Задумчиво поглаживаю потрескавшееся дерево. Царапаю облупившуюся красную краску ногтем.

Руки подрагивают. От предвкушения, а в груди разрастается странное волнение, когда слышу тяжелые шаги.

— Оу, парни, я ослеп, — кашляет незнакомый мужчина мне в лицо, едва распахивается дверь. — Девушка, что там по маме и зятю?

— Забронировано, — хмыкаю в ответ и протискиваясь между дверным косяком и застрявшей в ней тушей. — Как дела? Стартуем через час.

Окидываю взглядом просторное помещение, в котором с трудом помещаются четверо подростков, две девочки-гримера. И группа, про которую я только слышала, но никогда не видела воочию.

— Принцесса, твой муж боится, что прыщик на жопке вскочит, — хихикает Лева, тряся над лицом сидящего Олега пушистой кистью.

Низкая девушка в повязке с бантом страдальчески закатывает глаза. По лицу видно — еще чуть-чуть, и она сама всем кисточки по стратегическим местам распределит равномерно.

Все, кроме нее застывают и, не сговариваясь, молча пялятся на меня. Нервненько. Чувствую себя, как на экзамене. Коленки внезапно дрожат и подкашиваются, а в горле пересыхает.

— Зыркалки прикрыли, — рявкает Олег и выдергивает из рук потерявшего равновесия Левы кисточку. — Лен, пойдем отсюда.

— А грим? — кашляю, глядя на пышащего паром и пахнущего пудрой Олега.

— Мы закончили, — зевает девочка в повязке и внезапно ловко толкает на стул Леву. — Теперь вы.

— Стоп! Мы так не договаривались! — пищит нам в спину Лева, пытаясь вырваться из цепких лапок гримера, пока Олег хватает меня за руку и тянет на выход.

Едва поспеваю за ним. Как вихрь, едва не сбивает с ног.

Приятно до чертиков.

— Ничего не знаю, Марина сказала всех, — долетает обрывок фразы вместе с дружным раздавшимся хохотом.

Сердце грохочет в груди, когда понимаю, что Олег тянет меня не в зал, а дальше. Куда-то в сеть витиеватых коридоров. Мимо лифтов, к какому-то непонятному чулану.

— А мы куда? — не успеваю пискнуть, как оказываюсь прижатой лопатками к холодной кирпичной стене.

Грохот двери ударяет ярко, четко в центр возбуждения. Олег подхватывает меня под бедра и жадно сжимает незащищенную ничем кожу. Изумрудные радужки сияют в тусклом свете лампочки накаливания, а горячее дыхание обжигает истерзанные поцелуями губы.

— Смажешь грим, — прикрыв веки от удовольствия, закидываю руки на твердую шею.

Олег дразнит. Царапает зубами губы, пробует кончиком языка. Затем забирается под платье и по варварски сминает пульсирующую промежность. Ловлю мятный стон, покусывая жесткий рот и таю во властных прикосновениях.

— Молчать, женщина, — рычит и врывается пальцами в стонущее от предвкушения лоно. — Хочу тебя.

— Слушаюсь и повинуюсь, — всхлипываю от накрывающих волн удовольствия, уперевшись лбом в твердое плечо любимого питекантропа.

Глава 42. Лена

В легких взрываются сотни сосновых игл, охваченных пламенем. Они трещат и разлетаются вместе с хрустящими щепками, распространяя невероятный аромат по венам. Он дурманящим туманом окутывает разум и отнимает любое желание, кроме единственного.

Принадлежать ему одному на веке веков.

От резких, напористых движений во мне в сопровождении оркестра стонов, кружится голова. Лучший мюзикл из возможных. Мы в нем и актеры, и зрители. Меня скручивает в тугой узел и одновременно развеивает по ветру.

Плевать на декорации. Грязный чулан и заваленный высокий стол вполне подходящая сцена. Или замок, кому как удобнее. Если чувствуешь сердцем, то ебанная картинка ничего не значит. Все, что на самом деле важно — человек, рядом с которым ты чувствуешь себя королевой.

Которого я плотно обвиваю ногами, пока он голодным волком вгрызается в мою шею. Сжимает освобожденную от платья грудь до мелких синяков, и врывается снова и снова разомлевшее от ласк тело.

Плевать на потекший макияж и ломающееся по шву платье. Как-нибудь разберусь после. Когда перестану выгибаться послушной лозой в руках своего укротителя.

Рыцаря. Принца. Чудовища.

На все плевать.

Даже на скрипнувшую и захлопнувшуюся дверь.

Пугаюсь лишь на секунду. Прижимаюсь к твердой груди испуганным котенком и выглядываю из-за плеча. Олег тяжело дышит, но это не мешает ему касанием нежнее перышка гладить мое лицо.

— Ты не закрыл дверь? — пищу и ерзаю, нервно хлопая намокшими ресницами. — Шершнев, ну еб твою…

Тяжелые мощные руки приземляются по обе стороны от меня, а лицо Олега оказывается в опасной близости. Он хитро щурится, рассыпая вокруг блиги пылающих изумрудов.

— Мы не закончили, — рычит, покрывая тело прохладным шелковым полотном из крупных мурашек.

Не сдвинуться, не пискнуть.

Властные губы жадно сминают мой рот не в поцелуе, а какой-то откровенной пытке. Борьбе зубов и языков. Жесткая ладонь сгребает растрепанные локоны на затылке, заставляя прогнуться в пояснице сильнее. Жар, едва отступивший, с новой силой горячими волнами окутывает тело, когда Олег толкает меня обратно на стол.

Невероятное движение бедер выбивает из глаз сноп искр, а изо рта отчаянный крик. Я хватаюсь за Олега, как за спасательный круг, а внизу живота закручивается воронка. Водоворот. Он тянет все: силы, дыхание, всхлипы. Высасывает и наполняет одновременно. Пульсирует переполненной толщей воды, готовой девятым валом сорваться на берет и снести все живое своей неповторимой мощью. Выплеснуться и поглотить. Взорваться. Ударить в небо чертовым гейзером.

— Люблю тебя, — шепчу в полубреду, срываясь на хрип.

Цепляясь, за короткий ежик волос Олега. Судорожно впиваюсь ногтями в широкие плечи, оставляю красные бороды на груди. Шее. Охваченные страстью, мы то ударяемся зубами, то путаемся в порывистых объятиях. Пока Олег, со звериным рыком, не хватает меня за шею. Сжимает до черных точек перед глазами, до дрожи в онемевших ногах. Мир сужается до полвздоха, который с сипом проникает в легкие.

И толща воды размером с Тихий океан обрушивается на мою голову.

Я кричу, бьюсь в судорогах в крепких руках и, захлебываясь в волнах мощнейшего оргазма, распадаюсь на микрочастицы.

На гребанном столе. В чулане.

— Если ты и после этого не забеременеешь, трахаться пропишу пять раз в день, — кашляет Олег и валится на грязный стол рядом со мной.

— Рубашку испачкаешь, — на автомате хриплю, стирая потеки туши с лица. А после изумленно распахиваю глаза и осоловело смотрю на прикрывшего веки Олега: — Что ты сказал?

— Говорю, прекращай жрать отраву уже, — вздыхает и садится, а затем зарывается пальцами в взъерошенный ежик волос. — У Женьки Кирюхе пять скоро, а он меня на два года младше.

— Разве на два?

Ошарашенно поднимаюсь на ноги. Как оглушенная, поправляю платье, осматриваю на предмет поехавших строчек. На удивление, ничего нет.

В отличии от моей груди. В ней как раз таки целая буря эмоций.

— Лен, я хочу ребенка.

Слова искрой бьют в разлитый вязкий керосин под ребрами. Охватывают пламенем и заставляют контролировать каждый вдох. Еще чуть-чуть — и я просто сгорю изнутри.

Потому что нет слов важнее этих.

Потому что я тоже очень сильно хочу. Девочек. Сразу двух. И маленького мальчика с изумрудными глазами.

И дело не в крови, разных группах и резус факторах.

Никакого ребенка не будет, пока я не уверена в нашей с ним безопасности.

В голове кадрами проносится беременность. Крики, разбитая посуда. Обвинения, льющиеся рекой. Оскорбления и чертов ДНК тест.

А что было бы, упади я беременная с лестницы?

Не удивительно, что наш малыш решил, что на облачках ему лучше, чем с нами.

Ломаю зудящие пальцы. Модный молочный маникюр царапаю, пытаясь пропихнуть ком, застрявший в горле. Он, как надутая рыба-еж, расправляет шипы и ранит слизистую, не давая вдохнуть.

Олег перехватывает мою ладонь. Осторожно, но без права на сопротивление, притягивает к себе. Гладит нежно кисть, предплечье. Поправляет растянутую лямку дизайнерского платья.