохого в этом? — спрашивает Лили.

Она поднимает взгляд к потолку, чтобы сосредоточиться. Мои губы прижимаются к её шее, слегка, а затем сильнее. В её горле вовремя застревает звук, такой тихий, что сестра не слышит.

Рука Лили крепко сжимает мою талию, и когда я поднимаю на неё глаза, она одними губами говорит: Ты хочешь, чтобы нас поймали?

Нет.

Роуз и Райк — они не поймут. Всё, что они увидят, это список правил, которые нам дали, и подсчитают, сколько из них мы нарушили. Все остальное не будет иметь значения.

Я слышу, как Роуз громко вдыхает.

— Вчера я сделала грандиозное заявление о том, что готова заняться с ним сексом — просто чтобы заткнуть ему рот, — и теперь мне кажется, что он пытается проверить блефую я или нет.

Я могу решить эту проблему. Бросаю взгляд на телефон в руке Лили.

— Просто скажи Коннору, что ты передумала. Ему будет всё равно.

— Он выиграет, — говорит Роуз, как будто это самая глупая идея.

— И что?

Роуз рычит.

— Ты не поймешь.

Лили шепчет: Я разберусь.

Отлично. Потому что я не говорю на языке Роуз.

Лили прочищает горло.

— Поставь его в очень неудобное положение, и тогда он испугается, и вы оба выпутаетесь из этой ситуации.

Я практически чувствую, как Роуз качает головой.

— Поверь мне, ему никогда не бывает неудобно ни в каком положении.

— Как насчет того, чтобы просто кастрировать его? — говорю я. — Ты угрожаешь моим яйцам каждый день.

— Это потому, что они звенят около моей сестры, — огрызается Роуз. Ненавижу, когда она приводит веские доводы. — И ты имеешь полное право угрожать моим яйцеклеткам или фаллопиевым трубам. Имей в виду.

Я гримасничаю.

— Я и близко не приближусь к твоей вагине.

Роуз говорит рассеянно: — Я просто пытаюсь быть справедливой.

Лили напряженно думает, ее брови очаровательно сдвинуты.

— Не знаю, Роуз. Тебе возможно придётся проиграть этот бой. Я имею в виду... ты ведь не можешь пойти домой с другим парнем...

Лили позволяет этому ужасному варианту повиснуть в воздухе.

А ее сестра хранит полное молчание по этому вопросу.

— Роуз! — кричим мы с Лили.

— Я бы не стала ему изменять, — говорит Роуз. — Это отвратительно. Он просто смотрит на меня прямо сейчас, — её голос понижается. — Думаю, он может прочитать всё по выражению моего лица.

— Твоего лица стервы?

— Нет, — Роуз растягивает слово. — ...я напугана.

Я жалею о своих словах, как только слышу её откровенность. Это случается нечасто, особенно рядом со мной.

— Роуз, — говорю я, стараясь смягчить свой резкий голос. — Секс — дело серьезное, и тебе не стоит спать с Коннором, если ты боишься.

— Почему ты сейчас мил со мной?

— Я не знаю, — признаюсь я. Это кажется странным.

— Ну... мне это не нравится.

Я смотрю на телефон.

— Хорошо, потому что этого больше не повторится.

— Спасибо, — говорит она. Я не могу понять за что: за совет или за моё последнее заявление. — Он идет сюда... Я позвоню вам позже. Сег...

— Завтра, — заставляю я.

— Точно, — рассеянно говорит она. А потом первой бросает трубку.

Я кладу телефон Лили на столешницу, к кофейнику, подальше от нас.

— Больше никаких сестринских или братских перерывов.

Я объявляю это гребаным правилом. Райк звонил сегодня три раза, чтобы спросить, как у меня дела. Мой прошлый Новый год прошел в реабилитационном центре. Не то чтобы я собирался взять бутылку шампанского, потому что это день велит мне это сделать.

— Ты помнишь время до того, как мы были вместе? — спрашивает Лили, пока я расстегиваю пуговицы на её джинсах.

Я замираю.

— Ты имеешь в виду, когда я был пьяный в стельку?

— Нет, то есть... да, но я не это имела в виду.

Её кожа покрывается темно-красными пятнами.

Я переплетаю ее пальцы со своими.

— Я слушаю.

Ее плечи поднимаются с уверенностью, когда она начинает говорить.