— Сейчас мне уже лучше, — говорит Зак, хватая меня за руку. — Пойдем со мной. — Ошеломленная, я следую за ним, когда он начинает тащить меня к пожарному выходу, распахивает дверь и выводит в цветущий сад.

Уже поздно, и небо окрашено в темно-синий цвет. Зак ведет меня через сад, протаскивая между рядами идеально подстриженных живых изгородей и кустов, усыпанных глянцевыми листьями и ароматными цветами. Птицы щебечут красивые мелодии. Кто-то установил гирлянды в листве, и они мерцают, пока мы пробираемся сквозь растения.

Я поднимаю взгляд на Зака. Его челюсть сжата, а глаза горят огнем. Я не совсем понимаю, что происходит.

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я.

— Туда, где уединенно, — бормочет он, крепче сжимая мои пальцы.

Я торможу, зарываясь каблуками в идеально подстриженную траву.

— Мне не нравится, когда меня тащат, — предупреждаю я.

— Тебе понравится то, что будет потом, — категорично обещает он, увлекая меня за большой топиарий в форме сердца, в маленькую нишу, скрытую свисающими лианами.

Я оглядываюсь. Зак привел меня в потайное место; тайный уголок у садовой стены, затененный кустами и зеленью. Единственный фонарь раскачивается над нашими головами, освещая пространство вокруг.

Я впечатлена. Даже если бы кто-то забрел в сад, я сомневаюсь, что он смог бы найти нас здесь.

— Мы займемся сексом? — уточняю я.

— Да, — говорит Зак и прижимает меня к стене, без предисловий задирая шелковистый подол платья.

Слава Богу.

Моя голова откидывается на прохладный замшелый кирпич, когда Зак прижимает наши губы друг к другу. Это грязный поцелуй, полный укусов, и после джентльменской нежности Джоша это как раз то, что мне нужно. Прохладный вечер исчезает в горячей красной дымке; тела соприкасаются, губы прижимаются друг к другу.

Рука Зака скользит вверх по моему гладкому бедру и обхватывает промежность.

— Черт. Куда делись твои трусики? — бормочет он что-то у моей щеки.

— Они у Джоша.

— Придурок, — бормочет он, скользя своими толстыми пальцами по горячим, влажным складочкам. — Боже, ты насквозь промокла. Бусины все еще в тебе?

Я киваю, затаив дыхание и прижимаясь головой к его плечу, извиваясь на его руке. Зак тихо ворчит в знак одобрения, прикусывая мою нижнюю губу. Он погружает в меня пальцы и аккуратно извлекает первую бусину. Когда Зак дергает за нее, вся нить движется глубоко внутри меня. Я задыхаюсь, впиваясь ногтями в его руки, пока он медленно вынимает бусину. Горячий, гладкий металл скользит по моей точке G, стимулируя чувствительные нервные окончания. Я так долго была на взводе, что даже этого маленького прикосновения достаточно, чтобы кончить. Я чувствую, как поджимаются пальцы на ногах и напрягаются бедра, когда я содрогаюсь от внезапной острой кульминации.

— Хорошая девочка, — выдыхает Зак, выворачивая запястье, чтобы я могла еще сильнее потереться о его ладонь. — Хорошая, хорошая девочка.

Жар вспыхивает у меня в животе, пока я беспомощно трусь о его руку, чтобы добиться нужного мне давления. Зак осторожно вытаскивает бусины, одну за другой. В конце концов, я приваливаюсь к стене, обливаясь потом и пыхтя, а у него в пальцах оказывается вся цепочка бусин. Я разинув рот наблюдаю, как он засовывает их, мокрые, в карман своего костюма.

— Я помою их позже, — говорит Зак, пожимая плечами, обхватывая меня рукой за талию и приподнимая. Я, естественно, сжимаю ноги вместе, но он хватает меня за оба бедра и разводит их в стороны, чтобы я обхватила его за талию. — Открой.

— Не указывай мне, что делать, — огрызаюсь я, возясь с молнией на его брюках. Ему требуется полсекунды, чтобы высвободить свою пульсирующую эрекцию, выровняться и войти в меня. Я сдерживаю крик удовольствия, когда он глубоко погружается в меня.

Ох. Боже. Хорошо. Вот так. То, что мне нужно. Впервые за сегодняшний день я чувствую, как расслабляется все тело. Будто зуд глубоко внутри меня наконец-то почесали.

Зак стонет, прижимаясь своей шершавой щекой к моей, и замирает на секунду, давая мне привыкнуть к ощущениям.

— Порядок?

Я киваю, и Зак отводит бедра. Затем врезается в меня. Мой рот приоткрывается, когда он делает это снова. Снова. Снова. Снова. Он толкается в меня, горячо и небрежно, дрожь сотрясает его тело с каждым толчком. Его глаза плотно закрыты, как будто ему невыносимо смотреть на меня. Я наблюдаю за ним туманным взглядом, пока удовольствие пронизывает меня насквозь.

Я не привыкла к такому Заку. Обычно ему нравится дразнить. Сводить с ума своим ртом и пальцами, пока я практически не начинаю его умолять. Но сейчас, похоже, он в бешенстве. Его рука сжимает мои волосы в кулак, теребя их, растрепывая тщательно уложенные локоны.

— Если бы мне было не плевать на прическу, — выдыхаю я, — у тебя были бы проблемы.

Зак ничего не говорит, снова погружаясь в меня. Мое тело содрогается, по нему пробегает дрожь, и я использую ноги, чтобы притянуть Зака ближе. Мне нужно, чтобы он был ближе. Чтобы каждая частичка нас соприкасалась. Чтобы он был внутри меня. Моя киска такая чувствительная и болезненная, что это почти причиняет боль. Я прижимаюсь к Заку, отчаянно нуждаясь в давлении, несмотря на боль. Я ничего не могу с собой поделать. Мне это нужно. Я насквозь мокрая и постепенно становлюсь все более и более безумной по мере того, как давление внутри меня нарастает.

— Боже, — бормочу я. — Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста.

— Что «пожалуйста»? — Зак двигает бедрами, задевая чувствительную точку внутри. Влага стекает по моим бедрам, и я сдерживаю тихий стон, яростно двигая бедрам. Я так близко.

— Больше, — выдыхаю я, и Зак быстро подчиняется. Потянув вниз вырез платья, он начинает массировать грудь. Я выгибаюсь, отголоски удовольствия проносятся сквозь меня и сжимают внутренности. Зак рычит, опускает голову и втягивает в рот одну твердеющую вершинку. Горячий влажный язык скользит по чувствительной коже, и я вздрагиваю всем телом. Холодный ночной воздух обдувает грудь, вызывая покалывание.

И все же этого недостаточно. Я опускаю руку между нашими телами, скользя ею по своему животу. Зак хватает ее и прижимает к стене.

— Нет, — рычит он.

— Если ты не хочешь прикасаться ко мне, это сделаю я.

Зак наклоняется вперед и проводит языком по моей шее, освобождает запястье и просовывает руку мне между ног, не останавливая движений бедрами. Я задыхаюсь, мое тело дергается, когда мозолистый палец соприкасается со сладким местечком.

— Ох. Боже. Зак. — Я откидываю голову назад, прислоняясь к стене. — Зак.

Его бедра прижимаются к моим.

— Не надо, — бормочет Зак. — Не произноси моего имени.

Я кусаю его за ухо, достаточно сильно, чтобы он вздрогнул.

— Я буду говорить все, что мне, черт возьми, вздумается. — Я снова кусаю его, сильно впиваясь зубами в мочку уха.

Он стонет, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи.

— Ты такая… — он замолкает.

— Да, — признаю я. — Такая.

Его хватка на мне усиливается. Зак врезается в меня снова и снова, трахая так сильно, что белые звезды вспыхивают у меня перед глазами, и удовольствие сотрясает все тело. Я так увлечена, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что моей шеи касается что-то теплое и влажное.

Он плачет?

— Зак. — Я отстраняюсь, мое зрение затуманено. — Эй. Эй. Ты в порядке?

Он кивает мне в шею.

— Посмотри на меня, — требую я, но он не слушается. Я чувствую напряжение, исходящее от него волнами. Его мускулы напряжены и тверды. Он снова толкается в меня, и я задыхаюсь, извиваясь. Я чувствую, как внутри меня нарастает освобождение, словно волна, готовая поглотить меня целиком.

— Зак. Боже. Я сейчас…

Он прижимается своим лбом к моему и запечатывает наши рты поцелуем, заглушая мои крики, когда давление достигает пика, и я кончаю.

На этот раз кульминация не быстрая и резкая, а мягкая и опьяняющая, словно прилив тепла, который становится все горячее и сильнее по мере того, как проходит сквозь меня. Я стону, когда сад, звезды, лунный свет и мягкое сияние фонаря исчезают, превращаясь лишь в шум. Тепло проникает под мою кожу, растекается по венам и обжигает внутренности.