— Касьян!

Мужчина только ускорил шаг.

— Почему ты, чёрт тебя возьми, молчал и ничего мне не говорил? — продолжала надрываться она, распугивая своими криками вьющихся над песчаным пляжем птиц. — Это что, было так сложно, хотя бы словом намекнуть мне, какая задница нас ожидает?! Почему?

— А что, разве я был должен? — не выдержав и развернувшись к ней, с трудноопределимым выражением лица спросил Касьян. — В самом деле?

Его явно задевали её слова, причём больше, чем он хотел это показывать. В несколько шагов преодолев расстояние до неё, он словно хотел встряхнуть девушку за плечи, но остановился и понизил голос. Однако ветер исправно донёс его слова до меня:

— Не припомню, чтобы обещал рассказывать тебе забавные факты из своей жизни, Лизавета.

Не растерявшись, она шагнула вперёд, стирая скромное пространство между ними окончательно и заставляя его шокировано замолчать.

— И ты называешь это забавным? Нас едва не съели живьём, пытались утопить два раза, закапывали в песок, насылали призраков и втянули во всю эту околоподводную бесовщину, а для тебя это всего лишь «забавно»? Да что с тобой не так, чокнутый ты индюк? — под конец тирады вновь разозлившись, девушка бросилась на него с кулаками, но Касьян ловко перехватил её за запястья.

Он был сосредоточен и хмур.

— Как видишь, я отнюдь не улыбаюсь. Идём домой, поговорим в кои-то веки без притворства. И, Лизавета, — бросив в мою сторону внимательный взгляд, он взял спутницу за локоть и повлёк за собой, — веди себя тише. Ты ведь не хочешь, чтобы к нам наведалась в гости толпа с факелами и вилами, дорогая?

Оглядываясь на меня, странная парочка поспешила прочь, ни на миг не переставая препираться. По светлому песку за ними потянулись цепочки из тёмных следов, как если бы их сопровождало нечто невидимое.

Понимая, вряд ли перенеслась в это место случайно, я тоже поторопилась следом.

Упустить шанс избавиться от фатальной привязанности к Нику было нельзя.

— Подождите! Мне нужна ваша помощь, пожалуйста!

— Вот, лови и оставь нас в покое, девочка. Помни: ты никого здесь не видела, — приостановившись, Касьян кинул мне серебряную монетку с чеканным изображением кракена, и я механически её поймала. Что-что, но за попрошайку меня принимали впервые.

Права была Лизавета. Чокнутый индюк.

— Но мне не нужны деньги.

Кинув монетку в море, моментально забравшее подношение, я ощутила, как мимо меня пронеслось нечто, с писком и визгом окунаясь в волны. Вероятно, блестящее серебро заинтересовало то, что кружило вокруг нас по песку, оставаясь невидимым даже моему взору. Я напряглась, пытаясь подсчитать количество незримых существ по следам. Раз, два, три…

— Не обращайте внимания. Это чайки, — не очень убедительно заверила меня Лизавета, отмахиваясь от закатившего глаза спутника и делая шаг ко мне. — Что вы там говорили?

— Вы ведьма? Мне нужен артефакт или зелье с определёнными свойствами, — решила зайти издалека я. — Что-то, что имеет возможность влиять на чувства или же память.

Пара переглянулась. Мужчина предостерегающе покачал головой, но девушка и бровью не повела. В её взгляде проскочило что-то, отдалённо похожее на сочувствие.

— Ведьма из меня совсем никудышная, но мой спутник талантливый артефактор и любит эксперименты. Скажи ведь, княже? — отозвалась она, не без ехидства косясь на помрачневшего спутника и ударяя его острым локтем по рёбрам.

— Какой уж есть, — натянув на лицо фальшивую улыбку, нехотя согласился он. Судя по выражению, в гробу он видел помощь кому-то этим утром, но воспитание не позволяло отказать ему прямо. И Лизавета это знала, подставляя его и тем самым оказывая услугу мне.

Чуть поодаль от нас взвилась в воздух вспугнутая кем-то стая чаек и раздался вопль «бесы, не троньте рыбу!». Это был недавно встреченный мной рыбак, размахивающий снастями и словно пытающийся поймать ими кого-то невидимого. Засуетившись, девушка поспешно извинилась и оставила нас двоих со своим спутником, бросившись старику на подмогу.

— Жизнь у моря сводит с ума, — с досадой наблюдая за ними, пояснил Касьян, перехватив мой вопрошающий взгляд. Наверное, будь у меня время, я бы даже задержалась, чтобы понять, что за безобразие в этих местах творилось. — Так кто вы и что вам нужно?

Решив не увиливать, ведь он производил впечатление человека просвещённого, я на пару мгновений скинула с себя морок, являя истинный облик. Махнула гибким хвостом, привлекая внимание к моей главной проблеме и проклятию, и снова спряталась под личиной.

— Меня зовут по-разному, но в основном в мирах кличут Ехидной.

Касьян выглядел ошеломлённым, однако быстро взял себя в руки и сощурился. Засунул руки в карманы брюк, обошёл меня по кругу, коротко хмыкнул.

— Хранительница из детских сказок, значит. Вот уж не думал, что повстречаю однажды такую знаменитость, — едко протянул он, сменившись в настроении. Если раньше ему просто хотелось уйти, то теперь в нём читались гораздо более глубокие эмоции. Интерес, недоверие, негодование и азарт мешались в его взгляде, на дне которого словно угольки тлела застарелая злость. — Чем обязаны счастью лицезреть вас, о темнейшая?

Не такой реакции я от него ожидала. Это был не первый человек, к которому я обратилась, но ещё никто не воспринимал всё так… Прохладно. Эмоции, которые он испытывал, были связаны отнюдь не с моим появлением, а скорее просто были им потревожены.

— Нужно средство, способное избавить меня от сильной любви, — просто ответила я, ощущая в груди неприятное жжение от этого слова. Эффект предыдущего зелья, что мне предложили, ещё до конца не прошёл, и каждая мысль о Нике приносила боль. В уголках глаз предательски защипало, мои чувства будто не хотели умирать, раз за разом беря контроль.

Налетевший порыв ветра остудил мои слёзы и взъерошил кудрявые волосы артефактора, который не выдержал и издал короткий смешок. Интерес в его тёмных глазах погас, сменившись на холодную и безразличную тьму.

— Кто бы мог подумать… Великая Хранительница, которой пугают всех с детства, на самом деле несчастная и непонятая душа, что мучается от тёплых чувств, бедняжка, — с сарказмом произнёс Касьян, смотря на меня без страха, как обречённый на казнь взирает на толпу у эшафота. — Ну проходите, госпожа, располагайтесь, я уверен, ваша проблема самая жизненноважная и требующая незамедлительного решения здесь и сейчас.

В каждом его резком слове сквозила безысходность. Я почему-то подумала, что вряд ли его Лизавета когда-нибудь слышала нечто подобное. С ней он трагично вздыхал, закатывал глаза, иронизировал и спорил до хрипоты, но был неизменно на её стороне.

И от этого стало ещё обиднее. Ведь у меня тоже был тот, кто, несмотря на временами трудный характер, старался быть со мной лучше. Только я не могла ответить ему тем же.

— Смотри, — лёгким касанием развернув меня в сторону девушки, уставшей гоняться за невидимыми созданиями и помогавшей рыбаку сохранить остатки улова, уже серьёзно сказал Касьян. — Это Лиза. Она нездешняя, попала сюда, минуя Ведьмины круги и почти неделю выживала в порту, не зная ни языка, ни образа жизни местных. Если бы не я, она бы там и погибла. Отчаянно рвётся домой и, уверен, никогда не привыкнет к этому миру. Её беда незначительнее твоей?

Примерно понимая, к чему подводились его слова, я молча покачала головой. Он продолжил:

— Рядом с ней Евпатий. Нищий старик, живущий только за счёт того, что поймает в море. У него тут неподалёку хибара с прохудившейся крышей, хочешь взглянуть? Жалкое зрелище.

Я предлагал ему деньги, предлагал работу, но он не ищет чьей-то помощи или жалости, упрямец. Всё, что он делает, это каждое утро идёт ловить рыбу, а потом продаёт её за пару медяшек, чтобы хватило на хлеб. Семья давно покинула его. Эта жизнь менее тяжела, чем твоя?

Я подняла руку, пытаясь прервать его монолог. Весь запал Касьяна иссяк, его вспыхнувшая злость исчезла, оставив в нём грусть и какую-то обречённость.