«Да простят меня коллеги, но, Олег Константинович, поймите правильно. Когнитивно-поведенческая терапия не поможет. Самообман, истерия двадцать первого века. Попытка скотчем заклеить пробоину в идущем ко дну судне и выжать побольше денег. Терапия лишь поддержит прогресс медикаментозного лечения, облегчит острые углы, но не решит проблему. Понимаю страх перед препаратами с учетом развившейся зависимости в анамнезе. Но иначе бестолку. Вы будете чувствовать облегчение, бросать. И заново, как много раз до сегодня. Я возьмусь, но только вместе со специалистом другого профиля. Готов рекомендовать», — сказал хер знает какой по счету психотерапевт, Валентин Борисович.

Я отмахнулся. Потому что он выглядел таким же, как все. Тупым пожирателем денег для успокоения моей совести. Здесь еще собрался дружка какого-то покормить и фармкомпании за мой счет.

Только теперь я думаю иначе.

Нервно облизываю губы и с трудом нахожу контакты Валентина Борисовича.

В последний разговор мы договорились встретиться еще раз и решить вопрос по изменению плана лечения. Как и клиники. Она отлично мне знакома, ведь именно туда отправится на пожизненный стационар старый козел вместо заслуженных нар.

Если, конечно, Женя согласится на такой вариант.

Ну или если я раньше не пришибу ублюдка.

«Я согласен. Пришлите доступные слоты на следующую неделю», — печатаю и с чистой совестью отменяю прием.

Валентин Борисович прав. Бестолку. Ебаные психологи не могли ничего сделать за почти двадцать пять лет. А он понял корень проблемы за один раз. И сделал невозможное.

Я ему поверил.

В конце концов, хочу чувствовать себя хотя бы так, как сейчас. Не думать о том, куда спустить пар. Не видеть больше никогда боль и разочарование в глазах Лены. Мамы. Перестать драться с Лазарем по любому поводу.

Спокойно брать на руки детей. Никогда не думать о том, что когда-то они пострадают из-за меня.

Почему не попробовать? Впервые какой-то реальный шанс. Тем более, что половина моих знакомых на препаратах, и пока никого из них не записали в психи.

Вряд ли пара таблеток хуже, чем наркологическое отделение.

«Вторая городская больница. Еду туда. У Паши инсульт», — прилетает ответ от Лены.

А чертова пробка не желает двигаться с места.

Глава 36. Лена.

— Лена?

Шершавая ладонь царапает лежащую на столе руку и выводит из транса. Достаточно навязчиво и неприятно. В груди тлеет омерзение, будто кисть хвостом ударяет скользкая рыба и оставляет омерзительный след, а не красивый мужчина.

Главное, что мне неприятно. Настолько, что я едва сдерживаюсь, чтобы не запустить в озабоченное лицо нетронутой тарелкой. Потому что не хочу, чтобы меня так трогал кто-либо, кроме Олега.

Никогда.

Оказывается, жизнь настолько скоротечна, что в ней нет времени тратить ее на метания и глупости. Отчетливо поняла это, когда сидя у реанимации, тщательно разыскивала номера родителей Паши в его телефоне.

Состояние стабильно тяжелое.

В тридцать три года. Инсульт. Потому что не выдержал нагрузки, потому что слабые сосуды. Потому что никому и никогда не рассказывал ни о чем, что с ним происходило.

Мы сидели вместе с Катериной — женщиной, которая взяла трубку. Красивая, рыжеволосая, яркая, она терпеливо отвечала на мои вопросы. Вспомнила, откуда ее знала. Видела в клинике Сергея ни раз, когда приходила навещать Женю.

Она оставалась со мной, хотя я не просила. Выпросила карту Паши и заверила меня, что тот справится. Я ей поверила. На каком-то интуитивном уровне. Просто невозможно было не поверить.

Я нуждалась в поддержке, а Олег так и не приехал. Не потому что психанул — застрял в пробке. Какая-то крупная авария.

У страшных дверей с надписью «реанимация», я оставила обиды, страхи и сомнения. Будь, что будет. Я не хочу больше терять утекающее сквозь пальцы, подобно сухому песку, время.

Тайны когда-то страшного и непостижимого Олега Шершнева выплыли наружу внезапно. Наблюдения, слова друзей и близких схлопнулись и кодовый замок на огромном сейфе щелкнул. Скелеты вышли из шкафов и выстроились в стройный ряд, а разрозненная картинка собралась в пазл.

Я знаю, почему он такой. Понимаю, чего Олег боится, почему исчезает. Почему его так задевает сравнение с Лазаревым. Почему, несмотря на это, Олег сам идет к нему на помощь. Ненавидел мажоров, но от Жени не отходил ни на шаг. Я, наконец, поняла, о чем говорила тетя Тата. Разобралась, почему мой папа когда-то легко и просто принял Олега под крыло. И почему так рьяно защищал.

Мое сходство с Лилей, которое испугало его. Я решила, что это из-за того, что Александр Самуилович свихнулся, но нет.

И я, наконец, поняла, что для него значит семья.

Легкие наполняются отравляющим дымом. Я задыхаюсь и готова грызть локти от невозможности помочь.

Все, что могу — оставаться рядом. Столько, сколько возможно. Помочь разобраться с Александром Самуиловичем. Принять в себе то, от чего Олег так рьяно открещивается.

Мое чувство вины испарилось от ярких лучей свалившегося осознания. Пластика, зубы, спорт, интеллект. Олег уничтожал в себе все, до чего дотягивался. Одержимость, с которой он ненавидит себя, главная причина таких изменений.

Поэтому, пока он не выберется, никогда не поверит, что я люблю его. Сомневаюсь, что он не подвергает анализу любовь хоть кого-то из близких.

В моих руках заклятие, превратившее прекрасного принца в чудовище, но я не в силах ничего сделать.

Только он сам.

Палец Алексея Львовича задевает обручально кольцо и пускает по руке сеть мерзких цыпок. Раздраженно выдергиваю кисть и поправляю волосы.

Завтра же перекрашусь. Надоело.

— Алексей Львович, я задумалась, — скриплю сквозь зубы и облокачиваюсь на спинку стула. — Сложный день, простите.

— Не стоит извиняться, — улыбается и прикасается к бокалу. — Выпьем? Тебе нужно расслабиться.

— Я за рулем, — чеканю и неосознанно скрещиваю на груди руки.

Настолько мне нужен сраный проект? Паша выбит из колеи надолго, а у меня нет никакого желания продолжать неприятное общение. В голове непроизвольно всплывают цифры финансового плана на год. Пять. Я переставляю их с учетом отвалившегося Воробьева. Доход стремительно падает.

Но и расходы в моменте значительно уменьшаются.

А значит появляется место для перераспределения ресурсов.

В конце концов, можно посоветоваться с Женей. Олегом. Левой в конце концов. У нас столько умных мозгов в обойме, что мы точно придумаем, как выгодно закрыть пробоину. На крайний случай, возьмем на аутсорс все описанные выше фирмы. Все равно половина моих аналитиков оттуда.

Если ребята согласятся.

— Ты задумалась, — Воробьев чешет подбородок и щурится хитрой змеей в лучах солнца. — О чем?

— Думаю, хочу ли продолжать наше сотрудничество, Алексей Львович. Надоело терпеть каждый раз, когда вы переходите границы.

Он не прячет удивление. По поджатым губам легко читается недовольство. Зато мои глаза открыты, как никогда широко.

Он ебал бы мне мозг еще очень долго, выуживая на бесполезные встречи. Откровенно плевать на мотивы изворотливой твари. Он бесит меня, как никогда сильно.

— Ваш муж любит повторять отличную вещь. Бизнес не терпит эмоций, — цедит, разбрызгивая вокруг яд. — А вы ведете себя, как обиженная девочка. Я никогда не скрывал, что симпатизирую вам.

— Мой муж, Алексей Львович, влиятельный бизнесмен с превосходной репутацией в глазах партнеров. Настолько кристально чистой, что даже вылезшая наружу боль его прошлого не в силах ее запятнать, — улыбаюсь и подхватываю лежащую на коленях салфетку. — Он бы никогда не достиг таких высот, хватайся за сомнительные витиеватые предложения, обрастающие новыми условиями на ходу, и попусту растрачивая время. Я благодарна, что вы, Алексей Львович, упомянули Олега. Это разрешило последние сомнения.

— Лена, Лена, как же вы еще глупы и молоды, — смеется, промакивая губы.