Никто из нас даже не поприветствовал ее. Наверное, от неожиданности. Но и Рамиса молчит, а взгляд ее по-прежнему проникает насквозь.

Я до сих пор не могу сказать, как отношусь к ней. Она заставила меня снова пережить самые страшные годы. Стало ли мне легче после этого? Нет. Наоборот, вся боль всколыхнулась с новой силой. Но, пожалуй, наши разговоры были нужны, чтобы я, наконец, смогла принять собственную жизнь и себя саму. Иначе я могла до сих пор остаться в личном инферно. Продолжать топтаться на одном месте и постоянно оглядываться назад вместо того, чтобы начать жить и открыть сердце тем, кто находится со мной рядом.

Во взгляде Милены, устремленном на Рамису, я вижу откровенную неприязнь. Но дочери тоже было нужно встряхнуться, чтобы сейчас оказаться здесь, именно в этой точке среди множества вероятностей. Возможно, потому мы и испытываем к нашей гостье не самые теплые чувства, что она заставила пройти нас сквозь собственный мрак, увидеть и понять о себе то, от чего всегда прятались. Никто не любит критики. А уж когда она исходит от самих себя… Сложно чувствовать благодарность к тому, кто поставил тебя в позицию беспощадного судьи своей же жизни. Пусть разумом ты и понимаешь, что это было необходимо.

Рамиса не смотрит на меня, но я знаю, что ее легкая улыбка предназначена именно мне. А потом она переводит взгляд на Виталия, и ее лицо проясняется. Он — единственный, кто улыбается нашей гостье. Очень светлый человек, и я рада, что он любит мою дочь. Я оглядываюсь на Лу. Скорее всего, Милена была права, и Виталия готовили к встрече с Лу. Наверное, они даже были бы неплохой парой. Той, на которую хотят равняться — надежной светлой и очень правильной. Вот только Лу вряд ли бы раскрылась рядом с Виталием так, как сейчас. Ее озорной огонь смог найти только Тэйхирт. А Милена, думаю, не нашла бы счастья с Темным. Их брак был бы прочным удобным и подходящим. Они бы отлично работали в паре, понимали друг друга, но вряд ли это было бы что-то большее, чем просто привычка. Хотя это всего лишь мои предположения.

— Да, я тоже могу ошибаться, — на этот раз Рамиса смотрит мне прямо в глаза. — Именно поэтому действовать должны были вы, а не мы. Часто вы на уровне чувств понимали, как будет лучше. А наши выводы основывались только на логических рассуждениях.

— Кто вы такие? — Антон, прищурившись, смотрел на Рамису.

Отважный мальчик. А ради Мирославы способен перевернуть весь мир. Даже личный. Антон так до конца и не принял реальность магии. Жить в нашем мире для него было бы мучением. Но он не станет ограничивать будущую жену, хотя явно огорчится, если их дети унаследуют магические способности мамы.

— Дальние родственники людей этого мира, — улыбнулась Рамиса и перевела взгляд на жрецов.

— Я так и думал, — бесстрастно отозвался Тэйхирт, а глаза его стали совершенно непроницаемыми. — Экспериментаторы?

— Их потомки. Так же, как и вы.

— Вот только законные, а не побочные, — криво усмехнулся Темный.

Он никогда и не скрывал полное неприятие наших общих предков. Хотя кто в этом мире мог бы испытывать к ним теплые чувства?

— Мы пришли исправить то, что натворили предки, — сказала Рамиса.

— И чуть не натворили нового, — проворчал Антон.

— Мне бы не хотелось, чтобы по горстке представителей вы судили весь наш народ.

— Судя по тому, что пантеон богов фирхаши существует уже несколько столетий, вы здесь находитесь с очень давних времен, — Тэйхирт скрестил руки на груди. — Какие конкретно действия вы предпринимали, чтобы исправить вред, принесенный Экспериментаторами?

— Этот вопрос фирхаши задавали и вам — жрецам, — Рамиса снова улыбнулась, вглядываясь в Темного. — Согласитесь, что ваши действия фирхаши тоже не всегда воспринимали так, как вам бы хотелось.

Она помолчала, словно выясняя реакцию на свои слова, потом продолжила:

— Да, мы находимся здесь уже очень долго. Наш мир взял на себя обязательство вернуть вашему все, что забрали Экспериментаторы. Те, кто возвратился от вас, изначально представили нам ситуацию совсем иначе. Они считались выдающимися учеными, и им долгое время верили. Пока не начали всплывать нестыковки в их рассказах. Тогда информацию стали проверять. Включая считку памяти участников экспедиции. После этого раскол пошел и в нашем мире. Поскольку многие считали неправильным подвергать уважаемых ученых таким проверкам.

Антон хмыкнул, но никто не произнес ни слова.

— Только когда вся информация о произошедшем у вас была обнародована, распри стихли. Потому что действия Экспериментаторов оказались настоящим преступлением, и им даже недавние защитники не нашли оправдания.

— Но ваш гуманный народ, конечно же, просто пожурил их? — фыркнул Антон. А я невольно улыбнулась. Все-таки они с Мирой похожи. Потому что в голове моей дочери явно пронеслись те же мысли, хотя она только молча покусывала губы. Надеюсь, что пережитое в нашем мире научит этих двоих уступать друг другу. Дров точно наломают немало — оба сильные и упрямые личности, но они уже оценили то, что имеют. Я хочу в это верить.

— Нет, — спокойно ответила Рамиса. — После сбора всей информации они были уничтожены.

— Жестко у вас, — неопределенно протянула Милена.

— Осуждаешь смертную казнь? — спросила Рамиса, но девушка лишь пожала плечами в ответ.

— Все справедливо, — кивнул Виталий.

— Только их гибель вряд ли уже могла как-то помочь нашему миру, — услышала я голос Дэсмиша. В животе тут же шевельнулись затихшие с приходом Рамисы малыши. А я почему-то никак не могла сосредоточиться на том, что рассказывала наша гостья. Мне интереснее было наблюдать за реакцией на ее слова моей семьи. Само слово — семья — уже грело сердце. Мы все вместе, мы живы и здоровы. Какое теперь может быть дело до древних разрушителей нашего мира? Тем более что они все-таки понесли заслуженное наказание.

Но остальные слушали Рамису очень внимательно. Дэсмиш — спокойно, Тэйхирт — нахмурившись. Лу ласково поглаживала мужа по руке, прижавшись к его плечу, и лицо Темного расслаблялось, когда он взглядывал на нее. Милена кривила губы, но в целом держалась почти безразлично, Мирослава пытливо осматривала окружающих, как и я. Антон решительно сверкал глазами, Виталий молча прижимал к себе Милену.

— Какие же у вас были цели? — спросил Дэсмиш, и его вопрос выдернул меня из собственных размышлений.

— Вернуть фирхаши магию мечтаний. Изолировать Бездну.

— Что именно вы сделали для этого? — все-таки не выдержала Мирослава.

— Направляли вас, — Рамиса проигнорировала смешки. — Работали с вероятностями, искали тот путь, который действительно вернет миру его мощь. Просчитывали, как лучше и легче это сделать.

— Нура тоже вы направляли? — поинтересовался Тэйхирт.

— Нет. Нур контактировал непосредственно с Бездной.

— У меня создалось впечатление, — сказала Милена, и от ее голоса веяло холодом, — что вы преследуете какие-то свои личные цели, а мы что-то вроде фишек в вашей игре.

— Правильное впечатление, — невозмутимо отозвалась Рамиса. — Нашей личной целью является вернуть долг за своих предков. И — да, мы использовали вас. Но ведь это ваш мир, и жить в нем тоже вам. Идеального и безболезненного пути просто не было. Мы не нашли такого. Но старались минимизировать количество тех, кто может пострадать от этих перемен.

— Ри, которая удивительным образом не сошла с ума от своей жуткой жизни, — Милена перечисляла, загибая пальцы. — Кирилл, который искал и никак не мог ее найти. Родители Лу, у которых забрали жизни. Сама Лу, которую чуть не убили свои же. Мы с Мирой, наконец! У нас была нормальная жизнь только потому, что Тамила уничтожила собственную! Дэсмиш, Тамила, Эри… И еще те, про кого мы не знаем…

— А могли быть все, — бесстрастно ответила Рамиса. — Если бы все шло своим чередом, без нашего вмешательства, этого мира уже бы не было.

— Из Экспериментаторов — в великие Спасители, — насмешливо прошептал Антон. Все-таки не рискнул высказаться в полный голос.