— Что ты делаешь? — спрашивает Лейла, вставая.

— Делаю так, чтобы тебе было удобнее. Я подумал, что было бы неплохо сымитировать романтический ужин в ресторане, но тебе это явно не нравится.

— Дело не в том, что мне это не нравится! — быстро говорит она. — Я просто… это кажется таким…

— Ненастоящим? — весело переспрашивает Зак. — Напряженным? Вынужденным?

Лейла колеблется.

— Неестественным, — говорит она в конце концов. — Мне трудно расслабиться, когда вы ведете себя так официально. Из-за этого я чувствую себя так, словно меня осуждают. Но это не значит, что мы должны останавливаться.

— Тот, кого не волнует, комфортно тебе или нет, — дерьмовый кавалер, — говорю я ей, садясь на диван и похлопывая по месту рядом с собой. — Все в порядке. Давай. Садись и ешь.

Ее плечи опускаются от облегчения.

— Спасибо, — бормочет она, усаживаясь на диван между мной и Заком. Я передаю ей напиток, и Зак притягивает Лейлу к себе. Я чувствую, как ее напряженное тело расслабляется, когда она наконец-то уютно устраивается между нами.

— Ладно. — Она делает глубокий вдох. — Что теперь?

Лейла

Джош передает мне мою тарелку.

— Мы получше узнаем друг друга.

Мое сердце тут же замирает.

— Я уже знаю вас.

— Но не все. — Его темные глаза вспыхивают, встречаясь с моими. — Есть много вещей, которых я о тебе не знаю. Ты не особо разговорчивая.

Я сглатываю, снова опуская взгляд в свою тарелку.

— Может, мне так нравится.

— На свиданиях люди разговаривают, Лейла. В этом-то и смысл.

Я вздыхаю, ковыряясь в своей лазанье.

— Тогда ладно. Спроси меня о чем-нибудь.

Он замолкает на несколько секунд. Я крепче сжимаю вилку, молясь, чтобы он не спросил ничего неловкого.

Я не ожидала, что буду так нервничать на этом свидании. После того недавнего я надеялась, что буду более расслаблена, но такое чувство, что я вернулась к тому, с чего начинала. Джош и Зак сняли свои пиджаки и галстуки, и выглядят очень аппетитно с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами. Зак потягивается рядом со мной, бесцеремонно обнимая меня одной рукой, и мое сердце начинает биться еще сильнее.

— Как ты оказалась в сфере дизайна одежды? — спрашивает Джош.

Я расслабляюсь. С этим все просто.

— Ладно. Все началось с того, что я была на стипендии. «Emery High» — то место, где Люк был моим учителем, — это частная академия. Мои родители не могли позволить себе оплачивать мое обучение, но я получила стипендию. — Я откусываю кусочек лазаньи, быстро пережевывая. — Проблема была в том, что вся униформа стоила в общей сложности около двух тысяч фунтов. Я брала подержанные вещи из «потерянного имущества» и пыталась подогнать их под себя. Обрезала подолы, зашивала дыры и все такое. Но как бы хорошо я ни шила, одежда все равно выглядела изношенной. В классе я выделялась словно белая ворона. Быть «Бедным Ребенком» было не так уж весело.

— Пафосные снобы, — бормочет Зак, пытаясь стащить немного плавленого сыра с моей тарелки.

Я отталкиваю его и улыбаюсь, когда он целует меня в щеку в знак извинения.

— В то время я работала в торговом центре, в отделе нижнего белья. В качестве рождественского подарка они предоставили всем сотрудникам магазина бонус. А в скидочном отделе я увидела тот самый пуш-ап. Он был ярко-розовым с ярко-оранжевыми кружевами. Мне показалось, что он очень сексуальный, поэтому я купила его и надела в школу на следующий день. И я почувствовала себя… уверенной. Красивой. Под моей уродливой, залатанной одеждой на мне было что-то особенное. — Я пожимаю плечами. — Я хотела, чтобы другие почувствовали то же самое. Поэтому я записалась на курсы для начинающих по текстилю и дизайну, поступила в Лондонскую школу моды на второй курс, а остальное уже история.

Джош слегка улыбается.

— Ты распланировала всю свою жизнь, когда тебе было шестнадцать?

— Ты удивлен?

— Ни капельки. — Он накалывает кусочек помидора. — Твои родители, должно быть, гордятся тобой.

— Думаю, они немного смущены тем, что я ходила в такую модную школу и вышла оттуда с твердым намерением продавать нижнее белье, но они поддерживают меня. Я нечасто их вижу.

— Вы не близки?

— У меня просто… нет времени. Я даже не помню, когда в последний раз брала выходной.

— Ты должна их увидеть, — тихо говорит Джош. — Держу пари, они скучают по тебе.

Я бросаю на него взгляд.

— А как насчет тебя? Как твоя семья относится к тому, что ты рассказываешь о наручниках и сквирте в Интернете?

— Мой брат считает, что это забавно. Мой папа… — он на мгновение замолкает, его лицо омрачается. — Он…

— Полный придурок, — подсказывает Зак.

Джош кивает.

— Он неоднократно сообщал мне, что иметь сына, который ведет колонку психологической помощи, очень неловко. Но меня не волнует его мнение. Он ужасный человек.

Отстой.

— А твоя мама? — спрашиваю я, несмотря на то, что боюсь продолжать.

Джош ничего не отвечает, перекатывая стакан с водой между пальцами. Может, я и отстала в социальном плане, но знаю, как понять намек, поэтому поворачиваюсь к Заку.

— Что насчет твоих родителей?

— Они не возражают, что я веду подкаст, — радостно говорит он. — Думаю, им все еще немного грустно, что я не играю в регби. Это была моя детская мечта. Они были так же расстроены, как и я, когда я повредил колено.

— Тебе пришлось делать операцию?

— О, ай. — Он задирает штанину своих праздничных брюк, показывая мне длинный шрам, пересекающий переднюю часть его колена.

Я провожу пальцем по приподнятой коже.

— Жаль, что я не видела, как ты играешь в регби.

— А я рад, любовь моя. Тогда я был придурком.

— Ты и сейчас придурок, — ласково говорю я. — Все еще болит?

Он улыбается, но это не отражается на его глазах.

— Все нормально.

— Иногда оно перестает нормально функционировать, — сухо говорит Джош. — Я постоянно говорю ему, чтобы он сходил на осмотр, но Зак не слушает.

— Ненавижу больницы, — бормочет Зак. — Все нормально.

Я прислоняюсь к его боку.

— Мне жаль, что тебе пришлось прекратить играть. Это, должно быть, было ужасно.

Он выглядит жалко.

— Так и было. Иногда я даже сам удивляюсь своей храбрости и стойкости. Может, лучше поцелуешь меня?

— Думаю, у меня нет другого выхода, — вздыхаю я, ставя тарелку на стол. — Ты же мой парень. Иди сюда.

— Замечательно, — бормочет Зак, опуская штанину и грубо притягивая мой рот к своему.

Я крепко целую Зака в ответ, тая в его объятиях. Трудно представить, что всего неделю назад я думала, что мне не нравятся поцелуи. Кажется, что я могла бы целовать Джоша и Зака весь день напролет и не насытиться. Когда Зак нежно приоткрывает мой рот и наши языки встречаются, я чувствую, как по мне разливается тепло и сжимается нутро.

Внезапно я чувствую еще один горячий рот на своей шее. Я задыхаюсь, когда Джош прижимается ко мне сзади, оставляя дорожку мягких поцелуев и посасываний на моем горле. Все мое тело немедленно приходит в возбуждение. Если поцелуй с одним парнем — это горячо, то поцелуй с двумя мужчинами, зажимающими тебя между собой — это практически мгновенный оргазм. Я с трудом сдерживаю дрожь, когда Джош проводит горячую линию из поцелуев по моему горлу. Я уже чувствую, как мое нижнее белье становится влажным по мере того, как внутри меня нарастает возбуждение. Начинает кружиться голова. Не хватает воздуха.

— Лейла, — бормочет Джош мне в кожу.

Я вслепую поворачиваюсь к нему лицом, и наши губы сталкиваются друг с другом. Он резко выдыхает, затем крепко целует меня. Мы впиваемся друг в друга. С другой стороны Зак обхватывает мои бедра. Я вздрагиваю, когда его большие пальцы скользят под подол моей рубашки, отчего по коже пробегают мурашки. Я выгибаюсь ему навстречу. Зак понимает намек и поднимает руку, чтобы обхватить одну из моих грудей своей большой ладонью. Я начинаю слегка задыхаться, когда Джош касается моего лица, целуя меня еще глубже. Наши губы соприкасаются, медленно и чувственно, потягивая друг друга, пока рука Зака поднимается по моей груди. Когда его большой палец, наконец, проводит по моему напряженному соску, я не могу сдержать вырывающийся из меня стон, все мое тело начинает дрожать.